Гомон становился всё чётче, и Роуг уже мог различить взволнованный голос Люси, чей-то отдалённо знакомый смех и её подругу, — кажется, Леви — которая не менее горячо с ней о чём-то спорила. Парень никогда не одобрял их дурацкую привычку так свободно разгуливать по улицам города в тёмное время суток. Магнолия была далеко не самым подходящим местом для подобных прогулок, порой здесь и днём было страшно выходить из дома. И всё же девчонкам, как и многим другим людям, обитающим здесь, хотелось обычной свободной жизни, и ради этого они готовы были рисковать и жертвовать многим. Немного успокаивало, что они всё же были благоразумны и всегда ходили большой сплочённой компанией, хотя и так они едва ли могли что-то противопоставить отморозкам, которыми были наполнен этот город…

Где-то за спиной раздался протяжный тяжёлый вздох, и Роуг неподвижно застыл, боясь упустить малейшее колебание воздуха. Он точно помнил: короткий переулок, в котором он скрывался, заканчивался тупиком, там просто не могло никого быть. Но тяжёлое хриплое дыхание, каменной коркой оседающее на коже, прикосновение холодного металла, впивающегося в шею, и тот клокочущий звериный страх, что он при этом ощущал, были слишком реальны и осязаемы, чтобы списать их на разыгравшееся воображение.

— Ну здравствуй, — устрашающе прошептал в самое ухо неизвестный ему голос, и нервы парня всё же не выдержали: он дёрнулся, выдавая тем самым своё состояние, попытался обернуться, но его схватили за шею и резко швырнули в стену. Всё тело обожгло волной невыносимой боли, а отбитые лёгкие, казалось, и вовсе перестали функционировать. Чьи-то пальцы грубо схватили его за подбородок и повернули лицо на свет. Роуг сдавленно всхлипнул и, приоткрыв глаза, сквозь невольно выступившие слёзы попытался разглядеть нападавших. Уличные фонари слепили его, и он смог только смутно различить три склонившихся над ним силуэта.

— Ну точно, это крысёныш Скиадрама. — Он инстинктивно сглотнул, попытавшись смочить пересохшее горло, но ему не дал этого сделать приставленный к кадыку нож. — Тише будь, а не то отделаем тебя в фарш.

Роуг слабо дёрнул головой, то ли пытаясь избавиться от удерживающей его руки, то ли убрать лезущую в глаза чёлку, но этот жест был принят нападающими как неповиновение с его стороны. Кто-то схватил его за волосы и со всей силы приложил затылком о стену. Парень сдавленно охнул, чувствуя, как мутнеет в глазах, а тонкая ниточка сознания ускользает от него, и медленно осел на землю. Его уже даже не думали держать, так как видели, что он при всём желании не сможет никуда убежать.

— Нет, вы только посмотрите на него, — загоготали где-то сверху, и на разодранную щёку парнишки приземлился плевок, — и этот кусок дерьма через несколько лет должен стать у дел вместо своего старика? Такое уёбище.

Роуг сдавленно застонал, до сих пор безуспешно пытаясь привести в норму сбившееся дыхание. Если бы у него было хотя бы на самую чуточку больше сил, то он бы обязательно сказал этим гориллам, что никогда и не собирался становиться главой преступного конгломерата. Особенно теперь, когда у него перед глазами был живой пример в лице Люси и Стинга. Им всем посчастливилось родиться не в той семье и не в то время, и всё же в нём ещё теплилось такое отчаянное и наивное по своей природе желание откреститься от всего и жить той же беззаботной жизнью, что и Люси. И он, последний глупец, до сих пор мог надеяться, что найдёт в себе смелость признаться ей, она ответит на его чувства взаимностью, а после они уедут из города, чтобы никогда не вспоминать тот кошмар, что остался за их спинами?..

У их истории никогда не могло быть счастливого конца — да и любого другого тоже, ведь то, что даже не начиналось, не может закончиться. Эти отвратительные навязчивые мысли будут терзать его всю жизнь, пока окончательно не сожрут его мозг, словно черви.

