– Raido… Hagalaz… Ansuz… Weird, – указывая пальцем на каждую карту, Джуна произносила непонятные слова.

– Звучит, как заклинание, – усмехнулась Софи. – Это поддается переводу?

– Это значит то, о чем я тебе говорила. Колесо. Буря. Мудрость. Судьба.

– Ты меня разыгрываешь. Может, ты думаешь, что можно обмануть старую глупую подругу, которая ни черта не разбирается в твоих… как они там называются…

– Руны. Это называется руны, – подсказала Джуна подруге. – Могу снова выложить карты, и все равно выпадут одни и те же руны.

– Не знаю, что сказать.

– А ничего и не надо говорить. Так, может, все-таки тебе погадаем?

– О! Нет. Спасибо.

– Как хочешь. Кстати, что ты мне проспорила?

– Ты о гадании? Мы так и не определились. Заказывай, что хочешь. Все будет, как обещала.

– Оставайся у меня. А то мне совсем одиноко.

– Я бы с радостью. Но я хотела остановиться в гостинице.

– Зачем тебе эти лишние траты?

– Наверное, ты права. Надеюсь, ты поселишь меня не в этой комнате.

– Нет, конечно. Это комната исключительно для работы. А ты можешь выбрать любую из трех спален.

– Хм. Три спальни, кабинет, огромная кухня и гостиная. Вижу, гадания приносят неплохой доход. Я бы даже сказала, что это весьма прибыльный бизнес, – улыбнулась Софи.

– Да, планирую расширяться. Открою салон.

– Шутишь?

– Конечно.

– А я бы на твоем месте попробовала.

– Я иногда сама не понимаю, зачем я гадаю. Зачем делаю это изо дня в день. И скажу тебе даже больше. Я считаю, что ты права.

– В чем?

– Гадания – это лишнее, – ответила Джуна и вдруг, что-то вспомнив, спросила Софи. – Ты веришь в судьбу?

– Не знаю, – она задумалась. – Наверное, все-таки да. А что?

– Я тоже верю. Ну а что такое судьба? Ты можешь мне сказать?

– Первое, что приходит на ум, – это рок.

– Вспомни наши студенческие годы, всех наших друзей. Что с ними стало? Что со всеми нами стало?

– На что ты намекаешь?

– Возьмем, хотя бы нас с тобой. Ты выходишь замуж уже в третий раз, а я маюсь от одиночества.

– Да, но…

– А Эмильен… женился на русской девушке, которая оказалась во Франции из-за аварийной посадки ее рейса. Хотя какова была вероятность, что они встретятся? Жан погиб в автокатастрофе, хотя всегда отлично водил. А Рафаэль три раза словно выскальзывал из рук смерти.

– Рафаэль?

– Ты не слышала?

– Нет, а что с ним случилось?

– Вот именно что ничего. Смерть как будто за ним гоняется, а догнать не может. В первый раз он отказался сесть в машину с Жаном в тот вечер, когда Жан разбился. Во второй раз опоздал на пассажирский автобус, который перевернулся по дороге в Париж. В итоге он пропустил какую-то очень важную встречу, и его уволили. Но много ли он потерял, по сравнению с тем, что приобрел?

– А что в третий раз?

– И в третий раз ему снова повезло. За два часа до отлета он обменял билеты на самолет, который разбился, даже толком не взлетев.

– Откуда ты все это знаешь?

– За два часа до отлета он был у меня.

– Так это ты ему посоветовала обменять билет?

– Не я, а карты.

– Выходит, ты, то есть карты, спасли ему жизнь?

– Нет. Его спасли те обстоятельства, по которым он оказался у меня.

– Говоришь загадками.

– Он оказался в Лионе совершенно случайно. Его партнер по бизнесу, которым Рафаэль занялся после своего увольнения, как выяснилось позднее, был моим соседом уже порядка девяти лет. И вот он приехал забрать какие-то документы, и по счастливой для него случайности ошибся квартирой. Хотя сказать, что он ошибся, будет не совсем правильно. Ты только представь себе, Софи, каким было его и мое удивление! Спустя пятнадцать лет мы стоим напротив друг друга.

– А дальше то что?

