«Ну он хоть не урод?» — скривился я.

«Нет, не урод, — улыбнулся отец. — И он был очень добр к тебе в свое время. Хотя весьма и специфический человек. Он скоро приедет навестить тебя и обговорить подробности вашего брака, так что успеешь с ним познакомиться еще раз».

С тех пор я ждал его приезда, чтобы решить для себя уже всё окончательно. Убивать себя и доводить тем самым до края отца, мне категорически не хотелось. Я и в прошлом любила жизнь, а в том, что разбилась на трассе, видела лишь трагическое стечение обстоятельств, чем злой умысел. Отчаянно хотелось верить и в мнение отца, и в то, что и в новом теле я тоже смогу постоять за себя в случае чего.

И вот сегодня настал тот день, когда Кинкей должен был приехать в наше родовое имение.

Итак, день начался с суеты. Еще с утра многочисленные служанки пытались привести меня в божеский вид после того злосчастного падения с лошади. Драили и отмачивали меня в различных ароматных ваннах, подбривали ненужную растительность на теле, выщипывали успевшие отрасти местами брови, расчесывали и всячески укладывали мои волосы. Под конец, облачив меня в красивый белый костюм с зеленой вышивкой и втиснув в элегантные белые полусапожки, все вздохнули с облегчением и повалились буквально без сил на стоящий в моей комнате небольшой диванчик.

И только я хотел с чистой совестью пойти перекусить на кухню, как в комнату вбежал запыхавшийся юнец (кстати, тот самый, что докладывал о моем пробуждении отцу) и сообщил, что Его Милость граф Кинкей прибыл.

«Ради Бога, только держи себя в руках, — стиснув вмиг похолодевшие пальцы, про себя подумал я.- Если не понравится или начнет распускать руки, дашь ему в глаз-вмиг расхочет жениться».

Успокаивая себя такими мыслями, я последовал за слугой, решив не откладывать знакомство в долгий ящик. «Перед смертью не надышишься, — как любили говорить в моей прошлой жизни. — Ну не съест же он меня».

Подойдя к общему залу, где обычно встречали важных гостей, я решительно толкнул дверь и, не глядя по сторонам, вошел в зал. И в ступоре остановился. Все слова, что я так тщательно продумывал перед встречей с графом, комом застряли в моем горле. Стало вдруг трудно дышать, лицо обдало жаром, а голова предательски закружилась.

С ровной спиной, спокойно и непринуждённо, в шикарном мягком кресле сидел великолепный мужчина лет 27-28. На звуки моих шагов он обернулся и посмотрел на меня своими невероятными голубыми глазами… «Митька, — промелькнула и исчезла шальная мысль. — Не может этого быть!» Да, он был похож, невероятно похож на несчастную любовь моего детства. Те же теплые голубые глаза с мерцающими на дне каплями солнца, те же прекрасные русые волосы, что густой волной спускались до середины шеи, та же потрясающая фигура. «Вот только повзрослел, возмужал, и возле глаз пролегли маленькие лучики морщинок».

Не зная, как правильно реагировать на повисшее вдруг гробовое молчание, мужчина встал с кресла и подошел ко мне, сделав приветственный реверанс. Отмерев, я тоже вспомнил о правилах приличия, что накануне пытался донести до моей памяти отец, и тоже сделал приветственный поклон. Все в зале облегченно выдохнули.

Кинкей улыбнулся, протянув мне руки: — А ты всё так же прекрасен. Как прекрасный цветок эрриса.

— Эрриса? — с трудом смог произнести я.

Кинкей удивленно поднял бровь: — Ты не помнишь? Это же твой любимый цветок.

— Лиаксис еще не отошел от травмы, что он так неудачно получил во время верховой езды, — пришел на помощь папа. Оказывается, он всё время был здесь, сидел, молча, в соседнем кресле. Но я был так ошеломлен внешностью Кинкея, что его даже и не заметил.

— Да, — смущаясь всё больше, пролепетал я.- Из-за травмы я почти ничего не помню. Даже себя, — попытался я перевести всё в шутку.

— И меня не помнишь? — казалось, в прекрасных голубых глазах потухло солнце.

— И тебя… Но зато есть повод начать всё заново, не вспоминая старых ошибок и обид, — улыбнулся я.

В голубых глазах Кинкея снова улыбнулось солнышко: — Тогда я даже рад.

