Богдан быстро достиг гор. Он летел, не задумываясь о скорости, хорошо понимая, что теперь, когда Костя узнал, что его побег раскрыли, он сделает всё возможное, чтобы оторваться. Лишь добравшись до первых поворотов горного серпантина, он заставил себя быть немного осторожнее. Погода стала ещё ужаснее. Дождь превратился в настоящий ливень, а ветер усиливался с каждой минутой. Приходилось постоянно сбавлять скорость, и это доводило Богдана до бешенства. Ему оставалось только надеяться, что Костя тоже не успел далеко уехать.

На дороге была плохая видимость. Серая пелена дождя скрывала даже то, что было на расстоянии двух метров. Сцепив зубы, Богдан упорно ехал вперёд. Он знал, что не остановится. Если Костя успел спуститься, то он последует за ним и догонит на центральном шоссе. Так будет даже лучше, потому что его машина наверняка обгонит любую колымагу, которую мог подсунуть брату ублюдок-неч.

Однако ему не пришлось спускаться на шоссе. Миновав очередной склон и очутившись на более широком участке дороги, Богдан увидел машину. Это был старенький, потрёпанный жизнью «фольксваген». «Ничего удивительного», — промелькнула в голове у Богдана презрительная мысль. Откуда, спрашивается, у придурка Серого, хозяина полуразвалившейся халупы и старых обносков, деньги на новый автомобиль? Впрочем, все мысли о Сером сразу же вылетели у него из головы, стоило ему подъехать ближе. Машина стояла на дороге. Почему Костя её бросил?

Резко притормозив, Богдан выскочил и побежал осматривать кабину. Он понимал, что брата, скорее всего, там нет, но не исключал возможности, что Косте могло стать плохо и он потерял сознание. Машина была пуста, на полу валялся телефон брата, а сиденье всё ещё сохраняло тепло человеческого тела. Напрашивался единственный вывод, что чёртова колымага Серого просто заглохла на полпути и Костя решил пойти пешком, несмотря на дождь и упрямо надеясь ускользнуть от преследования.

Богдан вернулся за руль быстрее, чем выскочил из машины. Костя не мог уйти слишком далеко. Он был где-то рядом, на крутых и скользких от дождя горных склонах. Один под дождём и пронизывающим ветром, отчаявшийся и болезненно слабый после инъекций глуховского препарата, которые должны были спасти его, а на деле только подтолкнули к пропасти.

Богдана начало трясти от накатившего адреналина. Он редко испытывал страх и ещё реже впадал в настоящую панику, но сейчас до безумия боялся потерять самое дорогое в своей жизни. Заставляя себя не спешить, он поехал медленнее и напряжённо вглядывался в дорогу, пронзая горящим взглядом плотное дождевое марево. Минуты тянулись бесконечно долго. Дорога оставалась пустой. С отчаянием грохнув кулаком по рулю, Богдан вдруг увидел фигурку в знакомой куртке на обочине трассы. Костя! Он был на расстоянии десятка метров и торопливо шагал вперёд, спотыкаясь через шаг под ударами дождя и ветра.

Богдан рванул вперёд, судорожно сжимая руль и планируя за считанные секунды догнать брата. Костя обернулся на шум мотора, застыл на мгновенье, а потом побежал, подчиняясь скорее инстинкту, чем разуму. Он не мог просто остановиться и признать, что проиграл.

Богдан обогнал его, выбрал пятачок дороги пошире и развернулся, перерезая брату дорогу. Торопливо выскочив из машины, он громко позвал:

— Костя!

Даже сквозь пелену дождя было видно, как дёрнулся брат. Он не оглянулся и не побежал вперёд, понимая, что это бесполезно, а вместо этого принял другое решение и сделал то, от чего у Богдана зашевелились волосы на голове. Свернув к краю дороги, Костя начал спускаться по горному склону.

— Костя, не надо!

Богдан, не раздумывая, кинулся следом. Мгновенно преодолев несколько метров, он тоже оказался на краю дороги и заглянул вниз с колотящимся сердцем. Костя не успел уйти слишком далеко. Спуск был слишком трудным. Мокрая от дождя земля чередовалась с кусками скал и островками скользкой травы.

— Подожди, Костя!

Не переставая просить, Богдан тоже начал спускаться. Даже ему приходилось нелегко, а что же тогда говорить про мелкого, которого почти доконали уколы и изматывающая боль? Костя мог сорваться, полететь вниз в любое мгновение, и одна только мысль об этом наполняла сердце Богдана ужасом.

