Драко с болью в глазах смотрел на исхудавшего отца, чьи руки старчески дрожали, сложенные на набалдашнике трости. Было ясно видно, что мужчине плохо. Пожалуй, если бы не трость и гордость, волшебник бы уже давно свалился под ноги держащей его под локоть супруге. Но кого это волновало? Нарцисса, к счастью, выглядела достойней. Она, как и все прочие маги не знала, с чем именно связан сбор, но держалась с таким видом, словно лишь ей одной и ведома была эта страшная тайна. А бледность на её лице была вызвана скорее благородной кровью, чем беспокойством.

Сам Драко стоял по левое плечо Милорда, восседающего на высоком кресле. Юноша широко улыбался, несмотря на всё ещё бродящую по телу резь и дикую усталость, желая всем своим видом показать родителям, что теперь всё будет у них хорошо и что призваны они сюда не для наказания. Впрочем, улыбка его во многом была нервной и неуверенной. Юноша боялся.

Последним в зал (как это было почти всегда) вошёл Снейп, презрительно встретив недовольные усмешки соратников. Припозднившийся, но не получивший наказания Пожиратель Смерти занял место по правую руку от Тёмного Лорда — своё обычное место, — и Драко явственно ощутил зависть. За всё то время, что юный волшебник был в ряду Пожирателей, ему так и не удалось увидеть того, чтобы крёстный, опоздавший или провинившийся, был хоть за что-то наказан. И за одно это юноша иной раз едва ли не ненавидел мужчину.

На самом деле мрачного зельевара многие не любили. Поэтому Малфой-младший почти не чувствовал себя виноватым.

Северус бросил на крестника краткий взволнованный взгляд, а потом, не получив ответа — юноша всячески старался не смотреть на него, — взглянул на Люциуса, но тот лишь пожал плечами, показывая, что не имеет ни малейшего представления о том, что же всё-таки сейчас произойдёт. В этот самый момент Воландеморт заговорил.

— Итак, — громко произнёс тёмный маг, и, несмотря на то, что в зале и до того стояла гробовая тишина, всё вдруг погрузилось в ещё более глубокое безмолвное болото, — сегодня один из нас сделал то, что не удалось никому в этом зале, — мужчина довольно оглядел всех присутствующих.

В общей сложности людей в Ближнем кругу было всего-навсего тринадцать человек. Хотя когда-то, в не такие далёкие времена, их было гораздо, гораздо больше.

— Никому не удалось, — сделал акцент волшебник. — Даже мне, — внезапно произнёс Лорд. И каждый из присутствующих, забыв о том, что именно Драко Малфой сегодня отчего-то стоит возле Милорда, надеялся быть этим «одним из», быть тем, кто так поднял настроение Господина, и заслужить его бесценную благодарность. Левую благодарность. Или, как её ещё можно было назвать, благодарность до первого провала. Если «правая рука» Господина редко меняла своё лицо, то левая чаще всего заканчивала смертью. Ведь к ней не было ни доверия, ни уважения, только слепая и мимолётная признательность, которая была сильнее от того, что любой следующий промах расценивался Воландемортом, как нечто совершенно непростительное. Каждый из Пожирателей Смерти знал об этом, но тем сильнее каждому хотелось быть первым из тех, кто снимет проклятье с опасного, но без меры почётного места. Среди тех был и Драко.

— Этот волшебник нашёл для своего господина место, где прячется пропавший накануне Гарри Поттер, — как бы между прочим добавил тёмный маг таким тоном, словно для него это было и вовсе не важно.

Снейп заметно напрягся и бросил на Драко недовольный взгляд.

— Тем самым, — чётко вёл Лорд свою неторопливую речь, — этот маг доказал свою верность и лояльность нашему общему делу… — змееликий выдержал паузу, широко улыбнулся и, наконец, продолжил: — Драко Малфой, — наконец выговорил Воландеморт имя своего юного Пожирателя, и отовсюду послышались тихие возбуждённые и отчасти разочарованные вздохи и шёпотки.

Когда же сам слизеринец услышал своё имя, то затрепетал. Юноша не помнил, как вышел вперёд, склоняя голову перед Господином, как пытался спрятать глаза от Северуса, чьё встревоженное недовольство он ощутил в непроницаемом холодном взгляде. Парень не помнил, как сердце его бешено забилось, когда Лорд высказал его заслугу перед всеми. Перед матерью и отцом. Всё было, словно в тумане, и юноша едва не пропустил мимо ушей тихое шипящее:

— Свободны.

