— Блять, — просипела я. В горле пересохло и ужасно хотелось пить, и в этот момент к моим губам прикоснулась влага. Не думая ни о чем, я стала жадно глотать воду, но она пропала так же внезапно, как и появилась.

С ума сойти. Цитра поит меня водичкой в своём храме. Наверное, Рук покроется слоем снежка сегодня.

— Я падала вниз, — проговорила я.

— Ты падаешь до сих пор, — сказала она.

Странно, но от её голоса по телу пробегают мурашки. Я мельком смотрю на неё и понимаю, что она и Ваас мало чем похожи друг на друга, однако есть нечто, что объединяет их, но я пока не понимала, что.

— Зачем я здесь?

— Ты третья голова, — прошелестела Цитра так, как будто её ответ должен быть для меня очевидным. — И свой конец ты найдешь здесь.

— Я вовсе не ищу конца, ты ошиблась, — прохрипела я, ухмыльнувшись. Всё тело болезненно ныло, и я пыталась потянуться.

— Каждый ищет свой конец, — сказала Цитра.

— Я «не каждый».

Я вновь подняла на неё взгляд. Пусть она была таким же человеком, как и все, но в её ауре было что-то безумное, колоссальное и необъятное, и в этот момент я и поняла, что объединяло её и Вааса. Они оба источали такую жуткую и невероятную энергию, что тело готово было покрыться россыпью мурашек.

— Я наслышана о тебе, Мириам Грэм, — от только лишь того, как она произнесла моё старое имя, в голове что-то лопнуло. — Убила грязного сутенера с завязанными руками, зарезала леопарда, обезглавила нашего сильнейшего воина, выжила после выстрела в голову, — с этими словами она мельком взглянула на то место, где раньше находился мой правый глаз, — и отправила родную сестру на верную смерть.

— Тебя это тронуло? — хмыкнула я. — Вот уж не поверила бы.

Она фальшиво улыбнулась.

— Истории о родственных связях всегда трогают, — вкрадчиво проговорила она.

— Меня лично нет, — заметила я.

— Ложь, — возразила она. — Но, пожалуй, когда приходиться принимать тот факт, что вы по разные стороны баррикад, мы способны лишь делать вид, что родственные связи нам чужды.

— Это ты о себе? — поинтересовалась я, хмыкая.

— О тебе. И о нём.

Я открыла было рот, чтобы сказать ей что-то язвительное, но потом закрыла, внимательно вглядываясь в неё. Внутри что-то больно кололо, когда я смотрела на неё.

— Можешь не стараться, — медленно проговорила я. — Я не из твоих глупых мартышек, твои слова для меня - оправдания. Я знаю правду.

В глазах Цитры промелькнуло нечто, но она скрывала это за своей маской. Натуральная самка богомола.

— Интересно слышать слово «правда» от человека, которого даже в пределах острова не было в тот момент, — насмешливо сказала она.

Я проигнорировала её слова. Внутри было отчего-то очень больно.

— Скажи, Цитра, — я подалась к ней лицом, вглядываясь в глаза, которые так напоминали мне глаза Вааса. — Они знают? Все они знают, что вовсе не Хойт породил чудовище Вааса, а ты? Кто-нибудь из твоих мартышек, которых ты держишь на привязи, осознает, что именно твой клинок в руке разбил цепь, которая сковывала Вааса и Ракъят?

Она молча и с прищуром смотрела на меня, словно увидела перед собой какой-то особо занимательный экспонат. Тень улыбки всё ещё лежала на её губах, но в глазах было что-то мне совершенно неведомое.

— Каково было смотреть ему в спину, когда он убегал в тот момент? — продолжала я. — Каково понимать, что твой брат, который любил тебя больше всех, желает тебе смерти после того, как ты ударила ему в спину? Скажи мне, что ты чувствовала?

— Это совершенно неважно, Мириам Грэм, — ласково улыбаясь, проговорила Цитра. — Мой слабый младший брат скоро встретит свою смерть, а его бедная душа, наконец-то, найдет покой.

— А твоя душа? Обретет ли она покой? Ведь погубили его вовсе не наркотики, алкоголь или Хойт, а ты.

Я сглотнула, чувствуя, как внутри меня всё разрывается.

— Каково понимать, что ты не уследила за младшим братом?

Губы Цитры дернулись в раздраженной ухмылке.

