В Термонде были парни. Если уж говорить честно, много парней. Но любая деятельность, имеющая сексуальную подоплеку, – будь то совместный прием пищи, общие душевые кабины или даже мимолетная встреча по пути в ванную – пресекалась на корню. Солдаты Пси-подразделения и лагерные инспекторы приравнивали подобные преступления к умышленному/случайному использованию необычных способностей и карали столь же сурово. Тем не менее гормональное помешательство лишь усугублялось, и многие из моих соседок с завидным упорством продолжали нарываться на неприятности.

Возможно, я просто разучилась общаться с противоположным полом. Однако Мартин, готова поспорить, находился в той же ситуации.

– Забавно, да? – произнес мальчик. Сначала я подумала, что это розыгрыш, но потом заметила жадный блеск в его глазах. Зуд вернулся – легкое покалывание означало новую попытку проникнуть в мою голову. Холодок ужаса пробежал по спине. Я сильнее прижалась к двери и перевела взгляд на Кейт, но было поздно.

Между нами нет ничего общего – поняла я. Мы жили в одном месте, ощущали один и тот же гнет, но что-то в этом мальчике…

Необходимо было сменить тему, отвлечь его от этих попыток. Кондиционер работал, но вместо холода из колонок веяло жаром.

– Думаешь, в Термонде уже заметили наше исчезновение? – спросила я, нарушив молчание.

Кейт выключила лампочку над головой.

– Надо полагать, да. У СПП недостаточно людей, чтобы организовать полноценную охоту, но сложить два плюс два они в состоянии. Так что про вас наверняка все уже поняли.

– Что ты имеешь в виду? – возмутилась я. – Поняли, что мы оранжевые? Мне казалось, ты говорила, они знают об этом. Поэтому мы и сбежали так быстро.

– Почти догадались, – поправила Кейт. – Тревожный сигнал был настроен на частоты красных и оранжевых. Не думаю, что в лагере ожидали столь быстрого эффекта, – вот почему мы уехали в такой спешке.

– Частоты, – повторил Мартин. – Хочешь сказать, сигнал усовершенствовали?

– Именно. – Кейт улыбнулась в зеркало заднего вида. – До Лиги дошли слухи, будто Пси-подразделение изобрело новый способ выявления детей, которым удалось перехитрить систему во время сортировки. Уверена, вы знаете, что обычные люди не выносят контрольного сигнала.

Мы одновременно кивнули.

– Ученые разработали частоты, которые способны усвоить и переварить лишь некоторые дети поколения пси. Существуют волны, доступные всем вам, но есть и другие. Их в состоянии уловить лишь зеленые, или синие, или, в данном случае, оранжевые.

Это многое объясняло, но легче почему-то не становилось.

– Честно говоря, я поражена, – воскликнула Кейт. – Как вам двоим это удалось? Особенно тебе, Руби. Тебя ведь привезли в лагерь совсем крошкой. Как же ты обвела сортировку вокруг пальца?

– Случайно… получилось! – ответила я. – Внушила человеку, который занимался тестированием, что мой цвет – зеленый. Он поверил.

– Слабачка, – заявил Мартин, глядя мне прямо в глаза. – Ты даже не воспользовалась суперсилой.

Никогда я не думала о своих способностях как о силе. Было бы чем гордиться!

– Когда начали вычислять красных и оранжевых, я приказал одному мальчику поменяться со мной местами. Внушил, что пойти вниз вместе со всеми – отстой. – Мартин подался вперед. – Короче, я отвел одного из зеленых примерно моего возраста в сторонку и заставил его думать, что он – это я. И охранника тоже. И всех, кто задавал вопросы. Одного за другим. Круто?

Меня охватило отвращение. Мартин ничуть не сожалел о содеянном, это ясно. Возможно, и я лгала сама себе, но обрекать на это других? Никогда! Неужели такова плата за обретение «оранжевой» силы? Превратиться в монстра, живущего исключительно своими желаниями, в чудовище, которое невозможно остановить?

Это и есть цена могущества?

– То есть ты способен внушить человеку, что он является кем-то другим? – спросила Кейт. – Я думала, оранжевые управляют лишь действиями других людей. Что-то вроде гипноза.