— Остановись — и мы поговорим! Клянусь, что не причиню тебе вреда!

Кричать было трудно. Ветер хлестал по лицу и глушил слова, однако Богдан продолжал звать брата.

— Костя, я знаю, что виноват! Можешь ненавидеть меня, но, пожалуйста, остановись! Я поклянусь, чем хочешь, что ничего тебе не сделаю! Я больше не буду тебя преследовать!

Он заставил себя остановиться и сжал руки в кулаки, раздирая пальцами ладони.

— Посмотри, я стою на месте!

Костина спина напряглась. Он замедлил шаг, но не остановился. Их разделяло несколько десятков метров. Сейчас Костя находился на небольшом участке скалы, сразу за которой начинался слишком крутой спуск. Преодолеть его будет практически невозможно. Богдан это видел и понимал, что не должен допустить подобного развития событий.

— Я отпущу тебя, только не лезь на эти камни! — завопил он. – Отпущу, клянусь! Я сделаю всё, что ты захочешь!

Костя остановился, оглянулся и впервые ответил брату.

— Я не хочу меняться! – срывая голос, заорал он. Капли дождя на его лице были слишком похожи на слёзы, а в зелёных глазах, сменяя друг друга, плескались отчаяние, обида и боль. — Не хочу терять себя и становиться никем! Как ты мог, Богдан? Как мог такое сотворить со мной! Зачем?! Я же всегда…

Он хотел добавить что-то ещё, но порыв ветра толкнул его в сторону. Ноги Кости заскользили на мокром камне. Он беспомощно взмахнул руками, попытался за что-то ухватиться и открыл рот, чтобы закричать.

Богдан наблюдал за происходящим как в замедленной съёмке. Искажённое лицо брата и понимание того, что он не успеет. Зазвучавшие в голове слова Глухова о крылатых оборотнях, которые не в состоянии жить, если кто-то ограничивает их свободу, и готовых заплатить за возможность совершить свой, пусть даже последний полёт собственной жизнью.

Костя всё-таки закричал, но его собственный крик оказался намного громче. Это был вой обезумевшего зверя. С беспомощностью, раздирающей сердце, Богдан увидел, как тонкая фигурка падает в пустоту. Кинувшись следом, он каким-то чудом умудрился спрыгнуть вниз, едва не покатившись по склону горы. Несколько коротких минут показались ему целой вечностью, а потом он увидел Костю.

Брат лежал на земле, неуклюже раскинув руки и ноги. Его глаза были закрыты, голова, угодившая на плоский каменный выступ, запрокинута назад. Из большой тёмной раны на виске, смешиваясь с каплями дождя, текла кровь.

========== Глава 20 ==========

Богдан смотрел на стену неподвижным взглядом. На зелёной краске проступило несколько мелких извилистых трещин. Их было трудно заметить на первый взгляд, но за последние два дня он успел изучить и противоположную стену, и все окружающие предметы мебели в длинном узком коридоре отделения реанимации городской больницы.

Костя находился здесь с того самого момента, как он притащил его на руках, готовый разнести всё до последнего кирпичика, если брату не окажут необходимую помощь. Богдан плохо помнил, как смог вытащить его с горного склона и как нёсся обратно в город, преодолевая разыгравшуюся непогоду. Костя был жив, но еле дышал и не приходил в себя. В больнице положение не изменилось. Травма головы оказалась слишком серьёзной, и врачи делали всё, что могли. Поначалу Богдану казалось, что их стараний недостаточно. Он требовал, ругался и угрожал, а потом позвонил Глухову и приказал ему связаться с лучшими нейрохирургами из столичных клиник. Всё было сделано, однако положительных результатов так и не достигли. Прошлой ночью состояние Кости ухудшилось, и он впал в кому.

Минуты текли, превращаясь в часы. Богдан никуда не уходил. Ему казалось, что стоит ему выйти из здания хотя бы на минуту — и случится непоправимое. Когда его пустили к Косте, он просидел рядом с ним остаток ночи, вглядываясь в застывшее бледное лицо и не замечая больше ничего вокруг. Время от времени он касался ладони брата и осторожно поглаживал его неподвижные пальцы, больше для того чтобы самому удостовериться в том, что тот находится рядом, а не медленно тает, превращаясь в серую дымку, как проклятый туман за окном.