Ты вернулась к своим бумагам. Пациентов больше не ожидалось, оставалось лишь завершить всю писанину и подшить её к историям болезней. Что благополучно и заняло добрые сорок минут, пока тебя опять не отвлекли.
— Лиа! — дверь распахнулась без стука и в приёмную влетел сияющий, как золотой кубок, Тэ. Невооруженным глазом было видно, как его нешуточно распирает от счастья, гордости, энтузиазма.
— Тэ! — обрадованно вскочила ты с места. А потом сурово упёрла руки в бока. — Ты где пропадал сутки, засранец? Вот Чон тебе задаст, когда узнает.
— Не задаст, — охотник улыбнулся очаровательной квадратной улыбкой, сверкая зубами. — А где он, кстати?
— С отчетами уехал в столицу, — вздохнув, снова села за стол.
Кто бы мог подумать, что Тэ когда-нибудь станет хорошим, добрым другом, готовым всегда помочь! Ведь поначалу ваши отношения сложно было назвать дружескими, скорее наоборот. Но после той памятной ночи, когда ты его раненого сшивала буквально по кускам, положение вещей стало меняться в лучшую сторону.
Сначала было нелегко. Вы оба испытывали неловкость друг перед другом, понемножку, потихоньку раскрываясь. Однако спустя какое-то время Тэ вдруг как-то резко изменился. В его глазах теперь не плескались печаль с виной на пару. Они светились, сияли. Жизнью и любовью. Всё чаще ты видела его улыбающимся, мечтательно смотрящим в одну точку. Охотник был погружен в свои мысли и явно приятные. Но самое главное, они не имели к тебе никакого отношения.
Ты была не единственной, кто видел эти метаморфозы. Чон и остальные охотники тоже это всё замечали. Даже Мира не осталась в стороне. Холодная опасная харизма сменилась на невероятно притягательное тепло и очарование. Оттаявший Тэ лучился теперь обаянием и шармом. Именно это позволило вам подружиться в конце концов. А по Общине пошли слухи о тайной избраннице. Ведь воину вот-вот должно было стукнуть двадцать четыре года.
— Лиа, у меня для тебя сюрприз! — Тэ довольно наблюдал, как доктор, оторвав голову от бумаг, в предвкушении широко распахнула глаза. Они светились неподдельным любопытством. Ему не терпелось наконец поведать о своем счастье. И именно этой девушке в первую очередь. Ведь всё началось с неё. С того момента, как Лиа покинула Клан волчьего клыка.
Тэ тогда, откровенно говоря, пришлось очень туго. Чувства к ней сводили его с ума, заставляя боль в груди разрастаться до невыносимых мук. В особо тяжелые вечера и ночи он срывался в деревню Низовичи, чтобы тайком, хоть краем глаза увидеть ту, что бередила его сердце. Он любовался ею спящей. Наблюдал за ней, пока та сидела над бумагами, задумчивая покусывая указательный палец. Видел, как Лиа и её помощница готовили снадобья и занимались ремонтом. Воин прекрасно понимал, чем обусловлена эта одержимость.
Много-много лет назад именно его мать была тем самым последним доктором в клане. Она умерла при родах и ей тогда никто не смог помочь. Отец его был не в себе от горя и не мог заниматься младенцем. Тэ рос практически один, им занимались чужие жены и матери. Отец забрал мальчугана к себе уже в довольно сознательном возрасте. И тоска по любимой жене сыграла в этом немаловажную роль. Тэ как две капли воды был похож на мать. Вплоть до подросткового возраста они жили душа в душу, пока не случилось страшное. В той тяжелой битве пали многие воины, в том числе и отец Тэ. Смерть единственного родного, близкого человека надломила молодого охотника. Он замкнулся в себе, запретил испытывать эмоции, запретил любить, привязываться. Без родительской ласки превратился в жёсткого холодного мужчину, внутри которого билось израненное разбитое сердце. Этому сердцу не хватало любви и тепла.
С появлением Лии молодого воина как будто окунули с головой с расплавленное олово. Его подсознательно тянуло к ней, но выстроенная им стена, за которой он сам себя запер, привела к обратному эффекту. Тэ наделал много ошибок и долго раскаивался, терзая себя еще больше. А потом доктор вытянула его буквально с того света и поставила на ноги. И он проникся к девушке неподдельным уважением и благодарностью. Отступил и смирился.
