Несколько минут назад консилиум врачей попросил его покинуть палату, чтобы в очередной раз осмотреть пациента, и Богдан не сразу понял, что от него хотят. Светлана, которая тоже проводила в больнице большую часть времени, с трудом уговорила его выйти в коридор.

— Богдан, всё будет хорошо. Ты только держись.

Девушка выглядела плохо. У неё было бледное застывшее лицо и глубокие тёмные круги под глазами. Она всё время старалась быть рядом и говорила что-то успокаивающее, но все её слова уже давно стояли у Богдана поперёк горла. Он, не задумываясь, выставил бы её из больницы, если бы обращал внимания больше, чем на надоедливую мошку. Где-то неподалёку маячил Артём, который выглядел таким же расстроенным, как и сестра.

Очутившись в коридоре, Богдан сел на диванчик у стены, уделив близнецам короткий отсутствующий взгляд. Он надеялся, что они уйдут до того, как он сорвётся на крик, приказав им убираться отсюда к чёртовой матери.

— Ты уже звонил родителям?

С каждым словом Светлана всё больше и больше действовала ему на нервы, однако каким-то чудом он всё ещё держался.

— Да, — соврал Богдан.

— Хорошо. Может, пойдёшь домой и немного поспишь, а я пока тут посижу?

— Исключено. Лучше иди ты, Света. Я в порядке.

Он еле сдерживался, стараясь говорить вежливо. Все мешали. Богдан окончательно перестал обращать внимание на близнецов, и наконец Светлана ушла, чтобы принести ему ненужной еды и осточертевшего кофе, прихватив с собой Артёма.

Богдан продолжал ждать. Не столько итогов врачебного консилиума, сколько разрешения опять вернуться в палату и очутиться рядом с Костей. Однако остаться в одиночестве ему опять не позволили. На этот раз пожаловали Михаил Глухов с Дианой. Они уже приходили раньше. Глухов помогал связаться с нейрохирургами, а Диана пыталась выражать своё сочувствие Богдану, который нуждался в её словах ничуть не больше, чем в утешениях Светланы.

— Богдан Вадимович.

Глухов остановился рядом с Богданом. Он казался расстроенным.

— Я вчера направил снимки Константина в одну из клиник Бостона, самую лучшую в области нейрохирургии. Хотел узнать, есть ли смысл транспортировать его в штаты для проведения операции. Созвонился со всеми, кого знал, и сегодня получил результат.

— Какой?

Богдан медленно поднялся. Ему не понравился тон Глухова. К ноткам сочувствия в голосе Михаила добавился вполне заметный оттенок раздражения, характерный для того, чьи грандиозные и почти исполнившиеся планы вдруг пошли коту под хвост.

— К сожалению, ничего утешительного. С такой травмой, как у вашего брата…

Глухов не успел договорить. Из палаты Кости вышла вереница врачей. Один из них подошёл к Богдану. У него было усталое лицо и потухшие глаза человека, вынужденного сообщать другим плохие новости, но так и не свыкшегося до конца с этой печальной обязанностью.

— Мне очень жаль, Богдан Вадимович, — с искренним сочувствием сказал он. — Мы сделали всё возможное. Нет никакого смысла подвергать вашего брата операции, которая не даст никаких результатов. К сожалению, травма запустила необратимый процесс. Не считаю, что должен вам врать. Скорее всего, ваш брат не переживёт эту ночь.

— Всё возможное?

Богдан уловил всего несколько слов, упрямо отвергая остальные. Его руки сжались. Он шагнул к доктору, не вполне осознавая, что собирается делать дальше.

— Вы считаете, больше ничего нельзя сделать?

— Да.

Врач даже не дрогнул. Он остался на месте, отвечая и на вопрос, и на отдающий безумием взгляд Богдана.

— Я понимаю ваши чувства, и мне действительно жаль. Мы ничем не в силах помочь. Спасти вашего брата может только чудо.

Он говорил что-то ещё, в основном слова сочувствия, но Богдан уже не слушал.

— Так что там с Бостоном? — развернувшись к Глухову, хрипло выдавил он, стараясь не смотреть в сторону Дианы, чтобы не видеть тонких дорожек слёз на её щеках.

