- Ты встал? – без приветствий уточнил Плисецкий. Ни тебе «здрасьте», ни «как дела».

- Как видишь, - зевнул Кацуки. – Точнее, слышишь.

- Я слышу лишь то, что ты готов лечь дрыхнуть снова. Даже не думай – мы подъедем через час, чтобы был готов.

- Понял.

- Полный мочевой пузырь, помнишь?

- Помню, - так же коротко отрапортовал Юри, зевая вновь. На том конце тоже зевнули.

- Да чтоб тебя, не заражай меня этим! – фыркнул Юра и отключился, опять же не прощаясь. Хотя чего прощаться, рассудил Юри, если они через час увидятся?

Делать нечего – пришлось вставать и собираться. Но перед этим Юри должен был обязательно по своей уже сложившейся традиции еще кое-что.

Притащив с кухни стул и поставив его перед открытым шкафом, он порылся на верхних полках, где лежали вещи, которые практически никогда не доставались, но выкидывать было жалко, нащупал в дальнем углу под горой каких-то шмоток острый край листа и, подцепив его, вытащил наружу вместе с другим листом.

Это был снимок с самого первого УЗИ и прикрепленный его результат, напечатанный на листе. Они просили сделать два экземпляра, один из которых был отдан Юре с Отабеком, а второй Юри тщательно спрятал, доставал время от времени, когда точно был уверен, что Виктора дома нет или он очень занят, и с улыбкой разглядывал совершенно непонятное еще, но несомненно важное доказательство того, что все это не сон и внутри него действительно растет и развивается другое живое существо.

Со вздохом погладив поверхность снимка, Юри сунул его обратно и спустился со стула на пол. Сегодня его маленькая коллекция пополнится еще одним экспонатом.

- Я набрал два лишних килограмма, - заявил Юри уже после посещения больницы, ковыряя вилкой салат, стоящий перед ним.

Как и всегда, разделив в машине снимки и результаты УЗИ, они поехали в кафе обсудить новую информацию и поесть. И, как обычно, Юри вновь разрешили заказывать только то, что может быть полезным для ребенка – в том числе и проклятые салаты, коим он сейчас и давился.

- Свинина, - поддразнил его Юра, беззлобно ухмыляясь. Юри лишь отмахнулся. – Не жирней, тебе же хуже будет. Даже врач говорила.

- Ты видишь, что я ем сейчас? – кивнул Юри на свою тарелку. – Думаешь, с этого можно разжиреть даже при желании?

- При желании со всего можно, - авторитетно заявил его собеседник. Юри не стал с ним спорить – знал, что это бесполезно даже тогда, когда Юра был совершенно неправ.

Вернулся Отабек, отошедший поговорить по каким-то деловым вопросам, поцеловал своего парня в уголок губ и сел на стул.

- Тебе ничего купить не нужно? – уточнил он у Юри. – Витамины не закончились?

- Еще половина осталась, - успокоил его тот. – На самом деле… Я хотел поговорить с вами по поводу оплаты.

- Хочешь увеличить сумму? – приподнял брови Юра, сдувая с лица прядь волос и внимательно глядя на него своими невозможными глазищами. – Сколько?

- Нет-нет, - замахал руками в отрицании Кацуки. – Я… На самом деле, наоборот. Я думаю… Раз уж ребенок все равно будет вашим, так, может, не стоит мне, ну, обделять его? – окончательно стушевавшись под двумя скептичными взглядами, он помолчал немного, собираясь с мыслями, после чего неуверенно продолжил. – В смысле, пускай эти деньги, что вы планировали заплатить мне, останутся у вас для него? Мне они не нужны – просто разрешите видеться с ним так часто, как я смогу. Это все, что мне нужно.

- Ты странный, - заявил, наконец, Плисецкий. – Ты думаешь, мы прям обеднеем, если заплатим тебе эти деньги, и нам не на что будет поднимать ребенка? Пиздец он бред несет, скажи, Бека?

- Это твое окончательное решение? – уточнил Отабек, кажется, совершенно не удивившись просьбе. Судя по всему, он был человеком, который уж точно не станет уговаривать Юри вернуть свои слова назад. Типа, раз ты сказал «брать не буду» - значит, дело твое, предлагать второй раз не стану. Это заставило Юри немного задуматься над своим решением, но, в конце концов, он кивнул.

- Да, окончательное. К тому же, Виктору бы точно стало интересно, где же я взял такие деньги.

