========== Пролог ==========
Сколько я себя помню, я всегда вызывала недовольство у окружающих: родителей, учителей, друзей, если таковыми можно назвать людей, стремящихся получить от дружбы со мной только выгоду для себя. Все преследующие меня в этой жизни проблемы, так или иначе, связаны с тем, что родилась я не с тем полом — девочкой, хотя родители так хотели мальчика. Упорно, из года в год, отец с матерью пытались сделать сына, наследника, но, назло обоим, рождались почему-то только девчонки. Как итог, у родителей получились трое дочерей и я, как последняя и самая неудачная попытка. «Почему самая неудачная?» — спросите меня вы. Отвечу: потому что после меня мама больше не могла иметь детей. И отец, повздыхав, решил приложить все силы, чтобы воспитать из меня достойного наследника.
В то время как моих сестер баловали и покупали новые игрушки, платья и заколки, меня обряжали в неизменные штаны, обстригали мои каштановые волосы, а вместо красивой Барби давали в руки конструктор и машинки, утверждая, что это развивает логическое мышление.
«И вообще, ты уже большая! Зачем тебе эти куклы?» — говорили они, забирая из рук плачущего ребенка украденные у сестер игрушки.
Когда мои сестры ходили на уроки танцев и фортепиано, отец, взяв за руку, упорно вел меня сначала на плаванье, а затем на борьбу. Всё это здорово сказалось на моем телосложении: со спины — ну вылитый пацан. Как сейчас помню дикую детскую обиду, когда меня впервые обозвали мальчиком на улице. Но ведь я девочка! Де-воч-ка!
Скажу, что занятие спортом, а в частности кикбоксингом, пошло мне на пользу, здорово закалив мой дух. Дома, на улице, в школе никто не смел обозвать меня или обидеть, без риска заполучить хороший фингал под глазом. Я всегда и везде могла дать отпор. Поначалу делом, а в старших классах уже и словом. Благо начитанность хорошо подвесила мой язык.
Всё изменилось, когда мне исполнилось шестнадцать, и к нам в класс перевелся новый мальчик. Как сейчас помню, его звали Митя и был он очень красивый: высокий блондин с голубыми глазами, в глубине которых просыпалось солнышко всякий раз, когда он кому-нибудь улыбался. Помню, как он первый раз посмотрел на меня и улыбнулся, и мир вокруг меня замолчал… Настолько глубоко и сильно было мое потрясение. Именно тогда я захотела сделать из себя нормальную девочку, а не то подобие недомальчика, что вылепили из меня родители.
Сначала я отрастила волосы, потом отвоевала себе юбку. В финале состоялось грандиозное сражение между мной и моим отцом за право пользования косметикой. Заломив отцу руку за спину и проведя болевой прием, я надолго отбила желание прятать мою косметичку и выкидывать помаду в мусорное ведро.
Но какие бы титанические усилия я ни прилагала к изменению своей внешности, как бы тщательно ни накладывала макияж, мальчики в моем окружении ни в какую не хотели видеть во мне девочку, ну или хотя бы особь женского пола. Слишком долго они ассоциировали меня с грозным бойцом, ломающим носы и нещадно наставляющим синяки всем, кто посмеет косо взглянуть или посмеяться.
Не знаю, сколько бы еще длилась подобная жизнь, полная всеобщего недопонимания, если бы со мной не случилось одно происшествие, полностью перевернувшее, в прямом и переносном смысле, всё мое существование.
========== Глава 1. Авария. ==========
— Оля, принеси мне лестницу из сарая, хочу оборвать виноград, — прокричал мне отец, заглядывая с улицы в распахнутое настежь окно.
Глубоко вздохнув, я повернулась к сестре, сидящей за компьютером за просмотром очередной яойной манги.
— Алин, давай вдвоем, а то у меня от этих тяжестей уже спина болит, — решилась попросить я.
— Ты что, с ума сошла?! — Выпучив от возмущения глаза, тут же подбежала мама, — Алинка еще не рожала даже! Куда ей тяжести поднимать? Сама иди, неси!
В очередной раз офигев от своих родителей, я только покачала головой и встала из-за стола.
«А мне значит рожать не надо? Я значит не девочка? Да я вообще младше Алинки на целый год!» — как всегда мысленно взбунтовалось мое Эго. Вслух я уже замучилась спорить и что-либо пытаться доказывать родителям. Уже до чертиков надоело выслушивать в ответ упреки в черствости и бездушии.
