— Бензин заканчивается, — пожал плечами он.

— Бак был почти полон к приезду на аванпост, — сказал Клаус.

— Ну хуй знает, блять, был полон, сейчас там пусто!

Клаус нахмурился и перевел взгляд на меня. Мы с секунду смотрели друг другу в глаза, а затем он отвернулся. Мне этого взгляда хватило понять, что что-то не так.

Мы подъезжали к аванпосту «Привал убийц». Я вздохнула, глядя на его окрестности, поскольку именно на этот аванпост когда-то мы попали с Клаусом. Было странно видеть его сейчас вновь, спустя почти полгода расставания с ним.

Но что-то кольнуло меня прежде, чем я успела вспомнить о тех временах. Непривычная тишина и отсутствие людей. И прежде чем я это осознала, машину резко занесло в сторону, и я почувствовала резкий толчок. Меня выбросило за пределы транспорта, и от удара о землю в глазах потемнело. Я не сразу поняла, что произошло. Выдохнув от неимоверной боли, я попыталась открыть глаза, но все плыло. И прежде чем я приподнялась на руках, я услышала крик кого-то из наших:

— Ебать, Ракъят!

Осознание ударило в голове подобно молоту по наковальне. Я вскочила на ноги, пошатываясь, обернулась. Наша машина врезалась прямо в дерево, а из окна водительского сидения свисала чья-то рука.

Звук автоматных выстрелов привел в чувство не хуже нашатыря. Я бросилась к машине за своей F1 и, схватив её, поняла, что пленников здесь тоже не было. Я обернулась и еле успела увернуться. Скрежет ножа по машине разрезал слух, и я машинально остановила следующий удар винтовкой. Ударив противника в живот ногой, я выпустила в него весь магазин, и только после этого осознала, кто именно напал на меня.

Оставшийся неповрежденный голубой глаз смотрел на меня с диким ужасом. Как подкошенное дерево, Аврора рухнул на землю навзничь и больше не пошевелился. Я с секунду смотрела на него, не понимая происходящего, а после на меня обрушился сокрушительный удар, заставивший мои ноги подкоситься.

— Отпусти, блять! — извиваясь, визгнула я, пытаясь ухватиться связанными руками за руку грузного воина Ракъят, что тащил меня за волосы. Он с силой оттолкнул меня от себя, и я упала на колени. Боль заглушала воинственный клич лесных дикарей.

Пирата рядом колотило от неописуемого ужаса, а слезы текли с его глаз, ибо он осознавал единственную значимую истину. Смерть уже здесь.

Я почувствовала, как холод окутал все мое тело так, как не окутывал никогда, и жар разливался в затылке как огненное масло, ибо я увидела того, кто заставлял беднягу Стива биться в агонии собственного ужаса, и из-за кого бешеный и животный рев Ракъят испарился в духоте. Я стала слышать собственное дыхание.

Он чуть наклонил голову вбок, проводя большим пальцем по лезвию ножа. Его сальные пряди чуть свесились, прикрывая черные, как дыры, глаза - два уголька, что по-звериному смотрели на жертву. Его грузная фигура внушала не только страх, но и уважение тем, кто был по одну сторону баррикады с ним. Но дело было вовсе не в фигуре, а в ауре, которая исходила от него какими-то нездоровыми волнами.

Его звали Равелиан, он был самым могущественным воином Цитры. И его появление здесь означало самый неотвратимый конец всего для каждого из нас.

Я закрыла глаза и впервые в жизни поняла, что чертовски рада тому, что того, за чьей спиной я чувствовала себя в безопасности, сейчас не было рядом. Я успела подумать о том, что если Клаус выжил, то он-то непременно вытащит Фрэнки, и они оба смогут выжить и сбежать отсюда. В это я верила отчаянно, без крохи сомнения, ибо не было в жизни человека, в которого я верила больше, чем в Клауса. Даже в себя я так не верила.

Неотвратимость ситуации кидала меня от одной мысли к другой, я слышала звук выстрелов и тупой стук тела о землю, но мысли о себе не давали мне покоя в этот самый момент. Чувство вины раздирало меня от мысли, что подобно черной дыре я забирала всех в бездну. Отца и мать, которые отвлеклись от дороги во время моего очередного баловства, сестру, погрязшую в блуде из-за контингента людей, с которыми я работала, и даже Клауса, который был вовсе не обязан идти за мной на край света... но пошел.

