Грация очнулась только на следующий день к обеду. Луна изображала вежливое внимание к выкладкам и расчетам Драконов относительно Вторжения, когда до её ушей донёсся звук, способный даже мазоку довести до нервной икоты.
Мгновенно забыв про этикет, Луна раскидала все бумаги и выбежала из зала. Ей не нужен был провожатый по комнатам дворца, чтобы найти комнату, из которой ей послышался смех Грации, за полтора дня она изучила этот путь от и до. Ей казалось, что и с закрытыми глазами она дойдёт до комнаты Грации из любой точки дворца. На секунду остановившись перед заветной дверью и убедившись, что ей не померещилось, Рыцарь Цефеида постучалась и вошла. От представившейся её взору картины Луне стало сперва нехорошо, а потом захорошело. Ибо Грация... ела. Знаменитый аппетит самой скандальной спутницы Дажедры, Наги Белой Змеюки вернулся к ней полностью. А, значит, и во всём остальном самочувствие Грации полностью восстановилось. Луна с блаженной улыбкой прислонилась к косяку и стала наблюдать за подругой.
Грация подняла на Луну взгляд и промычала с набитым ртом нечто, что можно было вполне принять за приглашение. Луна с наслаждением покачала головой:
-Спасибо, сегодня я уже ела. Приятного аппетита. Как ты себя чувствуешь?
Грация недовольно покосилась на самый заманчивый пирожок, но всё-таки ответила:
- Сравнительно неплохо, а учитывая открывшиеся обстоятельства, даже замечательно. А мы это где? - Спросила она, осматривая, стену, задрапированную салатовой тканью неизвестного происхождения. Принцесса Сейруна с энтузиазмом завертела головой, попутно доедая принесённую выпечку и допивая остатки вина. Луна снова улыбнулась, прошла и села прямо на кровать у неё в ногах.
- Мы в гостях у Драконов, они подобрали нас на склоне Драконьего Пика и выхаживали, пока мы были без сознания. Тот Дракон, которого мы встретили, погиб, защищая Драконий Пик от вторжения неизвестного мазоку, а нам с тобой, как видишь, повезло.
Напряжённо вслушивающаяся Грация отложила куриную голень и нахмурилась:
- А мазоку куда делся? И что теперь будет?
Поняв, что Грация правильно расшифровала все недомолвки её реплики, Луна расслабила плечи, и, почувствовав себя чуть посвободнее, снова светло улыбнулась:
- А это зависит от твоего самочувствия. Мы можем отправляться в путь прямо завтра, Драконы дают нам сопровождение до Запретной Долины и будут помогать нам в пути. Но что делать там, я имею очень смутное представление.
"Да, - подумалось Луне, - её самодовольная усмешка тоже не потеряла своего очарования. Значит, всё действительно в полном порядке".
Прежде, чем ответить, Грация потянулась всем телом, словно большая довольная кошка, откинула одеяло и босиком прошла к окну. Луна последовала за подругой. Ледяные пики, сверкающие на солнце подобно алмазам, казались воплощением самого спокойствия. Даже не верилось, что где-то в мире кого-то может поджидать смертельная опасность. Грация вдохнула морозный горный воздух полной грудью, медленно выдохнула и вполголоса проговорила:
- Не беспокойся, подружка, я помню всё. У нас всё обязательно получится, обещаю тебе.
Луна, не глядя, протянула Грации руку ладонью вверх, и Грация прихлопнула её своей. "Как хорошо, - пронеслось в голове Луны, - что она у меня теперь есть. С ней любая опасность вдвое проще. Пожалуй, она мне действительно близка, как сестра. О, Цефеид! Как же там Лина?!".
Грация тихо материлась сквозь зубы. Луна подсказывала слова, но Грация не слышала и половины, поэтому большую часть вспоминала, либо на ходу выдумывала. Стоящие рядом Драконы скорбно молчали и отводили глаза. Им было чего стыдиться. Погибая, Цефеид именно их оставил беречь мир и безопасность в своём мире, а они не справились. Раса людей, самая уязвимая, самая последняя из появившихся рас, самая любимая Богами, почти перестала существовать, а Драконы обнаружили это только сейчас. Бессмертные оказались настолько увлечены своими внутренними разборками, принятием красивых поз, интригами и переговорами. что только сейчас обнаружили - люди почти полностью истреблены. За всё время пути до Сейруна, а это десять дней полёта на Драконе, путешественники не встретили ни одной жилой деревушки, ни одного людного города - ничего. Мир обезлюдел полностью. Они до последнего надеялись, что Сейрун, обладавший защитным полем белой магии, выстоит, но Грация напрасно торопила своих спутников - Сейрун пал также, как и все другие города. Солнце взошло над руинами некогда красивейшей столицы некогда справедливейшего государства. Всё живое, что когда-либо существовало в пределах Сейруна, погибло. Деревья обгорели и казались мрачными скелетами на золотисто-розовом фоне восхода. Во всём городе жил только ветер. Да и то, как-то неохотно, словно из-под палки выполняя свои обязанности. Когда он принимался чуть сильнее - деревья словно размывало водой, и они с тихим шелестом осыпались на черную землю.