Собрание прошло удивительно быстро. Драко с беглым страхом и волнением проводил взглядом мать, которая упрямо, несмотря на тихие и слабые возражения Люциуса, всё дальше и дальше уволакивала его к двери. И вот та, наконец, с раскатистым стуком закрылась, отрезав избранных волшебников, казалось бы, от всего прочего мира, — тех, волшебников, кто удостоился чести пойти на заклятого врага со своим Милордом.

Не прошло и минуты, как из тринадцати в зале осталось всего четверо. Среди них: Северус, Драко и Селвин, моложавый мужчина с едва пробившейся сединой в ухоженных каштановых волосах. А ещё был Пиртис. Это был едва перешагнувший пятидесятилетие мужчина, чьи выкрашенные в золото волнистые волосы были уложены в низкий хвост. Он беспрестанно сжимал и разжимал свои маленькие ломкие пальчики на тоненьких миниатюрных ручках, по локоть спрятанных под белыми длинными перчатками. Драко недолюбливал мага за щегольство, но мужчина был исполнителен и верен. В любом другом случае он бы просто не стоял здесь.

Лорд поднялся с кресла, и шорох его одежд привлёк внимание каждого. Маги смотрели на своего Господина, внимали каждому его вздоху, ожидая приказа.

— Хвост, прочь… — внезапно выговорил Воландеморт, и что-то в самом тёмном и неприметном уголке Мраморного зала зашевелилось.

Питер Петтигрю тихо пискнул и выскочил из помещения, быстро шевеля толстыми ножками, загребая ими, словно таракан своими шестью проворными лапками. Дверь хлопнула вновь. И этот хлопок стал самым последним.

— Слушайте внимательно, — тихо произнёс Воландеморт, растянув бледные губы в улыбку и положив жёсткую холодную ладонь едва не лишившемуся чувств Драко на плечо. — Единственное, что важно для вас: найти Гарри Поттера, — чётко выговорил Лорд имя врага, а Селвин и Пиртис жёстко ухмыльнулись. Впрочем, упавший на них строгий взгляд Милорда, быстро согнал с лиц волшебников всякие эмоции. Возможно, где-то глубоко они испытывали страх, но ничто в них его не выдавало. — Поттер умрёт только от моей руки, — коротко произнёс мужчина. — Причините ему вред и пойдёте на корм великанам, а может быть… и не только на корм, Пиртис, — мрачно добавил Воландеморт, оглядев того, кто был подле него и рядом с ним ещё во времена Первой магической войны.

— Я понял вас, Мой Лорд, — спокойно ответил волшебник, склонив голову в поклоне.

Между тем Воландеморт вновь обратил свой взгляд на Драко, всё ещё плотно прижатого к нему.

— Позови эльфа, — приказал мужчина, и юноша безропотно исполнил его просьбу.

Перед магами появился домовик с обкромсанными под корень ушами, в грязной наволочке и всё ещё с чарующей пеленой на больших голубых и добрых глазах.

— Добби, готов услужить, — бодро продиктовал он, низко поклонившись.

— Да… — меланхолично согласился Воландеморт. — Услужи нам. Ведь только этого ты и достоин, — и волшебник протянул свободную руку к эльфу, крепко хватая его за плечо. Его примеру послушно последовали остальные Пожиратели Смерти.

Драко думал, что Господин велит домовику перенести их прямиком к Поттеру, однако у мужчины были несколько иные планы.

— Аппарируй нас туда, где ты в последний раз видел Колина Криви, — приказал Лорд, и никто из присутствующих не мог до конца понять причём здесь Колин. Особенно те, кто его знал. Знал этого безобидного паренька с камерой.

Снейп в последний раз бросил на опешившего Драко удручающий взгляд, и все маги с негромким хлопком растворились в воздухе.

***

Северус Снейп никогда особенно не верил в предсказания, несмотря на то, что судьба его (впрочем, как и вся жизнь Магической Британии) вот уже почти двадцать лет вертелась вокруг одного конкретного пророчества.

Мужчину ни что не могло переубедить, и он лишь недоверчиво пожимал плечами, когда Трелони подлавливала его в школьных коридорах и нашёптывала страшным голосом свои жуткие предсказания про смерть, страдания и другие вещи и явления, которые должны по своему обыкновению вызывать у людей ужас, животрепещущий и неконтролируемый. Также Северус Снейп, ведомый своим благоговейным скепсисом, не верил в вещие сны. Потому проснувшись сегодняшней ночью в холодном поту, он решил не тратить времени понапрасну, пытаться вновь уснуть или, как вариант, расшифровать видение, а поработать и, между делом, тяжким трудом изгнать из памяти обрывки тяжёлого кошмара, где тревога сжёвывала его сердце посреди весьма уютной маггловской гостиной.