Связь с поездом (и, полагаю, остальным миром в целом) пропала как раз в тот момент, когда Саша Шабалин увидел лежащего на снегу человека. Совпадение?

Позже, тем же днём

Спасённый был поручен Филиппу.

Оказалось, тот обладает навыками врача. Небольшими. Явно не та кандидатура, которой стоит доверять жизнь человека, но выбора нет.

Так вот, со слов Людиновского, бедолага совершенно не пострадал. Это кажется непостижимым, и всё же это правда. Я лично навещал выжившего и убедился, что на его коже нет ни следа обморожения. Вообще у этого типа вид абсолютно здорового мужчины. Насколько я могу судить, ему лет сорок. Абсолютно лысый, не по вине природы. Лицо круглое, глаза маленькие и глубоко посажены, нос кажется каким-то вытянутым, а губы пухлые, как у старомодных фотомоделей и поблескивают. Телосложение - худощавое; в этой связи особенно неуместно выглядит живот, отчётливо выпирающий, даже когда его обладатель лежит на спине. Представляю, как это всё выглядит при ходьбе. Ноги коротковаты для его роста (метр восемьдесят), а руки наоборот, длинные. Мускулатура развита слабо.

Единственная приметная черта - татуировка. На правом предплечье изображение медведя, стоящего на задних лапах и сжимающего в передних длинноногую красотку. Так себе искусство.

Скажу честно, этот мужчина вызвал у меня неприязнь. Я понимаю, он едва не погиб и чудо, что нам удалось его заметить и спасти. Умом понимаю. Сердцем - нет.

Откуда он взялся? Как смог выжить? Почему его появление совпало с потерей связи и поезда?

У нас у всех полно вопросов, а ответа никто дать не может. Ни единого, хоть сколько-нибудь приемлемого.

От спасённого также пока ничего не добиться. Несмотря на отсутствие каких-либо травм и нормальные жизненные показатели, он находится в бессознательном состоянии. Попытки привести его в чувство не увенчались успехом.

Что нам теперь делать? Действуем строго в соответствии с инструкцией.

Ждём.

Раз уж нас угораздило заблудиться, мы обязаны остановиться там, где оказались, включить все передатчики на полную мощность и дожидаться помощи. Что бы ни случилось с нашим вездеходом, остальные наверняка в порядке и должны нас искать. Мы никак не могли далеко удалиться от установленного маршрута. Так что остаётся набраться терпения. Запасов воды и пищи для нас и топлива для "Урсуса" у нас полно, механизмы вездехода работают нормально (в отличие от приборов, это сомнений не вызывает). Жизням нашим совершенно ничего не угрожает. Кроме, разумеется, паники. Нельзя ни в коем случае её допускать, и Павел Георгиевич, первым взявший себя в руки, именно об этом нам всем напомнил.

По всем подсчётам, нас должны найти в худшем случае через сутки.

29 июня, воскресенье

Когда я писал последнее предложение предыдущей записи, я не верил, что этот пессимистичный сценарий воплотится в жизнь.

Однако именно это и произошло. Минуло двадцать четыре часа с тех пор, как мы потеряли наш поезд - и не изменилось с тех пор ничего.

Ни-че-го.

Нас не нашли, связи по-прежнему нет, спутниковая система позиционирования не ловит сигнал с орбиты и не может подсказать путь к Бореалису. Куда мы в ближайшее время всё равно направимся. Так приказал Павел Георгиевич, и будь я проклят, если это не единственное разумное решение в сложившейся ситуации.

Мы сможем найти поселение и без помощи спутников. К чёрту высокие технологии. Наши штурманы Олег Рощин и Филипп Людиновский уверенно заявляют, что проведут нас к Бореалису. Если даже выйдет промашка, там есть специальный маяк, транслирующий сигнал каждые тридцать секунд. Он и наведёт нас окончательно.

А ждать больше смысла нет. Что бы ни произошло вчера, это не просто одиночный сбой. В личной беседе Саша Шабалин высказал мысль, что, возможно, проблемы вовсе не у нас, а как раз у поезда. Потому-то они отстали от нас - и не могут найти сейчас.

Однако командир не разделяет этого мнения. Опять-таки, с ним трудно спорить. Представить себе ситуацию, при которой вышли из строя сразу пять надёжных вездеходов, непросто. Это должно быть внешнее воздействие, некий катаклизм, который почему-то не затронул нашу машину. Слишком маловероятно, притянуто за уши.

Поэтому мы не производим поиски поезда, а готовимся двинуться к Бореалису. Это произойдёт в ближайшие полчаса.

30 июня, понедельник

Едем.

Как будто ничего не изменилось, и если бы я не знал о происходящем, не заподозрил бы неладное. Мои обязанности также остались прежними: продолжаю готовить для экипажа завтраки/обеды/ужины.

Забот у меня больше не стало, вопреки ожиданиям. Наш "пассажир" по-прежнему находится в бессознательном состоянии. Жизненные показатели опасений не вызывают, в отличие от перспектив. У нас на борту нет ничего для искусственного введения в организм питательных веществ. Филипп, несмотря на все старания, не может привести спасённого в себя; ничто не работает, нашатырный спирт - что мёртвому припарки.

Обвиняешь меня в чёрном юморе? Как сказать, Лида.

Если честно, у меня есть неприятное ощущение, что живых людей на борту не прибавилось.

1 июля, вторник

Несмотря на заверения штурманов, не могу отделаться от опасений, что мы движемся не в ту сторону. В никуда. Единственный ориентир - стрелки навигационных приборов, в особенности компаса. Поправки с учётом приближения к магнитному полюсу Морены делаются автоматически, но и Олег, и Филипп перепроверяют, уже не доверяя технике. По их словам, мы не сбились с курса. "Пока" - так и хочется добавить мне. Уж очень снаружи жутко. Кромешная тьма, против которой мощные огни вездехода ничто (а в сочетании с плотным снегом их яркость больше мешает, чем помогает). Нескончаемые потоки снега за окном, а этот вой! С ним не способны справиться ни приглушённый звук дизелей, ни хорошая шумоизоляция. Порывы ветра иной раз даже "Урсусу" наносят увесистую оплеуху. Вездеход наш крепкий, выдержит и не такое, но всё равно неприятно сжимается в груди, когда слышишь поскрипывание конструкций.

Примечательно, что это всё было и раньше. Только при сложившихся обстоятельствах действует на нервы гораздо сильнее.

Подопечный наш продолжает пребывать в беспамятстве. Если он в итоге сможет очнуться, то я ему завидую. Проспит самую неприятную часть нашего рейса.

2 июля, среда

Спросил у командира, не сократить ли рацион с целью сэкономить продукты.

На что получил решительный отказ. Настолько решительный, что, если честно, мне стало не по себе. Я уж подумал, он и вовсе ударит меня. Он встревожен, понятно, ведь несёт на себе ответственность за всех на борту.

Тем не менее, такая реакция мне не понравилась. Кто, как не Павел Георгиевич, должен сейчас излучать спокойствие и уверенность, которые бы передавались всем остальным? Признаться, я был о нём лучшего мнения.

Впрочем, он, опять-таки, высказал правильную мысль. Еды и воды у нас более чем достаточно - хватит ещё минимум на полмесяца, если тратить в обычном режиме. И на вдвое больший срок, если затянуть пояса. Штурманы же в один голос продолжают успокаивать нас и называют дату прибытия в Бореалис - 5 числа. Через три дня, стало быть. А уж там-то и припасы, и топливо и - главное! - безопасность, уверенность.