И только после того, как смог погасить в себе этот раздирающий тело и разум огонь, Тэ понял, что происходит что-то странное. Его всё еще непреодолимо тянуло в Низовичи, несмотря на то, что Лиа давно покинула деревню. Что именно влекло в село он осознал тогда, когда одним поздним вечером вновь стоял под окном лечебницы и молча наблюдал за девушкой, что прибиралась в приёмной. Помощница Лии. В какой момент всё поменялось? Когда это случилось? В какой миг её образ проник в мысли? Тэ недоуменно таращился на Пэнни. Девушка, моющая пол в зале, распрямилась и, перехватив швабру, вытерла взмокший лоб ладонью. Темно-каштановые волосы выбились из пучка, щеки порозовели и Тэ сконфуженно поймал себя на том, что сердце сейчас бьётся в его груди гораздо быстрее, чем обычно.
Пэнни возвращалась поздним вечером от пациента, неся в руках увесистую коробку яблок, что всучили ей благодарные родные. Тащить её было нелегко и девушка решила сократить путь до клиники, свернув на глухую маленькую улочку между домами.
— О, дохтур! — послышался нетрезвый мужской голос. Не узнать его было невозможно. Местный сапожник Пит был неплохим человеком. До тех пор, пока не уходил в запой. В нем словно уживались две диаметрально противоположные личности и сейчас явно говорила вторая его личина — опасная и неадекватная. Пэнни ускорила шаг, игнорируя мужчину. — Дохтур, кхуда вы так… ик… спеш-шите?
Пит неожиданно проворно поднялся на ноги, подскочил к девушке и грубо вцепился своими жесткими, шершавыми пальцами ей в локоть.
— Отпусти меня, Пит, — стараясь сохранить твердость в голосе, сказала Пэнни. Внутри уже плескался страх, перерастая в панику и заставляя её дрожать мелкой дрожью.
— А если не отпущу? Ну же, ик… малышка, дай-ка мне это сююууда! — пьяный Пит ухватился второй рукой за ящик и потянул его в сторону.
Пэнни уже откровенно трясло. Она, вцепившись в коробку руками, машинально дернула её на себя. Пит осклабился, дыхнув перегаром. Он был крупным мужчиной, крепким и нависал сейчас над хрупкой девушкой, словно каменная глыба, подавляя и медленно тесня к стене. Противная похабная улыбочка на его лице вдруг сменилась удивлением, когда его внезапно легко отбросили в сторону. Он больно ударился боком, повалившись на брусчатку, и ошарашено посмотрел на высокого мужчину, чья фигура бесшумно возникла рядом с доктором. Лицо неизвестного было скрыто маской, одни только глаза гневно сверкали из-под челки, отражая свет фонарей. Одет он был в кожаные штаны, рубашку, поверх которой небрежно была накинута волчья шкура. Незнакомец придерживал одной рукой ящик с яблоками. Не выдержав долгого проницательного взгляда чужака, Пит опустил глаза и понуро отполз подальше, скрывшись в тени домов.
Ошеломленная Пэнни подняла голову. Незнакомец стянул с лица маску и у нее перехватило дыхание: перед ней стоял невероятно красивый молодой человек, она никогда раньше не встречалась с ним, он точно был не из местных и это почему-то взволновало её ни на шутку. Молодой красавец молча забрал у девушки коробку, играючи удерживая ту одной рукой, решительно приобнял доктора за плечи и повел прочь из подворотни.
— Спасибо, — тихо произнесла Пэнни, когда они вышли на широкую освещенную улицу. До лечебницы оставалось всего несколько домов по прямой. Она протянула руки в намерении забрать коробку, но молодой человек остановил её:
— Позвольте мне вам помочь, — сказал глубоким низким голосом, от которого мурашки пробежали по телу и волосы встали дыбом. — Негоже девушке таскать такие тяжести.
Пэнни какое-то время колебалась, но устоять перед этим взглядом темных пронзительных глаз не смогла. Кивнув, она указала рукой в конец улицы:
— Нам туда.
Тэ поставил коробку на столешницу на кухне, отряхнул руки и обернулся к Пэнни. Девушка при свете ламп казалась еще прекраснее и у него нестерпимо засосало под ложечкой. Она была такой маленькой, хрупкой, тоненькой, как тростиночка. Густые длинные каштановые волосы спадали на плечи, а карие глаза светились теплом. Охотник сейчас готов был порвать любого в клочья, кто осмелился бы навредить красавице. Да даже тронуть пальцем. Прочистив горло, он провел рукой по волосам и облизнул губы.
