“Теперь ясно, почему меня хотят выдать замуж”, — ехидно проговорил внутренний голос.
Из зеркала своими невероятными зелеными глазами смотрел на меня очень красивый юноша. Роста в нем было примерно столько же, сколько и во мне в прошлой жизни — где-то метр семьдесят пять с кепкой. Блестящие каштановые волосы красивой волной спадали на плечи и доходили до верхнего края лопаток. Чуть длинноватая косая челка спускалась к левому глазу. А глаза… Ох уж эти глаза! В обрамлении густых черных ресниц на меня смотрели два изумруда.
“Он что, еще и брови выщипывает? — с сомнением я приблизила лицо к зеркалу, пытаясь рассмотреть детали. — Похоже на то”.
Брови, волосок к волоску, красиво изгибались над глазами. Нежные розовые губы скривились в усмешке. Но никакая гримаса не могла испортить их вид: очень чувственные, очень нежные. Самой так и хотелось приникнуть к зеркалу и прижаться к ним губами.
“Интересно, а что у нас с фигурой?” — с этой мыслью, я решительно стащила через голову пижамную рубашку, в которую до этого была облачена. И опять же удивленно ахнула.
Вот это тело! Тело было как из рекламы нижнего белья для мужчин — в меру мускулистым, стройным, подтянутым. На животе виднелись маленькие кубики пресса. А при напряжении мускулов рук, под белой бархатной кожей красиво прорисовывались бицепсы и трицепсы.
— О-фи-геть… — по слогам прошептала я. — Кто же я теперь? Оля? Лиаксис?
Ответа я не услышала. Зато услышала раздавшийся из основной комнаты скрип открывающейся двери. Быстро натянув на себя пижаму, я рванула обратно. В дверях, с удивлением на лице, застыл мой названный папа.
— Ааа, вот ты где? А я уже испугался, что снова сбежал, — постепенно краски возвращались на его побелевшее лицо. — Не пугай меня так больше.
С этими словами он шагнул ко мне и заключил меня в кольцо своих рук, бережно прижав к себе.
— Ты даже представить себе не можешь, как я за тебя испугался, малыш, — прошептал он, чуть отодвинувшись и взглянув мне в глаза.
Его уставшие карие глаза были наполнены слезами.
Где-то глубоко внутри меня маленьким воробышком затрепыхалось чувство вины. Горечь подступила к горлу.
— Прости меня…папа, — поддалась я внутреннему порыву и сама прижимаясь к теплой груди мужчины. — Я так больше не буду.
Над ухом я услышала грустный смешок:
— Будешь, еще как будешь. Уж я-то тебя знаю, — “отец” снова попытался прочесть мой взгляд, продолжая пристально вглядываться в глубину моих глаз. — Но и ты меня пойми: всё, что я делаю, я делаю тебе во благо. Ты даже сам не осознаешь, какое ты сокровище. Очень многие захотят всеми возможными способами и ухищрениями заполучить тебя в свое безраздельное пользование. И боюсь, что любви там места не будет, — он снова грустно вздохнул. — Кинкей для тебя всё же самый оптимальный вариант. Он достаточно знатен и влиятелен, чтобы защитить тебя от чужих посягательств, но в то же время красив и добр душой. Со временем ты сможешь полюбить его.
— Я так понимаю, что Кинкей — мой жених? — спросила я.
— Да, — прошептал “отец”.
В его тихом голосе послышались горечь и усталость прожитых лет.
— Память к тебе так и не вернулась? — вновь спросил он, внимательно следя за моими глазами.
— Нет. Всё как в тумане. Обрывки каких-то образов, детских воспоминаний. Но всё так перемешано, что я не понимаю где правда, а где вымысел, — попыталась такой полуправдой оправдать своё поведение я.
— Хорошо же ты приложился, — улыбнулся он, бережно касаясь теплой ладонью моей головы.
Я поморщилась от мимолетной тупой боли, сжавшей затылок. Видя мою реакцию, отец убрал руку и снова обнял меня.
— Я разговаривал с целителем. Он сказал, что твоей жизни сейчас ничего не угрожает. Потеря памяти-явление временное и при должном за тобой уходе память вернется, -сказал он. — Но пожалуйста, пообещай…Если хочешь, на колени перед тобой встану! Не делай так больше, не рискуй своей жизнью понапрасну! Если умрёшь ты, умру и я. Ведь ты-единственный, в ком я вижу отражение моей милой Агнесс.
Удивившись, не смогла сдержать вопрос: — Агнесс - это мама?