Закашлявшись, отец поднялся с кресла и шагнул ко мне, отвлекая от этих невероятных глаз.

— Лекси, чуть позже ты сможешь познакомиться с графом поближе. А сейчас не будем нарушать традиций и пойдем к столу. Граф наверняка устал с дороги и жутко голодный.

— Да, я жутко голоден, — сказал с каким-то придыханием Кинкей и жадно уставился на меня.

По моей спине пробежали мурашки предвкушения-столько скрытой страсти было в этом взгляде и обещания. Покраснев, я опустил голову, попытавшись спрятать горящее лицо за волной своих волос.

— Не смущайся, всё нормально, — Кинкей бережно коснулся ладонью моей всё еще сжатой руки. И это мимолетное касание как будто пробило меня разрядом электричества. Испугавшись и не удержав вскрика, я отдернул руку.

Кинкей побледнел, солнышки в его глазах снова потухли.

— Я не причиню тебе боли, поверь мне.

— Я… верю, — чуть с заминкой смог выдавить из себя я.

«Что со мной творится? Что за розовые сопли я тут развожу? Тебе пару раз улыбнулась смазливая мордашка, а ты рад вестись? А ну не расслабляйся!» — сурово вскричал мой внутренний голос. Словно скинув с себя розовые очки, я попытался собраться и привести мысли в порядок.

— Не беспокойтесь, граф, я просто не ожидал. Не принимайте на свой счет. Это просто нервы.

Кинкей облегченно выдохнул и кивнул в ответ, но улыбка не спешила возвращаться на его лицо. Как будто своей реакцией я расстроил его сильнее, чем он пытался показать.

— Я тоже виноват. Верх неприличия касаться жениха раньше свадьбы. Прошу простить меня.

— Прощаю, — вновь попытался улыбнуться я.- И повторюсь, всё в прошлом.

Кинкей вздохнул и, развернувшись, последовал за моим отцом. Я же, не торопясь, последовал за ним чуть сзади, пристально рассматривая его со спины.

«Божественно! Попка у него такая же, как и из моих детских воспоминаний. Может, и к лучшему, что моим супругом станет именно он. Не понравится мне, скручу его и сам хорошенько отымею. Такой шикарной попкой просто грех не воспользоваться», — пробежала шальная мысль. Вот так спокойно и больше не боясь, скрывая довольную улыбку, я шел вперед, навстречу своей судьбе. А вернее нашей…

========== Глава 5. Ответ. ==========

Все те дни, что Кинкей пробыл в нашем поместье, мы старались проводить вместе как можно больше времени, пытаясь заново узнать и понять чувства друг друга.

Всё оказалось не так страшно, как я поначалу себе напридумывал. Кинкей оказался не злой и даже не противный, а добрый и сдержанный. По крайней мере, так он вел себя рядом со мной. Первый ступор от его внешнего вида прошел, и теперь я спокойно мог общаться с ним, не зависая на полуслове.

— Кинкей… меня интересует один вопрос. Только пожалуйста, ответь честно, а если не сможешь, то лучше тогда не говори, — решил я наконец озвучить терзающие меня мысли. -Почему после смерти супруги, ты вновь попросил моей руки?

Кинкей резко побледнел и надолго замолчал, опустив взгляд к полу. Я уже думал, что он никогда не заговорит и уже смирился с тем, то он не ответит. Как вдруг хриплый голос нарушил повисшую тишину:

— Понимаешь… Я ведь так и не смог ее полюбить. Смирился, да. Заставлял себя забыть тебя. Даже в постели, в моменты близости, закрывал глаза, а видел при этом тебя, твои глаза. Целовал ее губы, а представлял твои. Входил в нее, а думал, что вхожу в тебя.

На этот раз настала моя очередь бледнеть, а потом краснеть.

— Когда ее не стало…- Кинкей вновь замолчал и, наконец, поднял на меня горящие глаза. — Я понял, какая я свинья и чудовище. Эта женщина полюбила меня всем сердцем, всей душой, она отдала мне свою жизнь, подарив сына. А я… я предал ее… так и не смог полюбить, забыть, смириться… Она смирилась вместо меня…, а теперь… теперь ее больше нет. И меньшее, что я теперь могу сделать, чтобы хоть как-то почтить ее память, это, наконец, перестать обманывать самого себя и перестать калечить другим людям жизни.