— Досадно, — сказала она, — когда планы рушатся.

Она поднялась с корточек на ноги и взглянула на меня с такой ласковой, как она, видимо, думала, улыбкой. Мне же она казалась змеиной.

— Вы, люди большого мира, такие сентиментальные, — прошелестела она. — Окружаете себя мелкими ненужными связями и держитесь за них, а они тянут вас с бездну. Вы и сами измельчали, окружив себя ложными ценностями, вы стали слабыми. Но не отчаивайся, Мириам Грэм, скоро всё закончится.

Я ухмыльнулась, вспоминая Клауса.

— Что ж, ты расколола одну важную связь, Цитра Тулумгай, — медленно проговорила я, глядя ей прямо в глаза. — Решай для себя сама, кто теперь стал выше.

Её улыбка, казалось, сделалась шире, и она вновь наклонилась к моему лицу.

— Ты самая слабая из трех голов, и всё ж опасна, — прошептала она. — Но умрешь не первая.

Я потянулась к ней.

— Мне нравится, как ты улыбаешься. Сохрани эту улыбку, когда он будет отделять твою голову от тела. Я хочу, чтобы ты улыбалась с пики, когда ваш мир будет разрушаться, потому что всё это твоя вина.

— Посмотрим.

И со своей улыбкой она развернулась и направилась прочь, а я судорожно вздохнула, закрыв глаза. Это будут долгие и мучительные дни, но одно я понимала для себя точно, что мой "список" тех, кого я хотела бы убить, пополнился в это самое мгновение.

—Приве-ет—привет, крошка, — этот голос прозвучал словно из дурмана, и я разлепила глаз, медленно поднимая голову.

Это был третий день заточения, и сказать, что я была не совсем рада его появлению, было бы неискренне. Я мысленно жаждала услышать уже хоть чей-нибудь голос, даже его голос.

Силуэт сделал резкое движение, и какой-то шар с глухим стуком покатился к моим ногам. Я машинально поджала ноги к себе, и шар ударился о мои икры и слабо отскочил, трепыхнувшись в последний раз. А когда я увидела знакомые очертания на этом предмете, то проснулась моментально, сфокусировав взгляд.

Передо мной лежала голова Хойта Волкера.

К моему горлу подступила тошнота, и я закрыла глаз, не желая видеть это, но в голове уже пронеслись воспоминания о другой голове, которую я похоронила в раскаленном окровавленном песке.

— Твой друг решил навестить тебя, — голос Алабамы прозвучал совсем рядом, и я заставила себя взглянуть на него.

Он сел передо мной на корточки, взял голову и, тряхнув длинной засаленной челкой, кровожадно улыбнулся. Как же они все любили улыбаться, эти психи.

— У Хойта Волкера есть сердце, я лично видел, — покивал Райт, взглянув на голову, которую он держал передо мной за волосы. — Вот он и решил разбавить твоё одиночество. Да, Волкер? — он надавил на щеки головы. — «Да-а, мистер Райт», — издевательски пропищал он.

— Мило, — сухо сказала я.

— Конечно мило, сука, — согласился Алабама и положил голову на мои ноги. Я сразу почувствовала вонь и что-то мокрое на ногах, после чего против воли по моему телу пробежали мурашки. — Смотри-ка, кажется, он хочет сделать тебе кунилингус. Прикинь, каково это, когда крупнейший торговец наркотиками, рабами и оружием Тихого океана лижет тебе?

— Тебе понравилось? — поинтересовалась я, закрыв глаз.

Я ждала, что он ударит меня, но этого не произошло.

— Весьма отчаянная дерзость с твоей стороны, — весело заметил Алабама, и я вновь посмотрела на него. — Уже смирилась со своей скорой смертью? Чет быстро.

— В последний раз, когда я смирилась со своей смертью, меня спас циничный психопат и извращенец, — тихо проговорила я, прислонившись спиной к каменной стене. — Ты профукал такой шанс, чтобы отмстить. Пиздец, как облажался.

Алабама улыбнулся шире.

— Уж если б я стрелял, тебя бы никто не спас, — сказал он, махнув рукой так, словно я сказала какую-то чепуху. — Но не переживай за меня, я своего никогда не упускаю. Очень удачно, что ты тогда выжила, ведь ты здесь.

Он пододвинулся ко мне ближе и сел на задницу, положив руку на коленку.