Неожиданно Кинкей шагнул ко мне и схватил за руки:
— Я люблю тебя! Люблю всем сердцем! Поверь мне! Не отталкивай больше! Или ты… Или я навсегда останусь один. Но больше я не буду даже пытаться связать свою жизнь с кем-то еще!
С этими словами он привлек меня к себе, крепко прижав к груди. Невероятно горячие, обжигающие губы накрыли мои, а влажный горячий язык, насильно преодолевая преграду из моих стиснутых губ, проник в мой рот. От неожиданности меня будто парализовало. Я не мог ни оттолкнуть его, ни остановить словом. Его язык упорно танцевал свой настойчивый танец у меня во рту, жадно ласкал мой язычок, мои десны, на миг выскальзывал и касался губ, чтобы вновь устремиться в жаркую глубину и продолжить свой безумный танец.
Все мысли вылетели из моей головы. На смену им пришла лишь горячая волна удовольствия, пробежавшая от головы к спине, потом по пояснице и сосредоточившаяся в районе паха. Наконец, преодолев себя, я смог нарушить молчание. Но все звуки, рвущиеся из моего горла, превратились лишь в судорожный стон, излившийся в его рот.
Прервав поцелуй, Кинкей взглянул мне в глаза и произнес:
— Спрашиваю последний раз, согласен ли ты скрепить со мной союз узами брака? Перед тем, как ответить, знай: мне больше никто не нужен! Я хочу быть только с тобой! И только ты вправе решить: буду я жить долго и счастливо, или нет…
«Ну что же вы все так давите на меня? — вновь простонало мое сознание. — Сначала отец, теперь ты. Что вам не терпится так на тот свет? Свет клином на мне сошелся, что ли?»
Зло встряхнув плечами, я попытался высвободиться из его объятий:
— Мне нужно время! Я хочу подумать!
Но он не дал мне вырваться. Вновь крепко обнял и прижал к себе: — Нет, ответь сейчас. Я слишком долго ждал. Я не могу больше! Это сводит с ума! Настоящее безумие! Если ты против, я уеду сегодня же! Запрусь в своем замке и буду жить затворником! С глаз долой-из сердца вон…
Гнетущая тишина вновь повисла в воздухе. Казалось, что замолчало всё вокруг: не слышалось ни пения птиц, что свили гнездо над окном моей комнаты, ни шума ветра, что еще минуту назад шелестел за окном. Лишь только звук бьющегося сердца стучал набатом у меня в ушах.
— Хорошо, я согласен.
И снова этот невероятный горячий рот накрыл мои губы, но лишь на одно сладкое мгновение. Открыв непроизвольно закрывшиеся во время поцелуя глаза, я вновь взглянул теперь уже на жениха. Его глаза пылали дикой страстью. Казалось все вулканы мира, все костры полыхают в них.
— Открой мне свое сердце… Я не предам. Поверь мне…- прошептал он в мое ухо перед тем, как медленно выпустить из своих объятий.
— Открою…если не предашь…
========== Глава 6. Церемония. ==========
Воистину говорят: язык мой - враг мой. Вот что меня дернуло дать такой скоропалительный ответ, а не потянуть еще время? Весь мир будто сошел с ума, ей Богу! Кинкей и мой отец, втихаря переговорив друг с другом, решили не тянуть с церемонией, а провести ее в ближайшие дни, пока я не передумал.
А как же подготовка? Помнится, в моей прошлой жизни, когда выходила замуж старшая сестра Наташа, на подготовку к свадьбе были потрачены куча времени и сил. Чего только стоило подписать и разослать всем гостям приглашения на свадьбу, организовать застолье в ресторане, договориться с тамадой, музыкантами, фотографом, оператором. Да у нас месяц на это ушел! А тут — пара дней! Я думал, что меня просто порвут на части сначала портные, что должны были сшить мне праздничный наряд, потом служанки, что взялись довести мой внешний вид до совершенства, а затем и папенька со всеми своими наставлениями: что, где и как я должен говорить и отвечать у алтаря.
Я думал, что уже не выдержу всего этого кошмара и раньше времени отправлюсь к праотцам, когда этот судьбоносный день всё же настал.