«Блин, как будто я не человек!» — снова проныло что-то внутри.
Кряхтя и морща губы от ноющей боли в пояснице, я всё же вытащила многострадальную лестницу из сарая, аккуратно выставляя под виноградной беседкой.
— Правее смести, — буркнул отец, пристально взглянув на меня. От его тяжелого взгляда я поморщилась, снова внутри всколыхнулась противная склизкая муть обиды и непонимания, за что родители так строги со мной. — Чего морщишься? — спросил он, удивленно поднимая брови.
— Ничего, — как всегда хотела замять неприятную для себя тему я. Но противное серое нечто снова всколыхнулось внутри и, насильно разомкнув мой рот, произнесло моим голосом:
— Хотя нет, есть чего! Сколько можно?! Сколько, блядь, уже можно напрягать меня работой, которую под силу только мужику здоровому выполнять?! Я что, не женщина, по-вашему?! — в громком голосе проскочили истеричные нотки, от чего я снова нахмурилась.
— Я, может, тоже хочу иметь мужа, детей! За что такое обращение со мной? Почему вы меня так ненавидите? Чем я провинилась?!
Глаза отца затуманились гневом.
— Не смей повышать на меня голос! Что за чушь ты несешь?! И хватит материться! — с этими словами он развернулся, всем видом показывая, что разговор на этом окончен.
— Нет! Не поворачивайся ко мне спиной! Мы еще не закончили, — прошипела я, хватая отца за плечо и насильно разворачивая.
Отмахнувшись, он попытался скинуть мою руку, но наткнулся на жесткий захват.
— Перестань! Ты делаешь мне больно! Я что ли виноват, что вместо сына бог послал мне тебя?
В очередной раз охренев от такой наглости, я оттолкнула отца от себя.
— А что, другие дочери ни в чем не виноваты? Только я, получается? — скептически усмехнулась я.
— Другие… они родились девочками. А ты… Когда тебя вынесли из родильного блока и я услышал твой крик, я был уверен, что у меня родился долгожданный сын — столько силы было в этом крике. Стены просто сотрясались. Я так обрадовался, что моя мечта, наконец, сбылась. А когда услышал от медсестры: «Поздравляю, у вас дочка», — чуть не умер на месте. Всё, о чем мечтал, рухнуло в один миг. И потом, когда врач сказал, что маме больше нельзя рожать, я понял, что ТЫ должна стать для меня сыном.
Всю эту историю я слышала уже не один раз. Сердце предательски кольнуло, а серая муть внутри снова заворочалась, к горлу подкатил горький комок гнева.
— Но почему я должна страдать из-за ваших неосуществившихся надежд?! Я хочу жить своей жизнью! Не вашей! Своей! Поняли меня?! СВОЕЙ! — прокричала я, отворачиваясь от отца и забегая на веранду. Я старалась не смотреть на посеревшие лица сестер, вмиг осунувшиеся и постаревшие лица родителей. Схватив ключи от папиной «Калины», я выбежала на улицу. Пикнув сигналкой, запрыгнула за руль, хлопнувшей дверцей автомобиля в очередной раз отгородившись от всего мира и проблем. Единственной возможностью для меня избавиться от липкого гнева была скорость. И только скорость! Выехать сейчас на трассу, разогнать машину до сотни и мчать, мчать вперед, пока не почувствую, что злость отступает, а на ее место приходит усталость и опустошение.
Нажав на педаль газа, я рванула с места и уже не видела, как следом за мной выскочил побледневший отец, что-то крича и размахивая руками.
Машина шла вперед, уверенно набирая скорость. Ловко орудуя ручкой коробки передач и нажимая поочередно педали сцепления и газа, я чувствовала, как гнев потихоньку стал отступать назад. Эйфория от управления рвущейся вперед машиной наполнила мою душу.
Наш частный дом с маленьким земельным участком находился за чертой города, в небольшом поселке, что соединялся с городом длинной трассой. Именно по ней я так любила гонять. Помню, не успело мне стукнуть и пятнадцати, отец посадил меня за руль, сказав: «Учись. Меня не станет, будешь мать и сестер возить». Помню свое недовольство, быстро сменившееся восторгом после первой самостоятельной поездки. А теперь мне 22 и я не представляю свою жизнь без автомобиля, пусть пока не моего, отцовского. Но я уже привыкла возить всю семью на выходных в город, а летом на море. Вождение стало моей отдушиной в этой полной непонимания и такой чуждой для меня жизни.
