- Кто тут Ласло? - два гвардейца протолкались к ним против течения.
- Я Ласло, - признался лекарь-прозектор.
- Живо дуй за мною, если оттеснят, ориентир - слон, - скомандовал тот гвардеец, что потолще и потрезвее, - там гофмаршал нос расквасил, лекарь нужен.
- Обер-гофмаршал? - с надеждой уточнил Ласло.
- Нет, не мечтай, обычный гофмаршал, Петька Зотов, - заржал гвардеец, - что глазки строишь, шагом марш!
Ласло полез в толпу вслед за ним, а второй гвардеец, красный и пьяный, смерил Копчика сочувственным взглядом:
- Сомлел малеха? Не спи, замерзнешь.
- Постараюсь, - Копчик собрался с силами и встал-таки из сугроба. Подзорная труба выпала у него из-за пазухи и морковкой вонзилась в снег, - Тьфу ты, нелегкая, чуть не кокнул...
- Что это у тебя? - заинтересовался красный гвардеец, - Никак телескоп?
- Он, родимый, - подтвердил за Копчика Аксель, - Мы же лекари, болезных в толпе высматриваем. Нам бы на горочку какую взойти, чтобы лучше видеть - кто еще нос себе расшиб.
На самом деле Копчик прихватил трубу, чтобы при возможности рассмотреть в подробностях красивую цесаревну Лисавет Петровну - ну ничему его жизнь не научила. Но признаться в таком было бы глупо.
Копчик взял трубу из сугроба и собрался было прятать, и тут гвардеец поднатужился, побагровел еще больше и гаркнул:
- Лекари, говорите? Пошли, голуби, пристрою я вас на шесток повыше, только чур - дадите и мне в телескоп ваш глянуть. Очень уж охота цесаревну вблизи рассмотреть...
Аксель и Копчик устремились вслед за своим благодетелем, невзрачные в пышной толпе нетрезвой маскарадной публики. Гвардеец привел их к деревянной вышечке среди разноцветных льдин - такие вышечки еще возводятся на каторгах, чтобы следить за арестантами.
- Прошу покорно! - пригласил служивый дорогих гостей.
- Премногим обязаны, ваше благородие, - за двоих ответствовал Аксель.
- Куницын, Почкин, вниз ступайте, ваше время вышло! - крикнул гвардеец двоим своим товарищам, топтавшимся наверху.
- И это правильно! - синие от холода товарищи тут же спустились вниз, и трое - гвардеец, Аксель и Копчик - заняли их место. На вышке гулял леденящий ветер, но праздник виден был отсюда замечательно. Гвардеец тут же отнял у Копчика трубу и приник:
- Не видать... Вот Татищев, черт надутый, Наташка Лопухина, блядина немецкая, князь Лопухин, пьянь беспробудная, бочка Черкасский... Где же, где же?
Копчик растерялся от обилия шумов и красок - ряженые актеры шли косяками прямо под ногами, играла вразнобой нестройная музыка, горели факелы, качались в воздухе чьи-то высокие плюмажи - то ли конские, то ли человечьи... Лепота... Дом ледяной выступал из морозной дымки совсем рядом, играя красками, как искусно ограненный бриллиант. Чуть за ним, возле прозрачного, как стекло, слона, Ласло и спасенный им просто гофмаршал Зотов по очереди прикладывались к фляжке.
- Чья свадьба-то гуляет? - спросил у гвардейца Копчик.
- Шута и карлицы, - поведал гвардеец, - причем шут не хухры-мухры, а в прошлом князь. Только проштрафился, бедняга.
- Слыхал я про такого, - вспомнил Копчик.
- Славный замок построили архитекторы Крафт и Еропкин, - важно похвалил создателей ледяной феерии знаток Аксель, - Не уйти бы еще под лед со всей этой роскошью...
- Не боись, дядька Крафт дело знает, - успокоил его гвардеец, - месяц воду лил, лед укреплял. Не потонешь, - он вытащил флягу и угостил новых товарищей, - грейтесь, братцы. Холод такой, аж ухи трещат. Одно хорошо - дюк Курляндский позволяет у шляпы ухи опускать, - гвардеец похлопал варежками по полям шляпы, плотно прикрывавшим уши.
Дюк Курляндский - таков был новый титул бывшего графа фон Бюрена, теперь он звался герцог Курляндский и Земгальский фон Бирон, не больше и не меньше.
- Добрая душа, - похвалил дюка Аксель.
- Нас так дешево не купишь, - отозвался с пафосом гвардеец, - Хрен ему моржовый, а не наша лояльность.