— Да, — в ответ лишь скорбный шелест. — Ты так на нее похож. Словно гениальный художник срисовал с нее портрет. И потому я не могу допустить, чтобы единственный свет моей жизни попал в плохие руки. Пойми, я не вечен в этом мире. Мне уже перевалило за шестьдесят. Сколько мне еще даст Бог, я не знаю. И если меня не станет до того, как я смогу позаботиться о тебе, на тебя начнется настоящая охота. Осознай это и познай мой страх. Страх безумного одинокого старика, чей смысл жизни - ты, мой мальчик. Если бы ты знал, как я люблю тебя.
Мои глаза сами собой наполнились слезами. Никто, никогда не говорил мне таких слов. При живых родителях, сестрах я всегда чувствовала себя как будто изгоем, не нужной, отвергнутой. И никогда я не чувствовала такой любви и нежности, какими были наполнены слова старика, плачущего в моих объятиях.
— Хорошо, папа, я постараюсь, — прохрипела я, сглатывая подступивший к горлу комок. — Я тоже тебя люблю. Я постараюсь, подружиться с этим Кинкеем, раз ты этого так хочешь.
— Спасибо, мой хороший. Спасибо, — тихо прошептал он. — А теперь ложись и отдохни. Как говорили мудрецы древности: “Голод, холод и покой победят любую хворь”. Вот только голодом мы тебя морить не будем. Сейчас организуем тебе что-нибудь вкусненькое. Чего ты хочешь? — На лице старика расцвела улыбка.
— На твое усмотрение, папа. Съем всё, что ты мне принесешь, — в ответ улыбнулась я.
Просияв, мужчина уложил меня в постель, а сам, развернувшись, тихо вышел за дверь. Раздался тихий шелест его удаляющихся шагов, сменившийся тишиной.
Я снова взглянула на висящие на стенах картины - глаза нарисованных вельмож светились одобрением. Усмехнувшись, я вернула уже успевший высохнуть компресс на голову, подтянула одеяло к самому подбородку и погрузилась в спокойный сон.
========== Глава 4. Знакомство с женихом. ==========
Новый день начался с суеты…
С тех пор, как я поговорила с отцом и всё для себя решила, жить в новом для меня теле и новом мире стало чуточку легче. Всё-таки приятно осознавать, что ты кому-то нужен и кому-то не безразлично умрешь ты или будешь жить. Мысленно я смирилась с тем, что теперь я мальчик и решила обращаться к себе только в мужском роде.
Как оказалось, мой папа, Дерек, из весьма старинного и влиятельного рода, приближенного к трону самого Императора. Но вот не задача, я-единственный плод его безумной любви с моей мамой Агнесс. Помнится, когда я спросил его, почему он не женит меня на хорошей порядочной девушке из достойного рода, уж если я-единственный наследник, он только скептически хмыкнул.
«Ты давно на себя в зеркало смотрел?» — с усмешкой спросил он.
Вспомнив свою встречу с зеркалом, я только смущенно потупился: «Да нет, недавно глянул».
На что он засмеялся и нежно потрепал меня по голове: «Я бы с удовольствием женил бы тебя на девушке, но боюсь того, что может случиться после моей смерти. Ты невероятно красивый, и уже сейчас брачные предложения от мужчин знатных семейств сыпятся на меня как из рога изобилия. Но пока я жив, никто не сможет забрать тебя насильно, зная мое влияние на Императора. Но вот после… Ничто не остановит их! И первой под удар попадет твоя супруга. После того как ее не станет, тебя силой выдадут замуж и запрут навсегда. Никто не будет спрашивать тебя: хочешь ты или нет. Скрутят и обесчестят».
На этой фразе он покраснел. Я, во всех красках представив процесс «обесчесщивания», только был вынужден согласно кивнуть. Я честно пообещал папе не упрямиться и присмотреться к Кинкею. Тем более тот из знатного рода, был уже однажды женат, но потерял супругу из-за тяжелых родов, которые подарили ему наследника, но лишили жены.
«Почему он вообще позарился на меня? Я же парень!» — пытался вытянуть побольше подробности из отца я.
Отец опять с усмешкой взглянул на меня: «Да он влюблен в тебя еще с детства. С тех самых пор, как ты был представлен ко двору Императора. Добивался тебя, как мог, ухаживал… Но ты глядел на него волком и только скалил зубы, убегал и всё угрожал свести счеты с жизнью в случае, если тебя насильно принудят. Естественно он решил уйти в тень, боясь потерять тебя насовсем. С горя женился и уже практически смирился с ненавистным браком, когда произошло то несчастие с супругой. Что подтолкнуло его вновь начать добиваться твоей руки, знает только он сам».
