Я помню, когда-то смотрел один голливудский фильм о каком-то профессоре из какого-то университета7. Он достал и положил три коробочки перед своими студентами и попросил старосту угадать, где лежит его любимая чернильная ручка, в какой именно коробочке из трёх. Когда староста указал на среднюю коробочку, профессор, заранее зная ответ, открыл первую. Она была пуста. Затем прозвучал вопрос к старосте и ко всем находившимся в аудитории: а стоит ли менять своё решение, зная наверняка, что в первой коробочке ничего нет?
Марина и Алексей почти хором ответили, что нет, аргументируя это тем, что, зная, какая именно коробка пуста, остаётся лишь два варианта ответа, правильный и неправильный, то есть пятьдесят на пятьдесят. А вот стоит ли менять своё решение или нет – это уже зависит от интуиции. Лично я, задавая эту задачу, положил ручку в первую коробочку, а Алексей указал на последнюю. Так что суть задачи от этого не менялась.
И сразу же я им доказал то, что решение стоит менять, причём всегда.
Понятно, что остаётся угадать одну коробочку из двух, поскольку я одну коробочку убрал, показав, что она пуста. Я как бы сузил поиск. Но это не так. В этом-то и состоит вся хитрость вопроса. Гораздо легче угадать одно из двух, чем одно из трёх. Вот именно поэтому и придумали такую задачу. Вероятность угадать одну правильную коробочку из трёх равна 33.3 процентам, а неправильную – 66.6 процентам. Исходя именно из этого, получается, что по теории вероятности 7 человек из 10 указывают неправильную коробочку с первой попытки. Поэтому следует быть уверенным на 66.6 процентов в том, что первая коробочка, которую назвал Алексей, является неправильной. Открыв же и показав вторую неверную коробочку, он смог смело указать на ту единственную, которую и необходимо было найти. Лишь позже, когда я заканчивал институт, я узнал, что данная задача называется парадоксом Монти-Холла и очень распространена в теории вероятности.
Эта задача очень поразила моих друзей, хотя они с каждым разом твердили, что больше ничему, услышанному от меня, удивляться не будут.
– Ну, так что там с ответом? – спросил я, после того, как вспомнил задачу о коробочках.
– Я всё держал в своих руках. Я мог ошибиться в любую минуту также, как и ты. То есть, кто первым из нас ошибся бы, тот бы и проиграл. Я сделал это первым.
Я улыбнулся от всей души. Не очень часто Алексей улавливал то, что я хотел ему поведать, но на этот раз ему удалось.
– И? Какой из этого следует сделать вывод?
Алексей задумался, но на помощь ему быстро пришла Марина.
– Ничего не запланировано заранее, мы всё держим в своих руках.
– Браво! – ответил я. – Но это ещё не всё. Ответьте мне, пожалуйста, если вернуть время назад, то может быть такое, что Лёша всё равно ошибётся, и я ему поставлю мат именно в этой партии? Если отменить хода, скажем, два или три последних?
– К чему ты клонишь?
– Лично я всегда верил в то, что ничего нельзя изменить. И если что-то с кем-то произошло, к примеру, человек попал под машину, то он всё равно умрёт, потому что кому-то надо, чтобы он рано покинул этот мир. Вот я и спрашиваю, если бы как-то можно было бы вернуть время назад, погиб бы он под машиной, зная, что там его ждёт смерть, не пойдя по той улице?
– Я сварю кофе, – сказала Марина сразу же после того, как я задал свой последний вопрос. Она не была сильна в таких рассуждениях, но очень их любила. Любила слушать и смотреть, как мы с Алексеем дискутируем на эту тему. Но сейчас казалось, что её филологический мозг вскипел. Она упустила мысль и, чтобы немного прийти в себя, решила сварить кофе. – Тебе сколько сахара, Саш?
– Две, – коротко ответил я. Я просто не хотел отвлекаться сам и также не хотел, чтобы Лёша потерял ход моих мыслей.
– Думаю, что погиб бы. В скором времени. Под другой машиной или под другим деревом. Главное, что это будет либо несчастный случай, либо какое-то случайное, неумышленное убийство.
– Получается, что ты веришь в судьбу также, как и все. Вот только на шахматном примере ты мне показал иначе.
