- Пахнет первым пунктом, - задумчиво проговорил Копчик, припоминая парадные портреты почившего юного государя - и в самом деле, на одно лицо с куколкой-гофмаршалом, - но, так как все фигуранты померли, возможны казуистические разночтения.

- То есть ты лишишь меня языка за эту историю? - уточнил весело Десэ.

- За то, что было здесь сегодня, лишиться можно не только языка, - отвечал ему Аксель, - так что просто забудем обо всем, как о страшном сне. Больше никому не рассказывай эту свою историю. И девушке своей скажи, чтобы не болтала.

- Ты ведь кат? - спросил Акселя Десэ.

- Младший экзекутор, - соврал Аксель.

- Так подойди сюда, - сказал Десэ и повернулся к своей жрице, - Открой рот, Мария, - жрица покорно открыла рот, и Аксель туда заглянул, - Ну как? - спросил Десэ, - Я сам делал операцию, впервые за свою жизнь, хорошо ли получилось?

- Хорошо, - Аксель увидел заживающий обрубок языка, - Но зачем?

- А зачем ей болтать?

Косоглазая Марья Карповна вышила, наконец, на подушечке непристойную деву, хоть и зело плевалась. Копчик скрепя сердце понес подарок секретарю - у того как раз приближались именины. Николай Михайлович думочку сперва отбросил, решив, что она из кожи почившего матроса, но потом рассмотрел, звонко рассмеялся и поднял подарок с пола.

- Ты непростой парень, Прокопов, - секретарь посмотрел на Копчика, словно впервые его разглядел, - Себе на уме. Но ум этот есть - и то уже неплохо.

- Рад стараться, - ответил Копчик со всей возможной молодцеватостью.

- Поедешь с обер-офицером к шлюхам. Возьми копииста Пушнина, его способности могут пригодиться, пусть захватит с собою инструменты, - "к шлюхам" поехать на профессиональном жаргоне канцелярии значило всего лишь - в Шлиссельбургскую крепость, - дело такое: злодей порешил жену и папашу, выкрикнул "слово и дело" и врет, что они были шпионы. Наше дело определить подсудность, но по возможности постарайся скинуть злодея обратно полиции. Пушнин тебе в помощь.

- Моменты есть деликатные? - уточнил благоразумный Копчик.

- Как не быть. Но не по этому делу. Может явиться фон Мекк со своими ребятами - я слышал, они в ту сторону кого-то повезли. Что с ним делать, ты видел, и Аксель помнит. Дашь им после всего комнату, пусть воркуют.

- Так точно, господин секретарь. Поможем смежному ведомству!

- Сам понимаешь, что про Мекка ни слова, ни полслова - или нужно объяснять?

- Так точно, понимаю!

- Ну, с богом, Прокопов. Справишься - представлю тебя на канцеляриста.

В легкой карете обер-офицера они домчали до Шлиссельбурга за час, и даже летящий снег не стал помехой. У пристани ждал уже небольшой паром, и возле парома - человек десять в зеленых мундирах и один - с мешком на голове. Нарядного фон Мекка с ними не было.

- Кого ждем? - нетерпеливо крикнул обер-офицер, - Будем плыть или глазки строить?

- Еще минуточку, ваше благородие, - просительно сказал офицер званием помельче, вглядываясь в снежную мглу. Мгла в мгновение почернела, и крылатая тень возникла на пристани - фон Мекк на коне. Клюв его маски был белый от облепившего его снега.

- Коня вам оставляю, смотрите за ним, - фон Мекк спешился, и роскошный меховой плащ взметнулся за его плечами, - Где мой мерзавец?

- Здесь, ваше сиятельство, - отвечал ему тот офицер, что просил повременить минуточку, - Вы очень рискуете, путешествуя в одиночку. На дороге разбойники...

Фон Мекк только фыркнул и приоткрыл полы плаща - на поясе его висели два пистолета, очень дорогие, системы Лоренцони:

- Глупости! Почему мы еще не в лодке?

Кое-как почти все взошли на паром - пятеро полицейских и конь остались на берегу. Паром не спеша двинулся к острову - среди черной воды и льдин.

- Давай разделимся, - предложил Акселю Копчик, - я со злодеем нашим, а ты с пиратами этими сухопутными. А то до ночи не управимся.

- А как же злодея пужать? - напомнил Аксель.

