— Раз уж ты не собираешься опять ложиться, тебе надо поесть, — словно ничего не слыша, невозмутимо сказал Богдан. — Что ты хочешь?

— Ты издеваешься? — медленно покачал головой Костя. — Я не хочу есть. Я хочу выйти из дома. Или это мне теперь уже никогда не светит?

Богдан молчал. Его лицо вдруг застыло, и Костю пробрала холодная дрожь.

— Ты меня вечно взаперти держать будешь? — слишком тихо для того, чтобы его голос можно было считать нормальным, спросил он.

— Конечно, нет.

Богдан пожал плечами и словно очнулся от своего ступора.

— Поклянись, что не наделаешь глупостей. Никаких вообще. И я тебе поверю.

— А когда я смогу тебе поверить? — вырвалось у Кости, и его голос невольно задрожал. — Ты ведь уже не раз обещал, что не обидишь меня.

— Не обижу. Как я могу?

Теперь дрогнул и голос Богдана. На какое-то мгновение у него вдруг стал совершено беззащитный вид, словно с его лица слетела маска непроницаемости. Он выглядел бы совсем обычным, если бы не странное выражение, застывшее в серых глазах. Там была вина вперемешку с решительностью сделать что-то ещё, что-то ещё более серьёзное, чем всё, что было раньше, и это испугало Костю. Он поднялся с подоконника, даже не думая над тем, куда собирается идти, но не смог сделать и шага из-за очередного приступа кашля, сразу сложившего его пополам. Богдан мгновенно очутился рядом, чтобы поддержать. Он уже не обращал внимания на попытки брата отстраниться и осторожно усадил Костю на постель, начав гладить его по спине, прогоняя спазмы и помогая успокоить дыхание. Это помогло. Кашель постепенно стих, и Косте стало легче. Однако не на душе, где по-прежнему давила каменная глыба.

— Уйди, Богдан.

Костя хотел оттолкнуть брата. Хотел даже ударить, но не смог. И дело было не в слабости. Просто у него не хватило духу отказаться от тепла обнимающих его рук, ласкового прикосновения осторожных пальцев, горячего дыхания у затылка. Того, к чему он так быстро привык и чего ему уже не хватало как наркотика. Костя не понимал, как может чувствовать это сейчас, хотеть этого, несмотря на все последние выходки Богдана, но ничего не мог с собой поделать. Он беспомощно усмехнулся, радуясь, что брат не может прочитать его мысли.

— Какая же ты всё-таки скотина, — пробормотал он в плечо Богдану. — Абсолютно свихнувшийся жадный эгоист. Тебе на всё наплевать, кроме своих желаний.

— Не наплевать, — возразил Богдан. — На тебя не наплевать. Наоборот, я всё для тебя сделаю. Всё, чтобы тебя уберечь.

— От чего уберечь? — тяжело вздохнул Костя. — Ты опять про мои прыжки со скал? Да ты совсем параноик, брат. Я не разобьюсь только потому, что ты этого боишься.

«Рано или поздно разобьёшься», — подумал Богдан, вспомнив рассказ Михаила про крылатых оборотней, которые всегда жили на грани риска, осознанно подталкивая себя к гибели. Да, Костю тоже ждала подобная участь. Если, конечно, его старший брат вовремя не вмешается и не сделает всё возможное, чтобы предотвратить вполне вероятную трагедию.

В глазах Кости промелькнуло смутное воспоминание, заставив его отстраниться и требовательно посмотреть на Богдана.

— Вчера тут был Глухов. Он заставил меня выпить какое-то лекарство. Этот тип тоже работает на тебя?

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Богдан.

— Он настоящий фанатик, — убеждённо сказал Костя. — И ненавидит нечей даже сильнее, чем ты. Если бы он мог, то уничтожил бы всех особенных. Или вообще сотворил с ними что-нибудь ужасное.

Богдан отвёл взгляд после слов «что-нибудь ужасное» и едва не прослушал следующую фразу брата.

— К слову о нечах. Богдан, ты знаешь, к какому виду особенных отношусь я?

Костя смотрел на него с предельной серьёзностью. Он был напряжён и ждал ответа. Богдан понимал, что сейчас у него не получится соврать или скрыть правду. Стоит попробовать — и брат сразу же поймёт. И всё станет ещё хуже.

— Ты не чистокровный неч, — не слишком охотно ответил Богдан. — Всего лишь частично особенный. Полукровка, можно сказать.