– Нет-нет… На шахматном примере ты меня спрашивал, предписано ли было изначально то, что я тебе проиграю. Я сказал, что нет. Мы играли до чьей-то первой ошибки.
– Это одно и то же. Играя в шахматы, мы можем вернуть ход назад, и всё переиграть. В этой игре, как на ладони, показана наша жизнь.
– Нет, нет, подожди. Есть в шахматах безвыходные позиции, где невозможно всё переиграть. За один ход до мата ты ничего не переиграешь. Всё, это будет проигрыш. Эта теория ложная.
– Никогда? Никогда я не переиграю ничего за ход до мата? Если есть правильный ход, то его можно увидеть, а можно и не увидеть. Здесь я с тобой согласен, если ситуация безвыходная, скажем, король стоит на восьмой линии, ближайшую горизонталь перекрывает ладья, то само собой разумеется, что за один ход до мата ты ничего не сможешь сделать с одним королём. Я тебя спрашиваю, смог бы ты избежать данную ситуацию раньше, до того, как я начал атаку, которая привела бы к тому, что твой король остался бы один?
– Не знаю, Саш. Я тебя понял, однако не могу ничего конкретного ответить.
– Верни на шахматной доске ходы до того момента, как я поставил тебе мат, то есть до того момента, как ты мне поставил «вилку».
Алексей быстро всё вернул, поглядывая на свои записи ходов. Подошла Марина с тремя чашечками кофе.
– Смотри, – и я начал двигать фигуры с комментариями. – Я тебе поддался, как бы кидая фигуры под «вилку». Ты повёлся. Это был трюк, из-за которого ты проиграл. И чтобы ты не убивал вот эти мои фигуры… Смотри внимательно, что бы ты мог сделать…
То, что происходило дальше на шахматной доске, Алексей и Марина запомнили навсегда. Я вернул позицию до того момента, как Алексей мне поставил «вилку». То есть сейчас был ход Лёши, но играл я за двух игроков…
Для начала я хочу указать позицию на шахматной доске для тех читателей, которые хорошо знают шахматы и умеют играть:
Белые: король – h1;
ферзь – h5;
ладья – e3;
кони – c5, d2;
слон – f5;
пешки ―р2б, п2б, а3б, с3б, с2б, ф4.
Чёрные: король – g8;
ферзь – b6;
ладьи – a5, a8;
слон – d5;
пешки – h6, g7, f6.
– Возвращаем твоего коня в позицию за один ход, то есть ты «вилку» мне не делаешь. Прошу! – я указал рукой на фигуры, чтобы Алексей сделал то, что я сказал. Конь быстро вернулся на свою клетку, где стоял раньше – на d2.
– Вот, смотри, – продолжил я говорить, – я как бы ошибся, дав тебе возможность сделать «вилку» и выиграть у меня фигуру. Но это не так. Это был эксперимент над тобой, прости, конечно, – сказав это, я заметил, что Лёше стало не по себе от слова «эксперимент» в отношении его. – Я тебе подставился под «вилку», и ты повёлся, а вот если бы ты подумал, то сделал бы так… Я взял его ладью и подвинул на клетку e8.
– Шах мне, – сказал я. – Мой король блокирован на клетках f8 и h8 твоей ладьёй. F7 была закрыта его ферзём на h5, а h7 – белым слоном на f5. – Чтобы избавиться от шаха, мне необходимо было сбить твою ладью на e1 своей. Далее, – я взял его ферзя в свою руку и поставил на место своей ладьи, – ты сбиваешь мою ладью и объявляешь мат. Шах и мат – будущее изменено.
Глава 3. Формула судьбы
Мне сейчас сложно вспомнить, что было после того, как я всё сказал своим друзьям, но я всё-таки попытаюсь.
Ещё минут десять после моей фразы Алексей смотрел на доску, не говоря ни слова. Я не знаю, что творилось в его сознании в тот момент, и что он себе представлял и выводил. Он не был поражён тем, что я ему сказал, а точнее, тем, что показал. Просто он как-то всё воспринял… Скажем, просто сильно. Меня это очень радовало, ведь я считал, что чем тише будет воспринята моя версия о судьбе, тем лучше.
Марина, как мне показалось, вообще ничего толком не поняла, она наверняка знала лишь то, что Алексей допустил ошибку, а мог смело меня обыграть.
