— Вот как, — неестественно сухо сказала она.

Джинни поднялась и направилась к бару, за что Гермиона ее мысленно поблагодарила: ей сейчас как никогда нужно было выпить. Но в каждом движении подруги было какое-то раздражение. Или недоверие. Гермиона не могла понять, что не дает ей покоя. Пока один очень ясный образ, будто она видела это только вчера, не появился перед глазами: высокий шатер и громыхающая в нем музыка; она танцует с Роном и видит через его плечо Джинни, и в этом взгляде видно все. Ее страх перед их грядущим опасным путешествием. Она волнуется за Гарри. Это очевидно. Но дело не только в страхе. Ей больно отпускать то, что только начало налаживаться. И Рон с Гермионой — вместе — часть этого.

— Думаешь, он простит меня за это? — тихо спросила Гермиона, боясь услышать ответ.

— Да он ничего не знает, — пожала плечами Джинни, возвращаясь к столу с двумя наполненными бокалами.

— Как это — не знает? — удивилась Гермиона, принимая бокал и делая большой глоток. На душе тут же стало легче. Будто огненное пойло, скатившись по ее горлу, прогнало лишние переживания.

Джинни цыкнула и, снова сев напротив нее, высокомерно сказала:

— Это же Рон.

Джинни растянулась на диване, закинув ноги на подлокотник, и повернула голову к подруге:

— Когда ты встречалась с Крамом, он ведь думал, что все, чем вы занимаетесь — это гуляете, держась за ручки. А может и без этого. Видела бы ты его лицо, когда я ему сказала, что вы целовались! Он ведь даже предположить такого не мог. Хотя, как по мне, это было более чем очевидно.

Гермиона улыбнулась, не зная, чего ей сейчас хочется больше: посмеяться вместе с Джинни над тем, какими юными и наивными они когда-то были, или возмутиться тому, что именно Джинни рассказала об этом Рону. Гермиона была готова дать голову на отсечение, что одна из их с Роном ссор во время учебы была вызвана именно этим его открытием.

— Но он уже не тот, — посмеявшись, сказала Гермиона. — Он вырос. Мы выросли. Теперь-то он точно понимает, что к чему.

— Не понимает, — решительно тряхнула головой Джинни. Настолько решительно, что расплескала на себя часть содержимого стакана. — Думаю, он просто не хочет этого знать. И думать об этом не хочет. Так что, поверь мне, у него и в мыслях нет, что между тобой и жалким слизеринцем что-то может быть.

Гермиона неосознанно сдвинула брови, только услышав о «жалком слизеринце», но не успела она возмутиться, как что-то неприятно кольнуло в груди. Тревога, будто паутина, расползалась по ее телу, заставляя тяжелее дышать и бегать глазами по сторонам в ожидании чего-то… Чего?

Гермиона подскочила, желая только бежать прочь, но тут же взяла себя в руки, выравнивая дыхание.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Джинни. Она отставила в сторону стакан с огневиски и теперь в упор смотрела на Гермиону, пытаясь понять, что могло перемениться, когда еще несколько минут назад ее подруга заливалась звонким смехом.

— Что-то не так, — сказала Гермиона, сумбурно перебирая свои мысли и чувства. Не было видимых причин для такой перемены. Но то, что с ней происходило — не просто так: она знала.

Ответ пришел прежде, чем Гермиона успела выловить его из своего сознания. Огромное окно гостиной распахнулось, и в комнату влетел охваченный синим сиянием терьер.

Он остановился, ударившись четырьмя лапами об пол, и заговорил голосом Рона:

— Мы попали в засаду. Ты нужна.

Терьер растаял в воздухе, а Гермиона бросилась к двери, проклиная себя за непростительную нерасторопность: она должна была понять, что такая паника охватывает ее лишь когда Гарри или Рон в опасности.

— Почему Патронуса отправил не Гарри?! Гермиона! — крикнула Джинни, устремившись за ней.