Церемония должна была проходить в семейной часовне, у алтаря, где в свое время скрепили узами брака свой союз мои родители. Со всей страны к нам в поместье должны были съехаться не менее сотни гостей, ждали даже брата Императора, Принца Ракота. Узнав об этом, отец просто из кожи вон лез, чтобы довести и саму церемонию, и празднество после нее до совершенства. Для этого открыли и разукрасили наш церемониальный зал, что долгие годы стоял в запустении. Тысячи огней наполнили огромную залу, везде красовались огромные букеты самых невероятных и прекрасных цветов. Среди них были и загадочные эррисы, чье упоминание смутило меня при первом общении с Кинкеем. Это поистине самый красивый цветок из всех, что я когда-либо видел, как в этой, так и прошлой жизни. Что-то среднее между лотосом и орхидеей, нежно-розовый с радужными переливами на нежных лепестках и удивительным головокружительным ароматом. Специально для моей свадьбы тысячу эррисов доставили из горного ущелья, что находилось на границе с нашими фамильными землями. И теперь этот удивительный аромат будоражил и обволакивал каким-то необыкновенным покрывалом каждого, кто входил в зал.
Просто невероятно, как зал вообще смог вместить эту толпу народа. Десятки людей в великолепных, расшитых золотом и парчой костюмах собрались в нем, чтобы запечатлеть нашу свадьбу. Еще бы! Ведь эта церемония должна была объединить два самых старинных и уважаемых рода: род Кинкея-Фарроу и мой род-Декстро. Таким образом, в результате слияния должен был появиться новый род-Фарродекс. Именно поэтому было необходимо присутствие одного из членов императорского дома, чтобы запечатлеть и подтвердить правомочность такого союза.
Всё творившееся в зале приветственное действо по встрече царственной особы я успел лишь краем глаза подсмотреть через потайную дверь. Поскольку невесту, то есть меня, все могли увидеть только по завершении обряда бракосочетания, на котором, кроме членов наших семей, из посторонних разрешалось присутствие только Принца Ракота.
Служанки неустающими пчелками носились вокруг меня, то и дело поправляя элементы свадебного облачения и изумрудные заколки в волосах, предназначенные для подчеркивания красоты и глубины моих зеленых глаз. Они весело перешептывались и посмеивались, ловко укладывая мои локоны в затейливую прическу и рисуя тоненькими кисточками стрелки по краю моих век. Когда всё было завершено и я, наконец, смог посмотреть на себя в зеркало, то был просто ошарашен. Из зеркала на меня смотрело неземное в своей красоте существо. Легкое изумрудного цвета одеяние выгодно подчеркивало мою стройную фигуру, ноги казались бесконечно длинными в темных обтягивающих штанах, украшенных особым затейливым узором из драгоценных камений и серебристых страз. Мягкие сапожки из змеиной кожи превратили мои ступни в ножки настоящей дюймовочки, в них было удивительно легко и свободно перемещаться. Чему я был несказанно рад, зная, что на ногах мне предстоит провести большую часть церемонии и всего последующего торжества. Лицо… Я не мог понять лицо ли ангела передо мной, или демона-соблазнителя. С одной стороны невероятно прекрасное и непорочное, с другой стороны такое соблазнительное. Изумруды в моих волосах горели потусторонним светом и, казалось, что этими огнями наполнены и сами глаза. С большим трудом я отвел взгляд от отражения в зеркале и кивнул застывшей в ожидании рядом служанке. Она расплылась в довольной улыбке и повела меня через тайный коридор в часовню.
Перед входом в часовню меня ждал отец. Его глаза лучились счастьем, а на губах сияла лучезарная улыбка.
— Ты такой красивый…Прямо как мама, — при воспоминании о покинувшей его супруге, в его глазах блеснули слезы. — Я так горжусь тобой, малыш. Я верю, что с Кинкеем ты сможешь узнать счастье. Как познал его в свое время я.
Взяв меня под локоть, он развернулся и уверенно зашагал к алтарю. Казалось, музыканты только этого и ждали. Стоило нам сделать первые шаги, как из темных неосвещенных углов полилась нежная и удивительно красивая мелодия. Не глядя по сторонам, я шел вперед, ведомый уверенной рукой отца, а сердце бешено стучало в груди, предвкушая и надеясь…
У алтаря отец отпустил мою руку и отступил в сторону, освободив место для шагнувшего ко мне мужчины. Подняв взгляд, я судорожно сглотнул… Кинкей…какой же ты все-таки красивый. Как идет тебе этот строгий, но в то же время необычный свадебный наряд, белый с вставками из бежевого и фисташковых цветов. В твоих устремленных на меня глазах, казалось, застыло небо. И столько в них любви, столько обожания, столько неверия в свою удачу.