- Я его добрым словом сильнее напужаю, - заверил Копчик, - верно, ваше благородие? - попросил он поддержки у обер-офицера.

- Я-то верил, что сдам вам злодея, - разочарованно отвечал офицер, - уже и попрощался с ним душевно.

- Начальство не велит уголовку перелицовывать в политику, - оправдался Копчик, - волю дай, все душегубцы у нас в шпионы позапишутся.

- Погоди, может, еще глянется он вам, - без надежды ответил обер-офицер.

Аксель тем временем задумчиво глядел на льдины в воде:

- Вот ты, Копчик, понимаешь в лошадях? - спросил он шепотом.

- У нас с мамкой один крепостной на двоих был, а лошадей и вовсе не было, - невесело вспомнил Копчик.

- А у нас конюшня была, - задумчиво произнес Аксель, - славная конюшня. Арабской породы были кони...

- И что?

- Знаешь, на каком коне приехал фон Мекк? - совсем неслышно произнес Аксель, - Ахалтекинец - эта порода есть только у старшего Левольда и у Бюрена, у них лучшие в городе лошади. Хорошо же живут пираты...Хоть бочком бы к ним в дело пристроиться...

В крепости Копчик, не медля, принялся за допрос несостоявшегося шпиона - и яркими красками перед его глазами расцвело банальнейшее убийство из ревности. Обер-офицер тяжело вздохнул и принялся заново принимать дело.

Куда интереснее складывались дела у Акселя с его волшебным чемоданчиком. В самой страшной и черной камере, среди цепей и даже костей, Аксель разложил свои инструменты, и тут же полицейские внесли к нему в гости знаменитого Липмана, банкира императорского двора.

- Ворует, - пояснил с порога фон Мекк, весь в фиолетово-черном, и перчатки были на нем сегодня черные, - расскажи ему, мой Алексис, что мы делаем с ворами. Мe surprendre, мой Алексис.

Аксель принялся рассказывать и показывать, стараясь помимо немецкого языка для пущей красоты использовать еще и латынь. Липман с интересом слушал и совсем, подлец, не боялся.

- И не стыдно тебе? - спросил его, наконец, фон Мекк.

- Стыдно, прекрасный господин мой, но такова уж моя служба, - развел Липман пухлыми ручками, - хоть втыкайте в меня все эти иголки - природу не исправишь. Да вы и не станете, превосходный мой господин.

Фон Мекк неожиданно рассмеялся:

- А ведь он прав. А я - дурак, Алексис.

И в этот момент полицейские внесли в камеру еще одного упирающегося пленника.

- Погодите, пока еще моя очередь, - пробовал возражать неунывающий Липман.

- Кто это? - гневно вопросил фон Мекк.

- Преступник, - не погрешив против логики, отвечал полицейский. Он снял с головы задержанного черный капюшон, и Аксель вздрогнул - перед ними был черный жрец и алхимик Десэ. Фон Мекк смотрел на Десэ с недоуменным презрением - он не знал его. Француз был сильно избит, один глаз его не открывался и губы превратились в кровавую кашу. Рот его заткнут был кляпом.

- И зачем он мне? - брезгливо спросил фон Мекк.

- Поговорите с ним сами, ваше благородие, - смутился полицейский, - он болтал такое, что грешно нам слушать, и я решил сперва показать его вам. Этот злодей убил свою сожительницу, когда узнал, что она умеет читать и писать. И вот, нашли у него, - полицейский достал из-за пазухи ворох документов, - дворянские грамоты, но, похоже, все поддельные.

- Виконт Десэ, джентри Мортон, барон Танато... - прочитал фон Мекк и хохотнул, - а что, смешно. У вас есть еще комната? - спросил он Акселя, - я знаю, что превысил свой кредит, но я с вами рассчитаюсь, - произнес он с подчеркнутой вежливостью, и в глазках Липмана вдруг вспыхнули лукавые чертики.

- Я открою для вас соседнюю камеру, - предложил Аксель. Ключ от той камеры он взял, чтобы развесить в ней на просушку плащи, свой и Копчика, и, надо же - пригодилось!

- Пойдем, - величаво кивнул ему фон Мекк и повернулся к полицейским, - Мальчики, первого посторожите здесь, а второго тащите за мной.

Тот полицейский, что привел Десэ и рассказывал о его деле, понизил голос и проговорил, обращаясь к фон Мекку: