Но тут неожиданно двери в комнату приоткрылись. На пороге появился высокий статный молодой афганец. Он внимательно посмотрел на хозяина, сидящего у телевизора.

– Уважаемый, как вы? Головная боль ушла? Может быть, врача пригласить? Он ждет указаний, – выпалил он сразу все вопросы.

– Спасибо, все хорошо. Боль прошла. Вот смотрю передачу о взрыве в Бадабере.

– Мне мой отец об этом рассказывал. Я еще тогда не родился. А мой отец был там с вами.

– Помню. Твой отец был храбрым воином. Да упокоит Аллах его душу, – сказал он, поднимая руки, сложив их лодочкой, произнес «Аллаху акбар», затем этой намоленной энергией сделал жест ладонями, словно умылся, как бы встряхивая все плохое с лица. Молодой афганец, присев на корточки, одновременно повторил этот жест.

– Благодарю вас за теплые слова в адрес моего отца, – охранник резко поднялся. – Мы чтим его память. И я хочу быть настоящим воином ислама, – поклонился он. – Я готов для борьбы с шурави…

– С шурави? Русскими? – удивленно спросил хозяин. – Их давно нет в Афганистане. Они покинули в феврале 1989 года нашу страну.

– Я готов сражаться с любым врагом.

– А ты много знаешь о врагах? Знаешь, кто такие шурави были?

– Только то, что мне мой отец рассказывал и его друзья…

– Да, шурави – русские солдаты прославили себя своей стойкостью, готовностью стоять до конца и пожертвовать собой ради выполнения поставленной им задачи. Менялись времена, правители, государственное устройство страны, но простой русский солдат не изменял своим принципам, оставаясь верен долгу и присяге. А ты сможешь быть таким же бесстрашным, как они? – в упор был задан вопрос молодому человеку.

– Не знаю, мой господин. Но я постараюсь.

– Мне приятна твоя скромность и честный ответ. – Лицо парня зарумянилось, ему была приятна похвала.

– А поклясться на Коране сможешь? – кивнул хозяин в сторону, где находилась священная книга.

Молодой человек замялся, покраснел, а затем поднял глаза на своего господина и тихо произнес:

– Готов.

– Ладно, верю! Принеси мне хорошего чая с лимоном.

– Слушаюсь, – ответил парень и скрылся за дверью.

Пока ушли за чаем, он уставился в экран телевизора. Смотрел отрывки передачи и разговаривал сам с собой.

– Да, надо согласиться – шурави были настоящими воинами! – его удивляло и восхищало то, как советские воины – вчерашние школьники, мальчишки – одержали победу в своем самом главном бою. Молодые парни, им бы жить и жить. Иметь детей, продолжать свой род. Но шурави не сдавались. Они понимали, что выхода нет, и поэтому дрались до последнего. Они не жалели ни себя, ни охранников, ни своих ненавистных врагов.

– Мне хотелось бы иметь в своем подчинении таких храбрецов. Да, они настоящие воины, – вслух произнес он, вглядываясь в сцены телевизионной передачи и вспоминая восстание в Бадабере. За время плена советские солдаты превращались в ходячие искалеченные скелеты. И эти тринадцать изможденных, но так и не сломленных советских военнопленных больше суток вели бой в лагере Бадабер с противником, в сто раз превосходящим их по силам. И это был настоящий бой. Против них выступили регулярные части пакистанской армии, сотни афганских воинов ислама и их американские инструкторы, которыми руководил он, будущий президент Афганистана Бурхануддин Раббани.

– Интересно, почему я об этом именно сегодня вспоминаю? – удивился он сам себе. Но неподвластные ему воспоминания нахлынули, как весенний бушующий поток вод с гор, сметая все на своем пути, и удержать эти воспоминания было невозможно.

Он вспомнил, как он обещал восставшим выполнить их требование, хотя прекрасно сознавал, что этого он не сделает ни за что. Советские военнопленные просили пригласить представителя советского посольства. Он хорошо понимал, что это значит обнародовать тайну Бадабера. Факт тайного содержания военнопленных в объявившем себя нейтральным Пакистане является грубейшим нарушением элементарных норм международного права. И тогда им был отдан приказ – любым способом покончить с непреклонными шурави. Его головорезы и пакистанские войска выполнили приказ. Не найдя другого способа справиться с тринадцатью парнями – советскими военнопленными, на мятежников бросили тяжелую технику и звено вертолетов пакистанских ВВС.