— Я и не ожидал, что окажусь чистокровным, — с моментально вспыхнувшим интересом протянул Костя. — Значит, я как Антошка.

— Да, — поморщился Богдан. Упоминание знакомого имени его отнюдь не порадовало. — Можно и так сказать.

— Но я ведь не из рода гномов? По-моему, я совсем не подхожу для этого по росту.

Костя попытался улыбнуться, и Богдан хмыкнул.

— Ещё бы, такая дылда, как ты, — тоже пытаясь пошутить, усмехнулся он, думая о том, как бы поскорее прекратить разговор на эту скользкую тему. — Нет, ты относишься к оборотням, которых когда-то давно называли крылатыми из-за того, что они могли превращаться в птиц. Даже не спрашивай, я и так скажу, что это могли делать только чистокровные. Тебе в этом плане ничего не светит, в тебе слишком мало от особенного.

— Я оборотень?

Костя словно и не слышал его последних слов. У него был потрясённый вид. Он пытался держать себя в руках, но получалось плохо.

— Блин, я и не знаю, что сказать. Подумать только, крылатый оборотень! Даже не волк, как все нормальные оборотни!

— Волка мне ещё не хватало.

Богдан прикусил язык, но Костя был слишком занят своими переживаниями. От волнения у него сбился голос, в горящих глазах заблестели голубые искорки. На его губах промелькнула почти детская улыбка.

— Мне уже начало казаться, что я вроде какого-то лешего. Мне ведь нравится лес. Хотя горы нравятся ещё больше. У меня даже никаких сверхъестественных способностей нет! Разве что только мои предчувствия, вроде того раза в шахте, когда я знал, где тебя искать. Похоже, это и все мои способности неча.

— А тебе мало? — нахмурился Богдан. В любой другой ситуации он обрадовался бы весёлому оживлению младшего, но не сейчас, не по поводу его воодушевления от своей сущности оборотня.

Костя сник, правильно поняв гримасу брата.

— Не начинай, ладно? Или хотя бы не демонстрируй так явно своё отвращение.

— А ты не лови меня на слове. К тебе я никакого отвращения не испытываю. То, что я не люблю нечей, ты знаешь. Но к тебе это не относится.

Голос Богдана оставался спокойным и сдержанным. Он взял Костю за руку, преодолел попытку брата освободить пальцы и мягко сжал его ладонь.

— Будь ты даже сто раз чистокровным лешим, гномом или троллем, я бы всё равно хотел, чтобы ты был рядом со мной. Это ясно?

— Троллем я был бы ещё тем красавцем, — Костя рассеянно хмыкнул, но его лицо тут же опять стало серьёзным. — Я так понимаю, ты много обо мне выяснил. Это Глухов снабжает тебя информацией?

— Да, — не стал отпираться Богдан. — Он сделал кое-какие анализы ещё в тот раз, когда ты побывал в его клинике, и всё понял. Остальные данные тоже были его рук делом.

— Этот тип сумасшедший. Он мне не нравится. Ты хоть пообещай, что не отправишь меня в его клинику для каких-нибудь сомнительных опытов.

На губах Кости промелькнула усмешка, за которой проскальзывала вполне ощутимая тревога.

— Обещаю, что не отправлю, — осторожно сказал Богдан. — Никакой клиники не будет.

Он отпустил руку брата и встал.

— Тебе надо поесть. Даже не думай отказываться. Я сейчас что-нибудь принесу.

Спустя пару минут он принёс Косте поднос с едой, не забыв добавить в яблочный сок лекарство, которое оставил Михаил. По словам Глухова, оно обладало снотворным эффектом. Богдан не испытывал угрызений совести, тайком подмешивая бесцветный порошок в питьё брата. Он был уверен, что Костя не станет добровольно пить снадобье Глухова, несмотря на то что ему нужно было сейчас побольше спать, чтобы полностью восстановить свои силы.

Через некоторое время Костю сморил сон. Он даже не успел удивиться, что опять засыпает, хоть и проснулся совсем недавно. Убедившись, что брат крепко спит, Богдан спустился вниз и решил хоть ненадолго заняться работой. При мысли об офисе он поморщился. Там наверняка накопилась куча дел, которые он совсем забросил в последнее время. Светлана, наверное, уже с ума сходит. Прекрасно понимая сложившуюся ситуацию, Богдан тем не менее не собирался оставлять брата хоть на минуту. Костя был для него важнее всех накопившихся дел. И он, и его проблема, которую необходимо было решить в самые крайние сроки.