– Нет, – сказал Мартин. – Я умею гораздо больше. Люди выполняют мои приказы лишь потому, что я управляю их чувствами. Как, по-вашему, я заставил того парня поменяться местами? Ему стало страшно идти в свой бокс, и тогда он решил, что занять мое место – отличная идея. Каждый, кто начинал задавать мне вопросы, чувствовал себя сумасшедшим. Это больше, чем приказы. Если мне нужно, чтобы кто-то с кем-то подрался, я делаю его очень-очень злым, а потом он сам кидается на нужного человека.

– Ф-фух, – выдохнула Кейт. – А ты, Руби, тоже так умеешь?

Нет. Не совсем так. Я внимательно разглядывала скопившуюся под ногтями грязь. Если они узнают, что я умею, реакция может быть какой угодно. «Я никому не внушаю чувства, просто вижу разные вещи».

По крайней мере, пока.

– Вау…. Это все… просто поразительно. Знаю, я уже говорила, но вы двое удивительные. Будем думать, как лучше использовать ваши способности. Потрясающе.

Отвернувшись, я подняла голову, чтобы посмотреть на дорогу. И вдруг почувствовала, как Мартин наматывает на палец прядь моих волос. Зеркало заднего вида поймало мое отражение: большие полуприкрытые глаза, широкие темные брови, пухлые губы. А потом лицо исказила гримаса отвращения.

Я заглотила наживку. Мартин даже не успел сконцентрироваться. Развернувшись, я резко ударила по липкой ладони, и он тут же положил руку на колени. Горло перехватило. «Не прикасайся, – клокотало у меня внутри. – Не то я переломаю тебе все пальцы». Мартин ухмыльнулся. Слизнув кровь кончиком языка, он опять протянул руку. Словно в насмешку. Я подалась вперед, готовая перехватить запястье и поставить свинью на место.

Именно этого он и ожидал. На меня вдруг снизошло озарение, и внутри все похолодело. Мартин хотел посмотреть, на что я способна, использовал идиотские уловки, чтобы спровоцировать гнев.

Сжав кулаки, я отвернулась. Мартин довольно хихикнул.

Был ли этот гнев моим собственным или его внушил он?

– У вас там все в порядке? – бросила из-за плеча Кейт. – Держитесь крепче, мы почти приехали.

Не знаю, как Марлинтон выглядел обычно, но сегодня из-за серых облаков и густого тумана город казался странным и немного пугающим. Даже Мартин отвлекся от игры с моими мозгами.

Разбитые фасады торговых центров поражали воображение. До тех пор, пока мы не выехали на улицу с маленькими коричневыми, серыми и белыми домиками. Брошенные машины были повсюду: на тротуарах, на проезжей части. У некоторых на заднем стекле красовались оранжевые таблички с надписью «Продается». И все, абсолютно все машины покрывал толстый коричневый слой полусгнившей листвы. Кругом возвышались груды старой рухляди и картонных коробок. Здесь можно было найти все, что угодно: мебель, ковры и даже компьютеры. Пустые помещения заполняла ржавая, бесполезная электроника.

– Что здесь произошло? – выдохнула я.

– Трудно объяснить. Помнишь, я говорила о рухнувшей экономике? После случая в Вашингтоне правительство не смогло удержать баланс. Одно потянуло за собой другое. Страна не смогла рассчитаться с внешними долгами, и деньги перестали поступать в штаты, страховые пособия больше не платили, зарплаты чиновникам тоже. Даже маленькие города вроде этого не избежали коллапса. Компании разорялись, и люди теряли работу, а потом и дома, потому что больше не могли платить по счетам. Все это ужасно.

– Но где же все?

– В палаточных городках – их организовали рядом с крупными городами вроде Ричмонда и Вашингтона, – пытаются найти работу. У меня куча знакомых, которые отправились на запад, думая, что там проще отыскать еду и работу, но… Надеюсь, с ними ничего не случилось. В тех краях сейчас полно мародеров и групп виджиланте[1].

Я уже боялась спрашивать что-либо.

– А как же полиция? Почему она их не остановит?

Кейт закусила губу.

– Как я уже говорила, правительство перестало платить зарплату своим сотрудникам, так что полицию распустили. Работу полицейских теперь выполняют волонтеры или Национальная гвардия. Именно поэтому вам лучше держаться рядом со мной, хорошо?