Я узнала это лицо, несмотря на весь этот маскарад.

— Да, Мэри, — из задворок сознания прошипел знакомый голос. — Я сделал это ради тебя…

Я внимательно смотрела в бирюзовые глаза, в которых спустя такое долгое время появился настоящий страх.

Здравствуй, Милашка Си-Си.

Не было ни секунды, чтобы я не вспоминала о ней. Когда лежала на кушетке, когда жрала, когда слушала бредни Бака, когда Хойт вычитал из моей зарплаты за услуги его медика, даже когда спала. Не было ни секунды, чтобы я не вспоминала те бирюзовые глаза и не слышала тот хлопок дверью.

Я много раз представляла себе нашу встречу, но то, что происходило сейчас, и в помине не было похоже на мои представления. Я желала найти её лично, за ногу вытащить из чьей-нибудь норы или за волосы стащить с чьего-нибудь грязного члена. Но она сидела на коленях передо мной, избитая, изнасилованная не раз, почти поверженная. И смотрела на меня, что-то шевеля губами, так, словно я была её спасительной соломинкой.

Но она знала, что я вовсе не она. В глубине души она знала это, но она.. надеялась.

Я чуть наклонила голову вбок, стараясь запечатлеть этот момент в памяти наиболее четко. Выжечь его в своём сознании раскаленным железом, потому что я осознавала как никогда: это наша последняя встреча.

— Ну что, amable? Как тебе мой подарок?

Это Ваас. Я не видела его и даже не ощущала его присутствия, но я точно знала, что это он. В мире, в котором есть я и милашка Си-Си, свой голос мог иметь только он.

— Ты просто душка, Ваас, — я осознала, что назвать его по имени всё равно, что мокрой рукой прикоснуться к технике: долбанет током. Похожее я прочувствовала и сейчас.

Моя рука коснулась кукри Николса с гравировкой леопарда. Принятое мной решение казалось мне до дикости безумным, но я знала и была уверена в том, что оно правильное. Кто-то другой бы на моём месте поступил иначе, но я знаю, как надо поступить.

Я медленно присела на корточки перед сестрой, глядя на неё немигающе одним единственным глазом. На него она поглядывала каждые несколько секунд, понимая, что это по её вине я хожу с простреленной башкой.

Я молча вглядывалась в неё.

— Ну что? — от моего голоса она вздрогнула. — Ты обрела желанную свободу?

Она молчала, и я видела, как её потрясывает, но во мне это не задевало ни единой струны. А они были натянуты до предела.

— Ты знаешь, что будет дальше? — тихо спросила я, но она, нахмурившись, покачала головой. Её глаза слезились.

— Дальше, — я сделала паузу, проведя рукой по лезвию кукри, ощущая кончиками пальцев вульгарную гравировку, и это движение не укрылось от её глаз. — Ты пройдешь через все муки Ада со своим ебаным дружком, — прошептала я. — Пройдешь через то, что прошла я. И если сможешь пройти – живи себе той жалкой жизнью, которую выбрала.

Я чуть подкинула кукри, а затем резко протянула его рукояткой вперед.

— Не смей попадаться мне, — прошептала я. — Потому что если я увижу тебя, то убью.

Она смотрела на меня во все глаза, словно видела впервые. Но она не понимала, что когда мы только встретились на острове, то уже были друг другу незнакомцами. Фрэнки умерла давно, ещё ребенком, вместе с родителями в автокатастрофе. Мириам умерла чуть позже, когда убила своего первого обидчика на улице, желающего её изнасиловать. Её тогда спас некто Клаус, который заложил личину Мэри и попытался найти ту маленькую Мириам. Но никто тогда не знал, что малышка Мириам шагнула в бушующий океан и утонула в нём.

Сестра взяла в руки кукри своего дружка. Сестра взглянула на меня в последний раз. Сестра встала на ноги и заковыляла прочь. Я не оборачивалась вслед сестре. Я медленно поднялась на ноги и закрыла глаз.

Сердце как будто бы и не билось. Должно быть, тонкая ниточка между Мириам и Мэри порвалась в этот самый момент.

— Дай мне что-нибудь, у меня сейчас башка отвалится.

