Быстро вернувшись, Костя оставил мотоцикл в гараже и зашёл в дом. Всё было тихо и спокойно. Он уже вздохнул с облегчением и тут же заметил краем глаза огромную чёрную тень, сгустившуюся в полумраке холла. Отшатнувшись в сторону, Костя испуганно замер, но уже спустя мгновение сообразил, что видит совсем не тень. Ему пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы сделать шаг вперёд и посмотреть в глаза брату. Богдан стоял на лестнице, сложив руки на груди.

— Гулял? — мягко спросил он.

========== Глава 25 ==========

Они находились совсем близко друг от друга. Костя боялся, что брат услышит, с каким бешеным стуком колотится сердце у него в груди. Он отвёл взгляд, не в силах смотреть в тёмные глаза.

— Да, решил прогуляться. — Голос почти не подвёл, оставаясь негромким и на удивление спокойным. — Не мог заснуть.

— Бывает. — Богдан кивнул. На его губах появилась еле заметная усмешка, откровенно зловещая в мрачной полутьме холла. — Неужели пешком?

— Нет, на мотоцикле.

Костя пожал плечами, пряча в карманы джинсов пальцы, которые начали дрожать. Ему показалось или температура в доме действительно резко упала? Если и так, то холодно было только ему. Богдан в своей домашней футболке, по-видимому, не испытывал никакого дискомфорта. Его руки были обнажены, и где-то на предплечье прятался маленький след от укола, который, возможно, был уже обнаружен.

— Ох уж этот мотоцикл. Выбросить и забыть.

Усмешка брата стала шире, а потом пропала, сменившись ярким блеском в тёмных глазах. Богдан взял Костю за руку и потянул за собой, уводя в сторону от лестницы. Он действовал без излишнего напора, однако не оставлял ни малейшего шанса на побег.

— Пошли, пройдёмся.

— Куда? — Нехорошее предчувствие заставило Костю вздрогнуть.

— Продолжим твою прогулку, раз уж тебе не спится.

Не отпуская руки брата, Богдан потащил его в небольшой коридор за кухней. Несколько коротких ступенек вели вниз, прямо к узкой деревянной двери, за которой располагался винный погреб. Это было большое полуподвальное помещение, лишённое окон и оттого тёмное и мрачное даже при включённом свете. Костя не любил его с детства и всегда обходил стороной. По его мнению, никакое освещение не могло сделать это место привлекательным или хотя бы пригодным для частых посещений.

— Зачем, Богдан?

Это был вопрос, на который он уже и так знал ответ. Костя попытался притормозить у самой двери и чуть не впечатался носом в плечо брата.

— Сказал же — продолжим твою внезапную ночную прогулку, — невозмутимо пожал плечами Богдан. — Заодно выберем бутылку вина к ужину.

Открыв дверь, он зашёл в погреб и подтолкнул Костю вперёд, заставив самому спуститься по очередному ряду ступенек, ведущих вниз. Впереди возвышались ряды деревянных стеллажей с бутылками, тонущие в полумраке. Щёлкнув выключателем на стене, Богдан включил только одну лампочку в дальнем конце погреба. Её тусклого света оказалось слишком мало, чтобы разогнать окружающую темноту.

Костя дошёл до конца лестницы и остановился, ступив на цементный пол. Холодные мурашки приближающегося приступа паники уже щекотали его спину и руки. Можно было почти не сомневаться в том, что последует дальше. Богдан уйдёт и закроет его здесь до утра, предварительно погасив свет? Или превзойдёт сам себя, придумав ещё более страшное наказание? Он застыл на месте, понимая, что нет ни малейшего смысла поворачиваться и смотреть на брата, а тем более спрашивать или просить. Все его силы уходили на то, чтобы окончательно не расклеиться, сдавшись на милость подступающему ужасу. Суматошные мысли об уколе, заговоре и каменном капкане отошли на второй план. Костя пытался взять себя в руки, но надвигающийся приступ клаустрофобии был сильнее, чем в пещере, из которой он мог выбраться в любой момент, и гораздо хуже, чем в шахте, потому что тогда у него был спасительный стимул двигаться вперёд, чтобы спасти брата. Сейчас не было ничего, кроме паники и окружающей темноты. Прошло несколько секунд, и ему стало трудно дышать. В висках застучало, а горло перехватило спазмом. Он понимал, что в любой момент может рухнуть на пол и сжаться в комок, переступив последнюю черту.