Бунтари, в свою очередь, тоже понимали, что в живых их не оставят никого, а потому и решили подорвать себя вместе с арсеналом боеприпасов. Ведь весь арсенал этого склада был предназначен для уничтожения таких же парней из СССР, как и они, которые выполняли по приказу своего правительства интернациональный долг по оказанию помощи простому афганскому народу в борьбе с этими моджахедами.

Намерение обеих сражающихся сторон совпало. И в один и тот же момент посыпались снаряды на боевой склад, и парни из СССР запалили шнур и выдернули чеку из гранаты для подрыва склада – раздался мощнейший взрыв. Земля под ногами дрогнула. В небо поднялся огромный столб огня и дыма, вся территория центра была охвачена пожаром.

Советские военнопленные погибли, заодно уничтожив огромное количество оружия и живой силы противника. Несколько часов свободы и сладкая месть мучителям того стоили. На месте взрыва не осталось ничего, кроме воронки площадью 80 метров. Территория учебного центра была покрыта слоем осколков снарядов, ракет и мин.

Бадабер был уничтожен.

– А сколько сил, денег и надежд было вложено в этот центр, – вспомнил он и нервно стал ходить по комнате.

Принесли поднос с чаем и сладостями.

– Прошу вас, господин, я принес еще и рахат-лукум, – вежливо говорил молодой человек, расставляя на столике приборы, наливая чай.

Цвет ароматного чая напоминал цвет солнечного янтаря, а запах усиливал аппетит. Хозяин с наслаждением сделал несколько глотков.

Помощник стоял невдалеке, и ему льстило, что он угодил хозяину.

– Разрешите, я вам покажу альбом моего отца?

– Ты что, его носишь с собой? – удивился Раббани и отставил чашку чая в сторону.

– Да, – искренне признался молодой человек и полез во внутренний карман, – храню при себе. – И он протянул измятый небольшой кожаный альбом.

– Время летит! – вздохнув сказал хозяин, перелистывая фотографии, с которых на него смотрели его молодые воины. – Да, вот они – настоящие воины ислама!

– Узнаете, мой господин? – улыбнулся молодой парень. – Это я.

– Ох, какой маленький герой! – улыбнулся Раббани.

Рассматривая фотографии одну за другой, он задержал свой взгляд на карточке, где на стуле сидел один из военнопленных. Этого парня пытались склонить на свою сторону, чтобы он стал сотрудничать.

– Это же надо, – вслух проговорил он, – память играет со мной сегодня в рулетку.

– Не понял, – удивленно посмотрел на него молодой человек.

– Да я так. Вспомнил дни своей молодости.

– А-а. Когда отца похоронили, этот альбом передали семье. С тех пор я ношу его с собой.

– Ты, дорогой мой, этот альбом храни дома. Незачем его с собой носить. Вдруг в плен попадешь?

– Так я же на своей земле!

– Так-то оно так, но лучше дома, отдай родным.

– Будет сделано, господин.

Сердце Раббани вновь заколотилось в груди. Он сделал глоток чая. Это его немного успокоило. Чай был ароматным. После выпитого чая он вновь перелистал альбом.

Были тут и те фотографии, где простой народ возмущался.

Память вновь возвращала его в бурную молодость. Будто он смотрел кинофильм о своей боевой жизни.

– Возьми и передай этот альбом в семью, нечего его носить с собой.

– Да, господин! Вам еще сделать горячий чай?

– Нет. Достаточно.

– Тогда я уношу остывший?

За парнем закрылась дверь.

Раббани оглянулся вокруг, вздохнув, запрокинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Из телевизора доносились голоса.

– Бадабер! Бадабер! Бадабер! – пробормотал он вслух. Память напомнила ему о том, как он принуждал каждого воина поклясться на Коране, чтобы сохранить секрет Бадабера.

– Зря не болтай, гляди в оба, военную тайну храни до смерти! Аллах все видит, – говорил он своим подчиненным во время инструктажа. Он жестко требовал от своих верноподданных хранить тайну Бадабера.