Голова Кости дёрнулась. Он покачнулся от удара, который был вполне ощутимым, хоть и не намеренно жестоким, и отступил на шаг назад. Машинально подняв руку, он прижал её к щеке, где расцветало красное пятно, и уставился на брата.

— Ты охренел? — неестественно спокойно спросил он.

— Зачем ты полез в шахту?

Голос Богдана был прерывисто-хриплым. Он был бледен как полотно. Его колотило так, что зубы стучали. Сейчас он уже не был похож на сказочное чудовище. Скорее, на помешанного.

— Зачем ты это сделал? А если бы что-то случилось? Если бы произошёл ещё один обвал и тебя засыпало камнями?

— Но ведь не засыпало.

Костя пожал плечами и на всякий случай отошёл ещё на несколько шагов от не вполне адекватного брата. Даже эти нехитрые движения дались ему с трудом, и он подумал, что чудовищно устал. В данный момент ему больше всего хотелось пойти в дом и лечь спать, предварительно постояв под тёплым душем. Именно таких простых радостей жизни он и ждал от возвращения домой. А вовсе не пощёчин от Богдана, которого отправился спасать, переборов каким-то чудом свой ужас перед тёмными подземными лабиринтами.

— Там мог провалиться в такую же яму, как и я. Мог потерять сознание. И никто бы тебя там не нашёл.

Богдан увидел, что Костя отступает в сторону, и двинулся следом. Его пугала даже мысль о том, что брат отдаляется от него, пусть даже на такое незначительное расстояние. Это был совершенно иррациональный страх, основанный на полубезумной уверенности, что если он отпустит его дальше чем на пару метров, Костя сразу же исчезнет. Просто возьмёт и растает в воздухе.

— Богдан, со мной ничего страшного не произошло, — устало покачал головой Костя. — Разуй уже глаза и посмотри. Я в полном порядке, если не считать того, что еле стою на ногах. А вот о тебе такого не скажешь. Ты, наверное, сильно головой ударился, когда падал? Мозги как, всё ещё на месте?

— Никогда больше.

Богдан догнал его в два коротких шага и схватил за плечи. Притянув брата к себе, он ощутимо тряхнул его. На его лице промелькнул отголосок злости, за которой скрывался безграничный страх.

— Никогда больше так не делай!

— Тебя заклинило?

Костя вырвался. Его глаза гневно блеснули.

— Почему с тобой всегда всё не как у людей? Ты думаешь, что только ты испугался? И только ты переживал? А тебе не приходило в голову, что ты просто эгоист? А, брат? Ну дай мне ещё раз по морде, если тебе будет от этого легче. Хотя нет, не будет. Ты ведь не успокоишься, так?

Он покачал головой и поднялся на крыльцо.

— Костя, — Богдан опять потянулся следом. — Стой, я…

— Нет, — резко отмахнулся Костя. — Сам замри на месте и для начала остынь. Не вздумай прямо сейчас идти за мной. Слушай, Богдан, я очень рад, что с тобой всё хорошо. Пару часов назад я был готов отдать всё что угодно, чтобы тебя вернуть, и сейчас я счастлив, что ты жив и здоров. Но, помимо всего прочего, я устал и больше всего хочу в душ. Кстати, тебе тоже не помешает.

Он повернулся и пошёл в дом. Богдан проводил его взглядом и опустился на ступеньки, устраиваясь на том самом месте, где пару минут назад сидел Костя. Покосившись на свои грязные руки, он опять вспомнил шахту и всё, что там произошло. Это были далеко не лучшие воспоминания. Внезапное падение в темноту и тошнотворное чувство беспомощности, навалившееся после многочисленных и бесполезных попыток сделать хоть что-нибудь ради собственного спасения и возвращения к свету. Он хорошо помнил, насколько отвратительно было бояться самой перспективы навсегда остаться под землёй в холодной и душной ловушке только потому, что его никто не сможет найти. Вполне возможно, что так бы и было, если бы не Костя, который отправился на его поиски, стянув форму какого-то рястяпы-спасателя и едва не задохнувшись от ужаса в конце своего нелёгкого пути, когда всё уже было сделано. Богдан содрогнулся, и его опять затрясло. А если бы они не успели подняться вовремя и Костя не выдержал? Если бы произошло самое страшное? Он бы никогда себе этого не простил и просто не смог жить после такого. Богдан и раньше знал, что Костя был самым главным в его жизни, но сейчас это знание стало окончательной и непреложной истиной. Снедающая его душу тревога не уследить и не успеть больше не тлела, а пылала ярким пламенем. И Богдан понимал, что уже ничего не сможет с этим поделать.