Внезапная вспышка яркого света ударила по глазам. Костя зажмурился, а потом обернулся и начал моргать, пропустив момент, когда Богдан убрал руку от выключателя и направился к нему, переступив все ступеньки за пару быстрых шагов.

— Так лучше? — спокойно поинтересовался он. — А то мне показалось, что ты опять поддался своим детским страхам. Успел напридумывать всяких страшилок?

Костя не ответил, приводя в порядок дыхание. Руки брата легли ему на плечи и начали разминать сведённые судорогой мышцы, отчего он, не сдержавшись, вздрогнул.

— Люблю наш старый погреб, ведь тут так спокойно, — негромко заговорил Богдан. — В детстве было немного страшновато, согласен, но мне это даже нравилось. Было интересно играть тут в привидения и монстров, хотя тебя было невозможно затащить сюда даже на верёвке. Сейчас ничего не изменилось, так? Ведёшь себя как ребёнок и продолжаешь видеть чудищ по углам, несмотря на то что я рядом. Ты никак не поймёшь, что со мной тебе нечего бояться. Пока мы вместе, всё будет хорошо.

От его мягкого вкрадчивого голоса у Кости шёл мороз по коже. Богдан развернул его лицом к себе и укоризненно хмыкнул, заглянув в расширенные зелёные глаза.

— Похоже, ночные прогулки не идут тебе на пользу, малыш. Но ты же сам этого хотел?

В его заботливом тоне Косте почудилась отчётливая насмешка.

— Я уже нагулялся, — пробормотал он. — И хочу лечь спать. Пошли отсюда.

— Мы ещё не выбрали вино.

Брат не сдвинулся с места. Темнота в его глазах вдруг сменилась ледяным блеском.

— Я бы хотел забраться тебе в голову, Костя, — тихо сказал он. — Мне это необходимо, знаешь ли. Сегодня у меня весь день было ужасное чувство, что ты куда-то пропадаешь и я ничего не мог с этим поделать. Похоже, мне пора напрячь свои способности и научиться читать твои мысли. Узнать всё, что думаешь, чувствуешь и пытаешься скрыть.

Костя застыл, каким-то чудом умудрившись подавить холодную дрожь.

— Я думал, ты давно прочитал все мои мысли, — выдавил он.

— Если бы.

Богдан положил руку ему на лоб и начал медленно гладить напряжённую складку между бровей. Создавалось жуткое впечатление, что он пытается нащупать подходящее место, чтобы погрузить пальцы сквозь черепную коробку прямо в мозг.

— Не могу, и это меня бесит. Понятия не имею, что за глупые выходки могут зреть у тебя вот здесь. Всё, что мне остаётся, — это надеяться на твоё благоразумие. Ты не наделаешь ошибок, мой любимый брат? Не попытаешься меня обмануть?

Он опять улыбнулся, пронизывая побледневшего парня пристальным взглядом. И, продолжая ласково гладить его лоб и виски, добил последним вопросом:

— Ты же не предашь меня, Костя?

— Нет.

Это было странно, но ему удалось ответить и на вопрос, и на взгляд. Голос был твёрдым и не дрожал. Может, потому, что Костя верил в то, что говорил.

— Вот и хорошо.

Даже не вспомнив про вино, Богдан повёл его к выходу, обнимая за плечи. На его губах играла лёгкая улыбка.

На следующий день брат уехал рано. Он больше ничего не говорил и не задавал провокационных вопросов, но у Кости было стойкое ощущение, что он ходит по тонкой проволоке. Это было нехорошее предчувствие надвигающейся катастрофы, которое было невозможно преодолеть. Увидев Антошку во дворе института, он остановился как вкопанный, оглушённый на секунду не радостным облегчением, а осознанием того, что грозный механизм уже запущен и остановить его будет невозможно.

— Костя, всё готово.

Голос девушки звенел от еле сдерживаемых эмоций. Она держала небольшой пакет, и Косте не надо было гадать, что в нём. Схватив Антошку за руку, он потащил её к своей машине. Устроившись в салоне и закрыв обе дверцы, они почти одновременно склонились к пакету, чтобы вытащить то, что там находилось.