- Ну, молодцы вы тогда, - опять похвалил Аксель.
- Вот она! - завидел свою кумирицу служивый, - Цесаревна... Заступница наша, лебедь белая...
- Дай и нам посмотреть! - взмолился Копчик, как-никак увидеть цесаревну была и его мечта.
- Держи, лекарь, - гвардеец вернул трубу и приник к фляжке. Копчик поднял на лоб очки и смотрел - вдали в жемчужных саночках сидела прекрасная Лисавет в соболином белом малахае, и край ее розовой щеки и бриллиантовую сережку прекрасно можно было разглядеть.
- Смотри... - Аксель указал куда-то в сторону, и Копчик неохотно отвернул туда трубу. Неподалеку, за ледяными дельфинами, на такой же вышечке стоял человек черный и тонкий, как вопросительный знак, и в такую же подзорную трубу следил за толпой. Аксель забрал у Копчика телескоп и направил на конкурента:
- Волли Плаксин, - узнал он, - Бдит...
Аксель повернул трубу туда же, куда смотрел и Плаксин, и не зря - увидел, как на ладони, царские санки. Царица сидела в санках опухшая, подурневшая, с пожелтевшим лицом - совсем другим, нежели было у нее полгода назад во время летнего катания в гондолах по Неве, - значит, не наврал Ласло про болезнь. Она повернула голову и ласково улыбалась человеку за своей спиной, и человек этот склонялся к ней и что-то, смеясь, говорил на ухо. Фон Бюрен или, вернее, уже совсем фон Бирон, стоял на запятках царских санок - по этикету место это предназначалось для жениха либо супруга коронованной особы. Аксель разглядел в трубу, что перчатки на свежеиспеченном герцоге бежевые и поверх перчаток надеты драгоценные перстни - вот затейник!
- Дай позырить-то! - взмолился Копчик.
- Да подожди ты! - отмахнулся Аксель, - Сейчас...
Герцог вдруг выпрямился на своем этикетном месте жениха или супруга и словно вскинулся весь - человек в причудливом маскарадном кафтане стремительно взлетел рядом с ним на запятки саней, как ни в чем не бывало. Стоял стрункой возле герцога, стройный, сияющий, с горящими глазами, и государыня улыбалась уже им обоим - и тому, и другому.
- Да что там? - заволновался и гвардеец.
- Да сейчас...
Кабинет-министр, новая этуаль, указал ее величеству на что-то впереди царских санок - и все туда уставились, только герцог, похоже, надулся и смотрел на свои перстни, надетые поверх перчаток. Впереди царских санок высился живой слон - серый и невзрачный, куда страшнее ледяного. Аксель собрался было расстаться с трубой, и тут министр своею рукою накрыл одну из бежевых герцогских перчаток, не глядя, то есть глядя на слона впереди санок - он даже другою рукой указывал на этого слона. Аксель вгляделся - показалось ему или нет? Нет ведь, не показалось. Аксель озадаченно отдал трубу Копчику:
- Ну, смотри.
- А я? - обиделся гвардеец.
- Мы на дюка смотрим, - утешил его Аксель, - а он неинтересный. Ты видишь то, что я вижу?
- Ага... - проблеял Копчик, - блииин... плакали ставочки...
- Дайте мне, - гвардеец вырвал трубу, - изверги неблагодарные. Что там хорошего-то? Ну дюк, ну министр. Ладно, ее величество, дай ей бог здоровья. Ну, слон - фигня, ледяной даже лучше. А, вот и бабы... Блядва Ягужинская, морда Головкина... и, как всегда, среди баб - обер-гофмаршал, чтоб ему лопнуть...шлендра Лопухина, мандавошка Зотова, макака Юсупова... весь цветник собрался...
Аксель и Копчик переглянулись. Акселю очень хотелось хоть как-нибудь отсалютовать Волли Плаксину - мол, видал миндал? Аксель и не сомневался, что Плаксин все видал и сделал свои выводы.
- Братцы, нашлись! - заорал снизу, с земли, Ласло, - А мы тут с актерками сдружились, айда к ним после всей феерии?
- Я женатый, - напомнил приятелю Копчик.
- А я пойду! - вызвался гвардеец.
- Как звать-то тебя, охотник? - запоздало полюбопытствовал Аксель.
- Федор Сумасвод-второй, - горделиво представился служивый и еще более покраснел, - из древнего боярского рода Сумасводов, еще со времен стояния на Угре прославленного.
Аксель и Копчик тоже представились, извиняясь, что их имена не так изысканны, и Федор Сумасвод полез со своею фляжкой вниз - знакомиться с Ласло.