— Простите.

Едва ли не впервые за всё время их знакомства голос Михаила Глухова предательски дрогнул. Он беспомощно развёл руки в стороны и тут же сцепил их на груди.

— Это бесполезно, Богдан. Я бы не стал врать, поверьте. И сделал бы всё возможное для Константина, даже с применением своих, специфических методов… если бы таковые были. Мне жаль.

В его голосе тоже послышалось сочувствие — и на сей раз вполне искреннее.

— Богдан, я…

Диана шагнула к нему, протягивая руки. Она явно собиралась обнять его. Богдан отступил в сторону.

— Уходите, — негромким, но напряжённым голосом потребовал он. — Уходите все.

Они оставались рядом ещё какое-то время. Богдан больше не слышал никаких слов. Он не заметил, как Михаил увёл Диану, и не видел, куда подевались врачи. Когда ему разрешили вернуться к Косте, он зашёл в палату и остановился возле постели брата. В приглушённом сиянии светильника лицо брата казалось ещё более бледным, чем час назад. С забинтованной головой и тонкими трубочками, тянущимися из носа и рта, он казался особенно уязвимым и слабым. Это был его Костя и в то же время совсем другой человек. Богдан смотрел на него, и слова доктора опять звучали у него в голове. То, что он отвергал и упрямо гнал прочь, никуда не делось. «Скорее всего, ваш брат не переживёт эту ночь».

Несколько долгих минут он вглядывался в неподвижное лицо брата. Сейчас Костя полностью оправдывал своё детское прозвище. Белоснежка заснула своим зачарованным сном, пробудить от которого не в состоянии даже поцелуй сказочного принца. Всё было напрасно. Всё… кроме, возможно, одного. В его голове промелькнула ещё одна фраза, услышанная тоже совсем недавно. «Спасти вашего брата может только чудо».

Богдан не позволил себе раздумывать или колебаться. Коснувшись на секунду безвольной руки брата, он быстро вышел из палаты и, покинув больницу, отправился на поиски того, о ком ещё пару дней назад предпочитал даже не вспоминать.

Феликс Стафф обнаружился в небольшой гостинице практически в центре города. Отыскать его Богдану не составило особого труда. Остановившись у двери номера, он громко постучал, тут же повторил и, когда дверь открылась, отодвинул удивлённо вскинувшегося Феликса в сторону и переступил порог. Светловолосый придурок быстро справился с первоначальным изумлением.

— О, добро пожаловать, мой дорогой друг, — натянув на лицо свою обычную кривую ухмылку, воскликнул он. — Поздновато для визита, но я всегда рад тебя видеть. Что-то случилось? Зачем тебе понадобился старина Феликс?

У Богдана не было ни времени, ни желания ходить вокруг да около.

— Я хочу знать, была ли хоть крупица правды в твоих россказнях о той таинственной силе, что якобы спит в наших горах? — холодно спросил он. — Только предупреждаю сразу, не пытайся меня одурачить. Всего одна дурацкая уловка — и я сверну тебе шею.

— О, не сомневаюсь.

В глазах Феликса промелькнуло любопытство. Он явно размышлял, что привело к нему Богдана, однако интересоваться не стал. Отступив к стене, он махнул рукой, одновременно приглашая гостя зайти и показывая на стол в центре комнаты, где лежали какие-то бумаги и несколько старых книг.

— Я не врал тебе, когда говорил о силе чёрного серебра или спящего зла, как называют это явление ваши местные нечи. Никто до конца не знает, чем оно является и откуда взялось, однако все сходятся в том, что его возможности безграничны. Понимаю, что ты не настроен принимать меня всерьёз, но хотя бы посмотри сам. На столе ты найдёшь такие источники информации о магии и сверхъестественном, не поверить которым просто невозможно.

Богдан сделал шаг вперёд и без особого интереса глянул на лежавшие на столе книги. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это редкие старые издания, вполне возможно даже раритетные сборники древних трактатов о природе магии и мира особенных. Несколько раз он видел такие в библиотеке Ирэны. Некоторые книги принадлежали лично ей, остальные она приносила из своего института и одинаково тряслась над всеми, повторяя, что аналогов этим бесценным сокровищам нет во всём мире.