Мои мысли нарушил скрипучий голос из радиоприемника: «Сегодня преступник, известный как Богги Родригиз, угнал автомобиль мэра Анксина, единственный в своем роде, собранный на заказ «Карат Тэмпо», стоимостью в один миллиард кей-карт».

Я присвистнул – тот самый серый «Тэмпо». Сглотнул слюну, искренне завидуя Богги Родригизу, ловкому угонщику, а теперь еще и счастливому обладателю великолепной машины. Вздохнув, я отправился на кухню, насыпал в немытую кружку пять ложек растворимого кофе и залил кипятком. Удачное завершение приятного дня….

Глава 6. Свидание с рыбалкой.

На следующий день я снова встретился с Банни. Правда, вовсе не там, где договаривались. Сутки без сна сделали свое дело – я проспал до обеда, и даже Рульф не смог разбудить меня к утренней прогулке. Теперь он завывал под окном – похоже, брат выпроводил бедного пса на улицу, не позаботившись о том, чтобы потом пустить обратно.

Проснувшись от этого душераздирающего воя с пугающей мыслью, что пропустил назначенную встречу, я вскочил и моментально оделся. Часы показывали половину двенадцатого. Я впопыхах вышел из дома. Удивительно, но Банни уже поджидала меня на улице. У ее ног, вывалив язык, сидел довольный Рульф.

– Я подумала, раз ты неместный – лучше будет, если я сама отведу тебя к мосту.

– Зачем нам мост? – поинтересовался я спросонья.

– Хочу показать тебе кое-что, вернее кое-кого.

– Надеюсь, этот кто-то не окажется твоим хозяином. Я с ним уже успел познакомиться, – предупредил я.

– Конечно, это не Бо. Тот, с кем я тебя познакомлю гораздо интереснее. А что интересного может быть в Бо?

– Действительно, ничего, – злорадно поддакнул я.

– Идем, – Банни взяла меня за руку. Я заметил, что ее плечо оттягивает объемная сумка, и на всякий случай поинтересовался.

– Что там у тебя?

– Краска, кисть и хлеб, – невозмутимо перечислила Банни.

– Давай сюда свой хлеб, – я забрал сумку и закинул за спину.

Ноша оказалась тяжелой, и я удивился, как Банни вообще подняла этот груз.

Мы отправились вниз по улице, миновали несколько перекрестков и оказались возле моста через небольшой ручей. Мост находился у излучины, он поднимался над зеленой гущей деревьев и кустов, укутавших крутые берега. Этот мост был пешеходным, нешироким.

– Иди, не бойся, – потянула меня Банни. – Что ты остановился?

Не желая выглядеть в ее глазах трусом, я мужественно шагнул вперед, дошел до середины и победоносно посмотрел на Рульфа. Заложив назад уши, и испуганно поджав хвост к животу, пес поскуливал, не решаясь идти следом. Я постыдил его, а сам, демонстрируя бесстрашие, перегнулся через перила и посмотрел вниз.

Ручей, монотонно журчащий внизу, порос камышом. Мясистые листья и бархатные шоколадные стрелки пробивались между костями огромной рыбы, выступающими из воды и перегораживающими течение. Рыб таких размеров я еще не видел: одна ее костяная голова, блистающая теперь белизной, была размером с антиграв. Зрелище не из приятных, поэтому я, подхватив за ошейник опасливо приблизившегося Рульфа, поспешил на другую сторону…

Мы прошли закрытый магазин с разбитой, пустой темной витриной, в которой скрывался целый выводок кошек. Они зажгли свои глаза-фонари, услыхав, как мимо процокал когтями пес.

Миновав богатый квартал с двухэтажными, огороженными коваными решетками заборов домами, мы оказались на широкой проезжей улице, по которой туда-сюда сновали машины. Правила движения в городе обязывали водителей придерживаться специальных маршрутов. У нас на свалке в том необходимости не было, поэтому мы летали, где хотели.

По улице нам навстречу шел биодом. Внешне он походил на огромный металлический четырехногий куб. Трансгенный гепард в его основании повредил лапу и хромал, от чего жилая часть биодома была перекошена набок. Откуда взялся этот пережиток прошлого на улицах современного Анксина – загадка.

