Нам остаётся только смириться с этим. И решить, как быть дальше.
Очевидно, что нужно отринуть эмоции. Хотя бы убрать их с первого плана. Павел Георгиевич именно на это сделал упор, когда отдавал нам распоряжения. Несмотря на то, как сейчас выглядит Бореалис, мы обязаны обследовать его в поисках выживших. Не исключено, что где-то в зданиях есть места, в которых люди укрепились и ждут помощи. Поскольку мы понятия не имеем, что произошло, отрицать такой вариант было бы преступно. Учитывая, что системы жизнеобеспечения поселения либо вышли из строя, либо отключены, у жителей Бореалиса не так много времени. Какими бы защищёнными от внешних условий ни были здания, они не смогут противостоять натиску Морены. В первую очередь - холоду.
Поэтому задача номер один - поиск выживших. Вот так мы внезапно из жертв превратились в спасателей. Ведь у нас на борту мы сможем разместить всех. Пускай и без комфорта, зато в тепле. Безусловно, наших запасов пищи и воды не хватит, ну так в поселении этого добра более чем достаточно.
Отсюда задача номер два - раздобыть как можно больше припасов. Они пригодятся в любом случае - и особенно, если задача номер один увенчается успехом. Аналогично с топливом для вездехода.
И, наконец, задача номер три - установление причин произошедшего в Бореалисе. По возможности. Павел Георгиевич не мечтатель и потому обязательное выполнение этой задачи от нас не требуется, в отличие от предыдущих двух.
Чтобы обследовать поселение как можно быстрее, командир разбил нас на группы.
Первая: Олег Рощин и Валера Моисеенко, их цель - перерабатывающее предприятие.
Вторая: Филипп Людиновский и Юра Добренко - системы жизнеобеспечения.
Третья: Саша Шабалин и я - жилой сектор.
Аркадий Воронов и Павел Георгиевич остались на борту "Урсуса".
Замечу, что я мог не идти. Командир мне прямо об этом сказал. Ибо, как я не устану повторять, произошло что-то чертовски странное, и неизвестно, ЧТО может скрывать в себе Бореалис. С другой стороны, даже просто выйти из вездехода - уже риск.
Знаю, ты бы не была рада такому положению дел. Так же, как уверен - ты не стала бы меня удерживать, прекрасно понимая - это нужно. Пошёл бы и Аркадий. И Павел Георгиевич предпочёл бы промозглый Бореалис уютной кабине "Урсуса". Остались они там только потому, что кто-то должен был. А командиру и вовсе не пристало выбираться на передовую без крайней необходимости.
* * *
Прежде я, как и остальные, уже надевал эту спецодежду на тренировках в Авроре: брюки, свитер, куртка с капюшоном и ботинки. Звучит обыденно, однако всё это изготовлено из утепляющих и влагоотталкивающих материалов, которые успешно противостоят и сильному ветру. При этом одежда незначительно сковывает движения. Лица закрыли маски - ни один участок кожи не должен оставаться незащищённым. Да, под куполом Бореалиса куда как спокойнее, чем снаружи, несмотря на широко раскрытые ворота. Но температуры воздуха это не касается, здесь она, судя по показаниям бортового термометра "Урсуса", практически такая же, как и вне стен.
В тамбуре мы ещё раз оглядели друг друга, проверили переговорные устройства, встроенные в маски, и Олег открыл дверь.
Адский холод моментально воспользовался брешью в плотной защите вездехода. Всё тепло было выдуто из небольшого помещения тамбура. Привыкшие к тишине внутри машины, мы инстинктивно отпрянули, услышав громогласное завывание стихии. Не такое уж отдалённое, ведь наш "Урсус" стоял всего-то в десятке метров от въезда.
Для покидания машины используется трап, который автоматически выдвигается при открытии двери. На случай неполадок или сильного обмерзания предусмотрен и ручной вариант, нам, к счастью, не потребовавшийся. По завершении процесса механизм прочно фиксируется.
Покинув вездеход, мы тотчас разделились в соответствии с планом. Я и Саша Шабалин направились к жилому сектору.