Я зажмурилась, чувствуя, как брызнули слезы. Черт подери... как же чертовски хочется жить!

Я услышала певчий крик и злое рычание кого-то, и тогда я машинально повернула голову в сторону.

Мое сердце остановилось, когда я увидела, что этим кем-то был Клаус. Его вели прямиком к нам.

— Нет! — крикнула я. Клаус резко посмотрел на меня и мгновенно расслабился. Трое мужчин толкнули его, и он рухнул на колени рядом.

Меня заколотило от неописуемого ужаса, а он выпрямился и подался ко мне. Мы жадно столкнулись лбами, как будто пытались врасти друг в друга, и я почувствовала последнюю угасшую надежду. Я зажмурилась и по-настоящему зарыдала, не желая отрываться от его лба. Я чувствовала, как дрожит он сам, и в этот момент я поняла, как ничтожны и беспомощны мы перед огромным миром и перед тем же великим воином Ракъят, тень которого уже приближалась ко мне. Я раскрыла глаза, видя перед собой черные глаза, такие дорогие и любимые. Сердце колотилось от ужаса.

Я потянулась к нему, чувствуя, как слезы обжигают мое лицо, и поцеловала его. Он вздрогнул и обмяк, но на поцелуй ответил с невиданным трепетом. Мы всегда понимали друг друга без слов.

Оторвавшись, мы соприкоснулись лбами, и прозвучал последний выстрел сбоку от меня.

— Прости, — шепнула я. — Прошу тебя, прости.

— Заткнись, — шепнул он. — Просто заткнись.

Я, дрожа всем телом, оторвалась от него и зажмурилась, не в силах в последний раз смотреть на него. Я повернула голову к тому, кто стоял надо мной сейчас, и раскрыла глаза. Дуло смотрело прямо на меня, и черная дыра будто бы затягивала меня в бездну. Скрывать свой животный страх было бесполезно.

Что-то черное пролетело с невиданной скоростью сбоку от меня. Я вскрикнула от пули, вылетевшей прямо над моей головой из пистолета, а только потом поняла, что произошло.

— Не-ет! — завизжала я, глядя на то, как Клаус на ходу снес могучего Равелиана с ног и вцепился зубами ему в шею со всей своей яростью. Дикарь закричал от боли и машинально приставил дуло к его боку…

— Не смей! — заорала я, ломанувшись с места.

Бах.

Бах.

Бах.

Ровно три выстрела в мое сердце.

Я не знала, что умею кричать так. Не своим голосом я кричала, ревела и рвалась так, что меня держали несколько рук. Что-то дико долбило в висок, а ужас терроризировал меня с колоссальной силой, и от этого было не избавиться.

Я не верила. Я просто не могла в это поверить.

Он спихнул Его с себя, словно он был тряпичной игрушкой, тушей, которая причиняла неудобства, поднялся, держась за окровавленную шею, и посмотрел на меня. Ярость заполнила меня всю изнутри, и я начала вырываться еще более остервенело, чем прежде.

— Я убью тебя, ублюдок! Слышишь?! Я тебя убью!

И тут он улыбнулся. И я готова была остаться без рук и волос, за которые меня держали, лишь бы разорвать его на сотни мелких кусков. Из меня вырвался такой оглушительный рев, что острая боль пронзила горло. Я никогда не кричала так.

Осознание вливалось медленно, неотвратимо, жаля все тело ядом правды. Я не желала принимать, я противилась ему как могла, но когда посмотрела на бездыханное тело, бессильно опустилась на колени под гнетом рук, разрыдавшись во всю силу. Клауса больше не было здесь. А я больше не сопротивлялась.

Он не стал убивать меня. Я смотрела в его глаза, когда меня тащили куда-то, и видела в них полное пренебрежение. Этот взгляд я знала очень хорошо, поскольку привыкла к нему так же сильно, как и к новому имени. Этот ублюдок просто не воспринимал меня всерьез. Но внутри меня кипело огромное всепоглощающее чувство, бьющее по мозгам с неугасающей навязчивостью. Оно еще не обрело форму, но его семя было заложено где-то глубоко внутри меня и не давало покоя.