В наше время мало кто увлекался дальними путешествиями. Люди предпочитали жить в крупных городах, а не ездить по земле кочевниками. Их можно было понять – окружающий мир стал опасен. Природа и человек разделили зоны влияния и заключили хрупкое перемирие, с условием – не вторгаться на территорию друг друга. Кроме того, использование трансгенных животных стало слишком дорогим удовольствием.

Живая ходовая часть, представляющая собой четыре конечности, идущие от недоразвитого тела, спрятанного в днище дома, требовала огромного количества белкового топлива. У трансгенных животных отсутствовали головы и хвосты. Их туловище представляло собой бесформенную биологическую массу с крошечным мозгом, спрятанным между лопаток и выведенным наружу отверстием пищевода. Зрелище пренеприятное. Собственно поэтому защитники живой природы и развернули кампанию по борьбе с биодомами, а с появлением антигравитационных машин необходимость в устаревших биотехнологиях отпала совсем.

– Что ты об этом думаешь? – Банни дернула меня за рукав толстовки.

– Ничего хорошего – неудобно и жестоко. Плохо, с какой стороны ни посмотри.

– Спорить не буду, – кивнула Банни, – а вот Йорк Хайко с тобой бы не согласился.

– Йорка Хайко не существует, – усмехнулся я, но, вспомнив, как трепетно Банни относится к своей выдуманной биографии, тут же исправился. – И чем бы Йорк Хайко аргументировал свои слова?

– Тем, что будущее за биотехнологиями.

– Ерунда, вон они, твои…вернее его биотехнологии, еле ноги волочат, – я указал взглядом на биодом и тут же, схватив Банни под локоть, ринулся в один из переулков.

Тому была причина. Биодом качался из стороны в сторону. Трансгенный гепард поджал травмированную конечность и, оступившись, сделал шаг с проезжей части в сторону тротуара. Огромная лапа опустилась на припаркованную возле ювелирного магазина красную «Ливретту». Душераздирающе пискнув, машина захрустела ломающимся пластиком и превратилась в лепешку. Биодом подался, было, в сторону, но, окончательно потеряв равновесие, плюхнулся задом на стоянку, расплющив при этом еще десяток машин.

Из ювелирного, истошно визжа, выбежала хозяйка «Ливретты». Вскоре подоспели и другие пострадавшие автовладельцы. Они столпились вокруг и принялись орать на все лады, желая увидеть виновника происшествия. В железном борту биодома открылся люк, и оттуда высунулась загорелая женщина в камуфляжном комбинезоне. Она принялась что-то объяснять, но толпа ее не слушала. На крики подоспели несколько патрульных машин, из которых вывалила дюжина здоровенных полисменов, которые тут же принялись разбираться, в чем дело.

Решив не дожидаться, чем закончится разборка, мы отправились дальше, волоча за ошейник грозно облаивающего всех собравшихся Рульфа. Возле спуска к большой реке я остановился, а Банни направилась по ступеням вниз, прямо к воде.

– Что-то не так? – она обернулась, почувствовав, что я не иду следом.

– Нам обязательно подходить к воде? – спросил я настороженно.

– Конечно, обязательно, как же я тогда покажу тебе то, что хочу показать?

Я спустился. Утопая кроссовками в песке, подошел к девушке. Она ободряюще потрепала меня по плечу и, усевшись возле самой воды, принялась стягивать кеды. Управившись с обувью, закатала джинсы и, к моему изумлению и ужасу, шагнула в реку.

– Ты что творишь! Сумасшедшая, – в шоке от увиденного, я бросился следом, рванул ее за руку и оттащил на безопасное расстояние от водной кромки.

– Не дрейфь, глаз! Ну, ты чего? – Банни посмотрела на меня, как на маленького испуганного ребенка; ее теплая шершавая рука коснулась моей щеки. – Поверь мне, я знаю, что делаю!

Поддавшись обаянию этой наивной, самоуверенной честности, я отпустил ее руку и отошел на шаг:

– Очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь…

– Конечно, – кивнула Банни, заходя в воду по пояс, – достань из сумки хлеб, пожалуйста.

Мне не пришлось долго гадать, зачем ей понадобился хлеб. Поймав брошенную мной буханку, она разломила ее и скрошила в воду.