Просидев какое-то время на крыльце, он постепенно успокоился. Тревога не ушла, но её удалось немного заглушить. Ещё раз глянув на свои руки и даже не рассматривая всё остальное, Богдан встал и больше не откладывая направился в душ. Ему пришлось долго и основательно мыться, тщательно устраняя въевшуюся под кожу грязь. На его теле оказалось много царапин и ссадин, но ничего серьёзного не было. Переодевшись в чистую одежду и машинально порадовавшись тому, что у прислуги сегодня выходной и в доме нет посторонних, он отправился на поиски брата.

Кости не было в его комнате. На кухне и в гостиной тоже было пусто. Он обнаружился на террасе, расположенной на крыше, куда сбегал почти всякий раз, когда его что-то беспокоило или пугало. Сидя на скамейке, Костя смотрел на горы. Яркое утреннее солнце, похоже, совершенно не слепило его и не причиняло никакого дискомфорта. «Потому что он и сам как какой-то экзотический цветок, который постоянно тянется к солнцу», — подумал Богдан, выходя на террасу. У него промелькнула догадка о том, что Костя попросту восполняет свои запасы света и тепла, которые совсем недавно растратил в шахте. Очевидно, солнечный свет был ему необходим ещё больше, чем остальным — обычным людям. Он был не таким, как все, и даже не из-за того, что в его венах текла кровь особенных. Просто он был другим. Более утончённым и прекрасным, более хрупким и нуждающимся в постоянной защите. Пусть даже иногда против его воли.

— Костя, — позвал Богдан, и брат медленно обернулся. Он тоже успел вымыться, но, судя по всему, не слишком взбодрился после душа. У него под глазами залегли глубокие тени. Яркий след от удара на щеке уже прошёл, но Богдан всё равно его видел. Он сжал зубы, отчаянно жалея, что не отвесил ту пощёчину себе. Да, в тот момент он совершено не мог контролировать себя из-за удушающего страха, но, как ни крути, это было хреновым оправданием.

— Прости меня за то, что я тебя ударил. Я поступил как последняя свинья. Лучше бы я себе голову разбил. Прости меня, пожалуйста.

Костя молчал. Несколько минут он просто смотрел на него, и Богдан успел подойти ближе, придумывая десятки подходящих слов, которые мог и готов был высказать. Он уже открыл рот, однако не успел.

— Извинения приняты, — Костя коротко кивнул и пожал плечами. — Я и не делал особой трагедии из этого. Хотя бы потому, что такая фигня совершенно в твоём духе. Ты сначала натворишь дел, а потом хватаешься за голову.

Богдан внимательно посмотрел на него, но не увидел ничего настораживающего. Брат говорил серьёзно. И пусть это был не повод расслабиться до конца, ещё один шаг вперёд вполне можно было сделать. Чтобы ещё хоть немного сократить это проклятое расстояние, которое всегда стояло между ними.

— Да, ты прав. Абсолютно по всем статьям. Со мной всегда такая фигня. Я опять потерял голову. Да что там говорить, я почти тронулся.

— Это точно, — согласился Костя. Он попробовал улыбнуться и, несмотря на то, что получилось не слишком весело, это всё равно было уже что-то. — Ты и был похож на сумасшедшего. И, кстати, вполне заслуживал того, чтобы я тебе тоже врезал. За то, что вляпался в такую передрягу и чуть не погиб.

— Я бы как-то выкрутился. Возможно, не сразу, но в любом случае у меня было больше шансов на спасение. А вот если бы ты угодил в подземную яму…

Богдан замолчал и сглотнул комок в горле. Стоило вспомнить, как он увидел брата почти в полуобморочном состоянии сползающим по стенке шахты, как у него по спине опять побежали ледяные мурашки.

— Там сплошная темень, и это как раз то, чего ты на дух не переносишь. Тебе там было не место.