С лёгкой руки его отца дело замяли, девушку так и не позвали в участок для дачи свидетельских показаний, хотя обещали перезвонить уже на следующее утро. Виновных и без того нашли ближайшее время и скормили своре собак — Роуг лично выпускал их одну за другой, наблюдая за тем, как от вчерашнего кошмара остаются лишь кровавые ошмётки. Глядя на их предсмертные муки, он совсем не чувствовал раскаяния, угрызений совести или отвращения — наоборот, с каждой минутой всё яснее убеждался, что сделал всё правильно. С тех пор он больше не появлялся в доме друга и вообще длительное время лечился за границей. А ещё дал твёрдое обещание отцу и в первую очередь самому себе, что обязательно станет сильнее и больше никогда и никому не позволит заставить его пройти через то, что случилось с ним в том прошлом четырёхлетней давности.

Теперь письма, которые раньше он писал Люси едва ли не в шутку, стали его единственной отдушиной. Он вдруг как никогда чётко стал осознавать границы, разделяющие их: это был тот максимум, на который ему предстояло надеяться. Жалкие, бессмысленные по своей сути трепыхания, призванные хоть как-то облегчить его страдания, но на деле лишь каждый раз вскрывающие едва успевшую затянуться рану. Такое чудовище, которым теперь стал он, не имело ровным счётом никакого права прикасаться к ней.

— Мечты должны оставаться мечтами.

— Что, прости? — Люси забавно сморщила нос, безуспешно пытаясь найти связь между заданным ей вопросом и той фразой, что она только что услышала от Роуга.

— Нет, ничего, не обращай внимания, — улыбнулся скорее собственным мыслям мужчина и бегло оглядел гостью исподлобья. Даже несмотря на болезненную бледность, она всё ещё завораживала, и одного взгляда на неё было достаточно, чтобы в груди всё перехватывало от восторга. — Ты всё ещё плохо себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался он, невесомо поглаживая костяшки её пальцев. Каждое его движение было наполнено такой заботой и нежностью, что девушка ощутила беспричинный укол совести.

— Мне уже лучше, только голова совсем чуть-чуть кружится. — Она слабо, неуверенно улыбнулась ему, но наткнувшись на прямой, без утайки взгляд, вдруг засияла в самой прекрасной и искренней улыбке, на которую только была способна. Роуг чувствовал, как его стремительно начинает вести и он теряет ощущение реальности происходящего.

— Ты знаешь, Люси… — он замялся, но, заметив на себе её полный любопытства взгляд, продолжил: — Я дам тебе эти деньги. Именно тебе, распорядись ими по своему усмотрению.

— И мне…

— И тебе ничего не нужно для этого делать! — предугадывая возможные вопросы с её стороны, неожиданно жёстко перебил её Роуг и поднялся на ноги, отходя к окну. Ему становилось действительно тяжело сдерживать себя рядом с ней. — Я сейчас вызову машину, тебя отвезут домой. Не стоит ходить по улицам в столь опасное время.

Чувствуя на себе её пристальный взор, мужчина обернулся и попытался обнадёживающе улыбнуться, но его лицо напоминало безжизненную маску.

Уже направляясь домой и сжимая в кармане куртки отданные ей деньги, Люси пыталась разгадать для себя значение этого прощального взгляда. Пейзажи за окном стремительно сменяли друг друга, и через тонированное стекло их вульгарный, кричащий своими яркими красками город выглядел куда сдержаннее, серее и более соответствующе своей истинной сути. Разрезая своим воем мерный рокот работающего двигателя, мимо них колонной пронеслось несколько машин пожарной, полиции и скорой.

С непередаваемой горечью девушка призналась себе, что совсем скоро ничего этого не будет. Они уедут отсюда, оставив позади все те места, среди которых она жила с самого рождения. Тяжелее всего было прощаться с родительским домом — тем местом, что хранило в себе воспоминания о её почившем отце и матери, которую она совсем не помнила, но тем не менее испытывала к ней самые трепетные чувства. И всё же ради Стинга она была готова пожертвовать даже этим — ведь верила, что пока он находится рядом с ней, то хотя бы крохотная частичка того тепла, что она пронесла в своей груди с сызмальства, останется с ней навсегда.

Их автомобиль завернул за угол и остановился, не доехав до места назначения сто метров. Проезд был загорожен служебными автомобилями. Туда-сюда сновали медики, пожарные, полицейские, неизменно кружась вокруг их участка, который был оцеплён. В глазах резко потемнело; не помня себя от ужаса и страха, Люси вывалилась из машины и, не закрыв со собой дверь, со всех ног побежала в самую гущу событий.