– А что дальше, – повторила слова подруги Джуна. – Дальше, как обычно это и бывает, завязался разговор часа на три. За чашкой кофе вспомнили студенческие годы. От него кстати я и узнала про Эмильена и Жана. Ну и в конце концов не обошлось без моих карт, как сегодня. Как я ни гадала, трижды выпала “опасная дорога”.

– И он взял просто и поверил тебе?

– А почему нет? Уж кому как не Рафаэлю верить в судьбу и злой рок.

– От всех этих разговоров в этой комнате мне становится не по себе, – зевнув несколько раз подряд, Софи глянула на часы. – Странно…

– Что случилось?

– Время…

– Что с ним?

– Часы идут неверно.

– Сколько они показывают?

– Девять вечера. Ничего не понимаю. Сколько на твоих, Джуна?

– На моих всего три. Может, твои просто встали? – гадалка задумалась. – Ты, наверняка, устала с дороги. Пошли я провожу тебя до твоей комнаты.

Джуна отвела Софи в спальню для гостей. Комната была просторной. В нежно-кремовых красках стен вырисовывались восточные мотивы. Пожалуй, ни в какой другой комнате Софи не было бы так уютно, как здесь. Пожелав друг другу спокойной ночи, подруги разошлись каждая по своим спальням.

Она лежала в кровати. Изучала потолок, в котором мелькал свет от проезжавших на улице машин. Лежала. И думала.

– Не хочу, чтобы наступало утро. Пока у меня есть сегодня, у меня есть и завтра. Хочу, чтобы эта ночь длилась вечно. Не хочу засыпать. Не хочу завтра, потому что знаю, что завтра будет таким же, как сегодня. Еще один день призрачной надежды. Еще один, – мелькали в ее голове мысли.

Катя пыталась соответствовать этому миру. Она отчаянно пыталась сделать все, чтобы полюбить этот мир и чтобы этот мир, наконец, полюбил ее. Но изо дня в день ничего не получалось: жизнь упорно продолжала ее игнорировать. Она была чужой в этом мире, а этот мир был чужим для нее. Она была словно создана не для него, а он был создан не для нее. Она не могла понять, что должна сделать, чтобы жить, а не существовать.

В окна бил ливень. В аудитории было душно. Студенты занимались своими делами. На первых партах отличники решали какие-то задачи. На задних рядах секретничали две подружки. В стороне о чем-то спорили молодые люди. И от всего этого в стенах университета был такой шум, что казалось, ничто не сможет унять весь этот гул студенческой жизни.

Лео расположился в самом конце огромной аудитории. Он пролистывал книгу, которую прочитал уже трижды. Эта книжка была всего лишь конспектами лекций, учебным пособием, по которому он готовился к семинарским занятиям, последним изданием трудов профессора Блека, которое занимало чуть более ста страниц, но на них была собрана вся правда и неправда жизни. Книга была похожа скорее на брошюру, но Лео всякий раз зачитывался ею, как только брал в руки и каждый раз находил в ней что-то новое. Иногда, казалось, что эта тонкая брошюрка умещает и то, что есть, и то, чего нет в самых лучших энциклопедиях. Лео знал, что это не единственная работа профессора, и был, уверен, что таких работ еще будут сотни. Он уже знал все темы из брошюры наизусть, но чтобы хоть как-то скоротать время до начала занятия, снова и снова просматривал одни и те же тексты.

Марта уже полчаса наблюдала за Лео. Ее подруга Джесс рассказывала ей о том, как весело вчера было на вечеринке, на которую Марта отказалась пойти, о том, как познакомилась с жутко симпатичным молодым человеком, у которого ко всему прочему оказалось еще и отличное чувство юмора. Но Марта не слушала подругу, которая уже около часа расхваливала несметные достоинства Питера, так звали того незнакомца, который появился в баре под конец вечеринки и ушел по-английски. Разочарованная тем, что упустила такого красавчика, Джесс все говорила и говорила. Марта лишь поддакивала, показывая, что слушает ее, и изредка покачивала головой, делая вид, что сочувствует подруге, а сама все это время наблюдала за Лео. Она пыталась набраться смелости, чтобы подойти к нему и снова завести разговор, который обычно с ним никогда не клеился, но не знала, что скажет после того, как вчера нагрубила ему. Марта понимала, что ждать, пока Лео подсядет к ней, было бы немыслимо глупо – его полностью устраивала та компания, которую ему составляли его многочисленные книжки и энциклопедии, но все-таки продолжала надеяться.