Должен признать, вид погружённого во мрак поселения, частично тронутого разрушениями, вызывает у меня оторопь и сейчас, когда я вернулся на борт "Урсуса". Нигде не было ни единого признака не то, что жизни, а хотя бы функционирования оборудования. Полнейшее запустение.
Ворчание двигателя вездехода у нас за спинами успокаивало, а яркий свет огней дарил уверенность. Увы, нам предстояло выйти из этого безопасного конуса. Переступить чётко очерченную границу между светом и тьмой оказалось сложнее, чем я думал. А стоило это сделать, я тотчас включил фонарь, чтобы видеть, куда иду. Саша поступил так же.
По мере удаления от "Урсуса" скрип снега под нашими ботинками, заметённого в Бореалис, звучал всё громче, что немало раздражало.
Ближайшим зданием оказалась столовая, рассчитанная на одновременный приём пищи всех жителей поселения. Она примыкает к общежитию, которое выше её на два этажа. Ни в одном строении окон не предусмотрено, что мне категорически не понравилось ещё при первом, заочном, знакомстве с Бореалисом. Объясняется это климатическими особенностями Морены, хотя под куполом ведь условия не настолько суровые. Были, по крайней мере, пока жизнь текла своим чередом. Так что заглянуть внутрь заранее не представлялось возможным.
Подойдя к двери в торце столовой, Саша попытался открыть её самостоятельно. Никаких электронных замков здесь не использовалось, однако, будь электричество, нам помогли бы гидроприводы. Сейчас на них рассчитывать не приходилось, и, осознав, что Саша сам не справится, я присоединился к нему. Вдвоём мы налегли на дверь и с немалым трудом смогли её сдвинуть. Отворялась она внутрь - я не удержался на ногах и, последовав за ней, упал.
Мы оказались в фойе столовой. Без искусственного освещения внутри ничего нельзя было увидеть. Лучи фонарей скользили по просторному помещению, пока я поднимался с колен. Я обратил внимание, что пол покрывал слой снега - несколько сантиметров толщиной и очень плотный. Посмотрев вперёд, увидел, что засыпано всё фойе, и если в некоторых местах виднелась декоративная плитка, то в других вздымались настоящие сугробы. Фактически снега в здании оказалось больше, чем снаружи.
Потолок в кафетерии был обрушен.
Массивные бетонные плиты, ощетинившиеся острыми обломанными краями и лохмотьями изорванной теплоизоляции, завалили большую часть помещения, раздавив столы, стулья и стойку выдачи блюд. Уцелевшую мебель замело снегом так, что её контуры едва угадывались.
- Как будто лавина сошла, - сказал Саша.
- Откуда ей тут взяться, - ответил я.
Не будь Бореалис прикрыт куполом, я бы не ёрничал, а так списать всё на рухнувший потолок не получалось.
Саша справедливо заметил, что помериться силой своих интеллектов в разгадке этой и других тайн мы ещё успеем, а пока нужно идти дальше. Нам обоим было очевидно, что здесь уцелевших мы не найдём.
Слава богу, не было и мёртвых.
Перед тем, как уйти, я окинул уничтоженную столовую последним взглядом. На фоне всеобщего разрушения неестественное старение, охватившее Бореалис, было не столь заметно. Я отметил отслоившуюся со стен краску и ржавчину на металлических ножках стульев, торчащих из сугробов. Оценив состояние стали в местах разрывов арматуры, сделал вывод, что обрушение произошло не внезапно, а с течением времени. Усталость металла развивалась постепенно, и в какой-то момент он уже не мог выдерживать вес конструкций.
Выйдя обратно наружу, я посмотрел на вездеход, яркие огни которого помогали ориентироваться. Через окна кабины увидел Павла Георгиевича, стоящего рядом с Аркадием и задумчиво глядящего на поселение.
Дверь общежития сопротивлялась меньше, чем в столовой. Зато когда её открыли, из здания вырвалось огромное тёмное облако. Мы отпрянули, Саша споткнулся и рухнул в сугроб. В первое мгновение показалось, что это дым от бушующего внутри пожара. Гуляющий по Бореалису ветер рассеял облако за считанные секунды, и стало понятно - это, как ни странно, обычная пыль. Огромное её количество, которое могло скопиться в замкнутом помещении только в течение многих лет.