- Тоже мне проблема, - влез Юрий. - Спрятал бы или открыл какой-нибудь новый счет в банке, о котором он не знает…

Заметив, что Отабек с интересом смотрит на него, он аж подскочил.

- Не смотри так, у меня никаких тайных счетов нет!

- Тогда я буду считать себя каким-то преступником, - отозвался Юри на предложение, хмурясь. – У нас все общее и мы друг другу доверяем… Ну, доверяли. До этой истории.

Эти слова причиняли ему почти физическую боль – он ненавидел врать Виктору, но теперь только и делал, что врал.

Явно заметив его подавленное состояние, Юра сжал губы, но ничего не ответил.

- Отвезите меня домой, пожалуйста, - пробормотал Юри и оставил тарелку.

Аппетит пропал напрочь.

Поднимаясь на лифте на свой этаж, Юри проверил время – на все свои утренние делишки у него ушло почти четыре часа, и теперь оставалось только надеяться, что он вернется раньше Виктора и не придется объяснять, куда же уходил.

Однако все пошло совсем не по плану.

Как только он зашел в квартиру, то тут же понял – что-то не так.

Царила тишина, нарушаемая лишь звуками улицы, доносившимися из приоткрытых перед уходом окон, а атмосфера, царившая вокруг, словно бы сгустилась, как перед грозой, воздух разве что током не бил. Неслышно сняв обувь и мельком глянув на себя в зеркало, Юри прошел в гостиную, где тут же наткнулся на тяжелый, пронизывающий взгляд.

Виктор сидел на диване с идеальной прямой спиной, поджав под себя одну ногу, и смотрел на него, не говоря ни слова. На его колене Юри заметил какую-то бумажку, прижатую ладонью к ткани брюк, и, приглядевшись, узнал ее – сложно было не узнать то, что ты достаешь то и дело тайком и разглядываешь, улыбаясь.

- Ты ничего не хочешь рассказать мне, Юри? – прервал молчание Виктор. Голос у него был спокойный, но напряженный, словно он вот-вот был готов сорваться на крик. Повышал голос Виктор крайне редко, но каждый раз пугал этим Юри до ужаса – и прекрасно знал об этом.

- Ты уже и сам все знаешь, так что… зачем? – пожал плечами Юри, стараясь стоять прямо и смотреть твердо – коленки начали дрожать самым позорным образом. Кажется, вот и пришел конец счастью, и в этом виноват только он один – недоглядел, плохо скрывал, не сумел тайну уберечь.

- Зачем? – повторил Виктор холодно. – Действительно, зачем… Кто я вообще такой, чтобы сообщать мне о ребенке? Зачем мне знать о том, что я могу стать отцом? Раз ты так все хорошо рассудил, Юри, так почему же ты тогда все еще со мной живешь?

Юри сморгнул слезы, пытался что-то ответить, но спазм в горле не позволял этого сделать, поэтому он лишь помотал головой, кривя губы. Он не хотел этой ссоры, он не хотел слышать всего этого – но больше всего он не хотел, чтобы Виктор сейчас встал и вышел из квартиры, чтобы после отправить ему документы о разводе. Страх сжимал его в тиски, не позволяя сдвинуться с места.

Радовало лишь то, что Виктор даже сомнений не имел о том, что ребенок может быть и не от него. Он доверял Юри, был уверен в его верности – и тем ужаснее было терять такого человека.

Не дождавшись ответа, Виктор вздохнул и вновь посмотрел на черно-белое изображение, сдвинув вбок прикрепленный к нему листок.

- Это мальчик или девочка?

- Я не знаю еще, - с трудом выдавил Юри, рассматривая ножки дивана.

- Сколько недель?

- Девять.

- Сколько времени ты знаешь об этом? О том, что… - он не договорил, но Юри понял.

- Где-то недель пять… наверное?

- Пять, с ума сойти! Пять недель… И ни словом, ни взглядом – что ты планировал делать дальше? Ты собирался когда-нибудь мне рассказать?

Юри понял, что говорить правду о его планах – про Юру и Отабека – не стоит, поэтому лишь покачал головой.

- Да почему, Юри, почему? – взорвался, наконец, Виктор, вскакивая с дивана и глядя на него так, словно тот его страшно предал. – Почему, по-твоему, я не заслужил быть отцом? Я что, ужасный человек, бью тебя? Не зарабатываю? Не имею квартиры? Ненавижу детей?