С этими словами я вошла в кабинет к Джеймсу, который словно ждал меня. Ничего не говоря, он махнул мне рукой на кушетку, а сам подошел к одному из своих стеллажей. Я внимательно оглянулась вокруг, понимая, что не изменилось практически ничего, за исключением одного из стеллажей, который был искорежен и переставлен в дальний угол.

— Что произошло? — спросила я.

— Наркоши наши попытались выкрасть морфий, — спокойно пояснил Джеймс, поворачиваясь ко мне. — Ваас за ноги привязал их ко входу в лагерь.

— И где они сейчас?

— А ты догадайся, — хмыкнул он, а затем протянул мне таблетки. Не глядя, я заглотнула их, а после расслабилась и прислонилось спиной к стене, выдыхая. Джеймс не спешил уходить, выжидающе глядя на меня.

— Что? — тупо спросила я.

— Двигай сюда, — просто сказал он, и я выпрямилась, зная, зачем ему это.

Он снял мою повязку, затем другую, марлевую, и оценивающе взглянул на то, что осталось вместо моего глаза после выстрела.

— Выглядит хуево, — честно признал он. — Но заражения нет, и повезло тебе чудом.

— Я знаю, — сухо сказала я. — Сосунок думал, что убил меня, но пуля вылетела через висок, и хрен знает, как он умудрился это сделать. Зеленый ещё.

— Кто стрелял?

— Дикарёнок тот, — пояснила я. — Сынок Равелиана мстил за папочку.

— Равим, — подтвердил Джеймс. — Не такой уж он и сосунок. Он с этим ебанутым Райтом вырезает аванпост один за другим, и непонятно вообще, кто ещё с ними работает. Вдвоём бы они давно уже сдохли.

— Они и не вдвоем, — сказала я. — Райта и ещё парочку головорезов послал сюда конкурент Хойта. Бак уже сообщил ему об этом, и сейчас началась глобальная чистка.

— Хуево, — пожал плечами Джеймс.

Некоторое время мы не говорили. Медик помог мне вернуть все повязки на место, а затем вернулся к своим делам, а я не спешила уходить от него: растянулась на кушетке и провожала взглядом уходящий день: небо через запыленное окошко окрасилось в нежно-лиловый цвет.

Но перед глазами у меня было вовсе не небо, а глаза зверя. И взгляд того, кто не мог поверить увиденному.

И этот взгляд не давал мне покоя.

— Джи, — прохрипела я.

— Чего?

— Расскажи мне, как Ваас попал сюда.

Нависло молчание. Я не сводила взгляда с неба, но чувствовала, что Джеймс удивился моему вопросу.

— Зачем тебе это? — спросил он.

— Надо, — просто сказала я. — Расскажи мне. Как он предал своё племя?

Я почувствовала движение, а после Джеймс сказал:

— Ваас был их главным воином и готовился к тому, чтобы завершить последний обряд: убить Хойта, а после зачать ребенка своей сестре. Идеального воина. Он готов был получить последнее татау для завершения, но он не смог.

— Почему не смог? — спросила я.

— Ваас попал в плен к наемникам Хойта, и среди них была женщина…

Это заявление несильно укололо меня, но я даже не шевельнулась.

— Попав в плен, Ваас пробыл долгое время в аудиенции с Хойтом. Они долго-долго беседовали, насколько мне известно, Хойт заприметил его сразу и решил переманить на свою сторону. А потом эта женщина просто освободила его и он поперся к племени. Неизвестно, делала ли она по своему желанию, или по приказу Хойта. Думаю, второе.

— Как её звали? — спросила я, как будто бы заранее зная ответ.

— Софи, — ответил Джеймс. — По всей видимости, слова Хойта зацепили Вааса, и через какое-то время он вернулся. Хойт дал попробовать ему наркоту, дал шлюх, показал, какой может стать его жизнь на его стороне. И это полностью изменило его представления о прибывшем наркобароне. Эта Софи тоже руку приложила. Я слышал, что и она скакала на нём в тот день. В общем, Ваас вернулся к Цитре и попробовал склонить и её на их сторону, но у него ничего не вышло. Цитра приказала ему убить Хойта, но Ваас отказался, и тогда она решила его убить. Сказала, что он прошел какое-то испытание, уложила на алтарь и начала трахать его. А после вынула нож и попыталась прирезать, только нифига у неё не вышло. Всё, что она сумела сделать: шрам на полрожи.