Они выбежали из дома и, взявшись за руки, трансгрессировали. Впервые Гермиона трансгрессировала, не зная — куда. Но исчезнувший на ее глазах терьер будто наполнил ее грудь, ведя за собой. И растворяясь на аккуратной лужайке дома Поттеров, Гермиона где-то в глубине своего сознания вспомнила рассказ Рона о том, как таинственный шар, выпорхнувший из делюминатора Дамблдора, привел его к ней, только он услышал ее голос. И сейчас она знала, что пусть это не входит ни в какие рамки, пусть Патронус на это не способен, насколько это известно волшебникам. Она знала: терьер приведет ее к Рону.

Перед глазами возникли полуразрушенные стены какого-то старинного дома. В потолке зияли дыры, пропуская свет, благодаря которому Гермиона смогла разглядеть происходящее вокруг.

Несколько человек, не меньше пяти, размахивали палочками, выпуская зеленые искры. А в противоположном конце, огромной за счет снесенных стен, залы две фигуры — одна на голову выше второй — отбивались, направляя в противников заклятия, озаряющие пространство красным и синим светом.

— Экспеллиармус! — крикнула Гермиона, направив палочку в спину ближайшего к ней волшебника. Его отбросило к стене, и она увидела, что там уже лежало двое. Без сознания. Один на другом.

— Джинни! Возьми тех, что левее! — крикнул Гарри, выбрасывая огненно-красную струю в грудь высокой женщине, приближающейся к нему.

Гермиона размахивала палочкой, вновь и вновь повторяя обезоруживающие заклятия, но не могла больше поразить никого: вся ее сила уходила только на защиту. Она видела как Гарри отбросил в сторону еще одного из нападавших, а волшебная палочка последнего, подлетев в воздух, прыгнула в свободную руку ее друга; видела, как Джинни кинулась вперед, прижав незримой силой, исходящей от ее палочки, взрослого волшебника, намного старше их, к месту, где оставшаяся часть стены сливалась с потолком. Волшебник только беспомощно дергал ногами в воздухе, хватаясь за горло. Она видела, как пунцовый от гнева Рон молниеносным движением очертил вокруг себя волшебной палочкой полукруг, отбросив всех противников в разные стороны. И когда она уже думала, что их силы иссякли, а противников все еще оставалось больше, волна красного света прокатилась по разрушенной комнате.

— Экспеллиармус!

Всех присутствующих отбросило по разным углам.

Гермиона ударилась спиной о стену и упала на пол, ища в себе силы подняться.

Она завертела головой в поисках источника такого сильного заклинания.

Рон, опираясь рукой о перевернутый стол, медленно поднимался на ноги, Гарри возил по полу руками в поисках своих очков. Джинни лежала оглушенная, раскинув в стороны руки и ноги. В дверном проеме виднелся силуэт. Он возвышался над комнатой, озаряемый светом с улицы. Его ноги были расставлены, плотно упираясь в пол, а рука с волшебной палочкой — выброшена вперед. И когда глаза Гермионы смогли сфокусироваться в окутанной мраком комнате, она увидела перекошенное от гнева лицо. Он спас их всех. Никогда прежде она не думала, что в Невилле столько силы.

Он опустил палочку и с наигранной невозмутимостью зашагал по комнате, оглядывая всех разбросанных по углам людей.

— Этот? — спросил Невилл, глянув на Гарри. И получив утвердительный, но в то же время ошарашенный, кивок, сгреб в охапку молодого человека, который метался в поисках своей волшебной палочки. — Кто шелохнется, — сказал Невилл, — отправится в Азкабан следующим же рейсом.

Гермиона нащупала выступ на стене, за который тут же ухватилась, пытаясь выровнять колени, но ее локоть подхватила крепкая рука, помогая подняться.

— Ты знала, что он на такое способен? — спросил Рон, поднимая ее с пола, но тут же дернулся, одной рукой придерживая Гермиону, а вторую направил на волшебника у соседней стены. Тот, нащупав на полу свою палочку, выпрямился, резко поднявшись на ноги.

Но палочка Рона уперлась в его грудь быстрей, чем тот успел набрать в грудь воздух для новой атаки.

— Только пошевелись! — крикнул Рон, прижимая к себе Гермиону.

— Подмога уже в пути, держи этого, — сказал Гарри, указывая на волшебника, которого сгреб в охапку Невилл.

Не успел Гарри договорить, как остальные тут же растворились в воздухе.

— Хороши твои друзья, — хохотнул Невилл, обращаясь к макушке мужчины, которого он держал.