— Стойте, девушка, вам туда нельзя! — Рослый полицейский вырос прямо перед ней как будто из-под земли и перегородил ей путь. Заметив, что гражданка вовсе не собирается его слушать, он перехватил её за локоть, прижимая к себе всем телом.

— Пустите меня! Пустите! — словно одичалая пыталась вырваться она и уже не кричала — хрипела — что есть мочи. Аккуратно завязанные волосы растрепались, и девушка сама не замечала, как буквально давится ими. Полицейский хватки ни капли не ослаблял, дожидаясь, когда она окончательно выбьется из сил и покорно повиснет в его руках. — Стинг… Он ведь…

Люси коротко всхлипнула и, подняв взгляд перед собой, взвыла в голос: место, где раньше стоял их дом, было объято пожаром, что взмывал вверх бесконечным столбом пламени, золы и копоти.

========== IX ==========

— Да будет вам, прекратите! — насупился Стинг и, обведя взглядом всех присутствующих в комнате, всё же не выдержал и рассмеялся. Сидящая в углу Люси при этом нервно качнулась на стуле и, громко икнув, дрожащими руками потянулась к стоящему рядом графину с водой. Расценив реакцию сестры как-то по-своему, парень расхохотался ещё сильнее, практически впадая в истерику. Слёзы непроизвольно брызнули из глаз, и он хотел было вытереть их, но вновь поймал на себе обескураженный взгляд девушки — и уже не смог остановиться, взрываясь в новом приступе хохота. Его голос разрезал стоящую в помещении тишину неестественным надломленным скрежетом. Стоящий рядом Роуг заскрипел зубами и едва сдержался, дабы не зарядить парню оплеуху.

— Нет… — он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, — ну сколько можно?! Чего вы сидите здесь все с такими кислыми лицами, ведь всё обошлось! А ещё говорят, что курение убивает. Фигушки! Теперь лично буду рассказывать всем историю, как однажды вечером безудержное желание выкурить сигаретку-другую выгнало меня на улицу в непогоду и спасло жизнь. Иначе сейчас вам пришлось оплакивать не то, что мы лишились жилья, а мой обгорелый труп.

С той стороны, где сидела Люси, послышался короткий всхлип, и Роуг положил руку на плечо Стингу, с силой сжимая его. Судя по всему, подобное действие оказалось куда действеннее слов, смысл которых сейчас в полной мере не доходил до блондина, ибо он моментально успокоился и всё его напускное веселье как водой смыло.

— В любом случае, мы очень тебе благодарны за то, что ты не оставил нас ночевать под открытым небом, — начала осторожно Люси; она всё ещё говорила немного в нос и делала затяжные тревожные паузы между фразами, будто всеми силами заставляла себя сохранять шаткое душевное равновесие, готовое разрушиться от пары неосторожных слов. — Нам очень неловко вновь просить тебя о помощи после того, что ты уже для нас сделал. Но, пойми, — она, пытаясь побороть растущую неловкость, нервно заломила пальцы и метнула на Роуга короткий взгляд. И наткнулась прямиком на пронизывающий своим жаром взор — не жадный, гораздо более глубокий, ловящий едва заметные изменения её мимики и малейшие движения. Она цепенела под ним, лишалась способности думать, передвигаться и, казалось, вообще жить. А потому не придумала ничего лучше, чем трусливо отвести взгляд и на последнем дыхании выдавить из себя: — Нам больше не к кому обратиться.

— Ничего, — мужчина обнадёживающе улыбнулся, но для Люси эта улыбка напоминала скорее оскал. — По сравнению с тем, что пришлось сделать раньше, это сущие пустяки.

Роуг отчасти лукавил, уверяя своих гостей, что для него никаких сложностей не возникнет. Стеснить, пусть и на пару ночей, двое человек его в таком огромном доме, конечно, не могли — проблемы возникали немного иного характера. Огонь уничтожил всё: документы, сбережения, ценные вещи и ту немногочисленную память, что осталась Стингу и Люси после смерти родителей. К счастью, Эвклиф оказался достаточно благоразумен, чтобы не хранить полученные деньги дома, однако на то, что восстановить доступ к счетам и утраченные документы, требовалось время, которого у них решительно не было. В том, что поджог дома являлся определённого рода приветом от кредиторов, сомневаться не приходилось. В этот раз им несказанно повезло, но уповать на судьбу бесконечно было как минимум самонадеянно и очень глупо. Хотя вполне могло быть и так, что их просто хотели припугнуть, ведь с мертвеца уже не стрясёшь никаких денег.