Грация осторожно, чтобы не потревожить даже пылинки на братской могиле своих земляков, присела на корточки и робко дотронулась до иссохшей травинки кончиком пальца. Травинка тут же осыпалась в её руке пеплом.
- Что здесь произошло? - Луне, которая здесь никого не потеряла было сейчас легче. В Зефилии она пыталась не вопросы задавать, а придушить Мильгазию. К счастью для последнего, Рыцарь Цефеида старалась это сделать голыми руками без применения подручных средств... И у неё почти получилось. Грации такое было не под силу, поэтому она бездумно растирала между пальцами пепел.
- Здесь произошло, если Вам действительно это интересно, - раздался вкрадчивый и одновременно звонкий, словно льдинки, голос, - вторжение мазоку из другого мира. То самое, давно предсказанное Вашим Королём-Драконом. И так как наш Повелитель находится в заточении, вторжение отразить не удалось.
Грация неохотно оглянулась. Над ней, около Луны стоял мужчина. Точнее, стоял мазоку, принявший облик мужчины, поняла она. "В других обстоятельствах - отстранёно подумалось ей, - я посчитала бы его красивым, а теперь... Мне всё равно."
Почувствовав её взгляд, мазоку опустил глаза и нежно ей улыбнулся. Потом снова сосредоточился на Луне:
- Как Вы сами понимаете, нынешнее положение дел нас - мазоку - совсем не устраивает, поэтому в Запретную Долину я отправляюсь вместе с вами.
Мильгазия в ярости стиснул кулаки. "Зачем он это?, - удивилась Грация, - этого всё равно не переубедить":
- Тебя никто не приглашал! - он резко отвернулся, как ребёнок, обиженный взрослым и бессильный перед ним.
- Прошу меня простить, господа Драконы, - вежливо ответил мазоку, почему-то напомнив Грации Драконий Пик, - но сейчас среди вас находятся последние представители расы людей, и я не уверен, что вы сможете их защитить, поэтому я отправляюсь с вами.
Неожиданно для Драконов Луна решительно пресекла намечающуюся дискуссию:
- В Запретной Долине без мазоку всё равно было бы не обойтись, так что давайте прекратим всё это и поторопимся.
Как ни странно, её все послушались и стали собираться в дальнейший путь. Только Грации очень не хотелось вставать, забираться на Дракона и опять куда-то лететь, но Луна смогла её уговорить, пообещав, что на обратном пути у Грации ещё будет время оплакать своих подданных. Наконец, Драконы взмахнули крыльями и стали возноситься в небеса.
В ушах свистел ветер. Грация сидела на спине Золотого Дракона, с огромным трудом удерживаясь между его могучих крыльев. Когда Золотой Дракон не маневрировал, планируя на восходящих потоках воздуха, было ещё терпимо - в основании шеи топорщился гребень, за который можно было ухватиться, но при спуске или подъёме этот гребень исчезал, и ей приходилось хвататься в буквальном смысле за воздух. К тому же её подташнивало от постоянного мельтешения перед глазами. Возможно, она свалилась бы или сползла до сверкающего извивающегося хвоста с треугольным роговым наростом на конце, но на спине Золотого она сидела не одна. Прямо за её спиной удобно (в позе лотоса) устроился мазоку. В отличие от женщины он с Дракона не падал. Главным образом потому, что вообще не касался кожи Золотого. Но каждый раз, когда Грация начинала соскальзывать с золотой спины, мазоку неизменно (и с абсолютно невозмутимой физиономией!) подхватывал магичку, не давая ей упасть. Более того, когда при очередном подъёме они влетели в грозовой фронт, мазоку по-прежнему невозмутимо снял с себя плащ и накрыл им плечи Грации. Она понимала, что обольщаться не стоит, что о ней заботятся только как об источнике пищи и отрицательной энергии, которая, надо полагать, била из неё фонтаном, но всё равно было приятно.