Парень завалился на бок и заплывшим взглядом скользнул в сторону конца переулка. Раздался задорный искрящийся смех, и он увидел проходящую мимо Люси. Девушка улыбалась и, как ему показалось, даже ненадолго остановилась в прогалине между домов, посмотрев куда-то словно на и сквозь него. Всё правильно, она всегда была слишком недосягаема и правильна, чтобы их могло хоть что-то связывать. Он не имел совершенно никакого права прикасаться к ней, ведь не мог защитить даже себя.

— Катитесь к чёрту, ублюдки.

— Чего-о? — взревел один из головорезов, который стоял ближе всех к нему и единственный смог разобрать невнятное лепетание.

— Я сказал, идите к чёртовой матери! — с взявшейся из ниоткуда злобой зарычал Роуг, и его крик громовым раскатом разнёсся по округе. Стало пугающе тихо, и лишь эхо продолжало звучать в воздухе затихающими аккордами.

— Аж ты ж..! — чей-то тяжёлый ботинок ощутимо упёрся ему в живот, и после этого он уже слабо всё помнил. Удары всё продолжали сыпаться на него градом, а Роуг только и мог, что безуспешно пытаться уворачиваться от них и прикрывать руками голову. Когда его тело, находящееся в полубессознательном состоянии, схватили за грудки и резко подняли с земли, организм всё же не выдержал и его стошнило прямо на себя.

— Фу, вот дерьмо! Кончай с ним церемониться, давай.

Перед помутневшим взором неожиданно яркой вспышкой промелькнуло отточенное лезвие ножа, которым ему уже угрожали раньше. Роуг прикрыл глаза, из последних сил пытаясь совладать с пробивающей его насквозь дрожью, и внутренне сжался, ощутив упирающееся ему в живот острие.

— Давай сразу в голову. Этот сучёныш на удивление живуч, может, и с лопнувшей селезёнкой сможет оклематься.

Роуг открыл глаза и, увидев находящееся в полфуте от него орудие, как никогда чётко осознал: это конец. Почти ничего уже не было: ни былой боли, страха или стыда из-за пережитого унижения, он просто хотел, чтобы всё это поскорее закончилось. И ничего вокруг уже не видел — только ребро направленного ножа и мелькающие где-то сзади золотистые локоны, источающие ослепительный солнечный свет. Ну почему она даже сейчас не давала ему уйти из этой жизни без каких-либо сожалений?..

— Немедленно прекратите! Я уже вызвала полицию, они вот-вот подъедут! — раздался сзади чей-то надломленный голос где-то сзади, и парень неосознанно перевёл взгляд за спины нападавших. Это, кажется, была Люси; вся дрожала, глупышка, но продолжала стоять на месте, прямо смотря в глаза обидчикам с непередаваемой смесью непоколебимости, страха и гнева. Они находились в нескольких метрах от неё, да ещё и в тени, и поэтому девушка едва ли могла разглядеть и нападавших, и самого Роуга, на которого практически всем телом навалилось два здоровых бугая. Блефовала она или нет, но где-то совсем поблизости послышался вой полицейской сирены, и Роуг, ощутив ослабшую на нём хватку, успел облегчённо выдохнуть.

А в следующее мгновение закричал так, что от собственного крика у него едва не полопались перепонки. Что-то нестерпимо обжигало правый глаз, разъедало раскалённым железом, выкручивало и прошибало такими дикими приступами, чётко давая понять, что вся та боль, что ему пришлось испытать сегодня — за всю жизнь — ничто по сравнению с этой. Отброшенный на землю, Роуг схватился за лицо и наткнулся рукой на нож, торчащий прямиком из глазницы. Безуспешно пытаясь сдержать рвущийся наружу вой, медленно, чувствуя, как истирается о хрящи и ткани отточенная сталь, парень вытянул его из раны — и после этого не видел уже ничего. Только кровавое марево, похоронившее под собой всё.

Кажется, кто пронёсся мимо него, случайно задев плечо, но он уже не чувствовал боли. Со всех сторон доносились десятки голосов, разнообразных гнетущих звуков, смешивающихся в единую неразборчивую мазню. Каждый хотел чего-то у него добиться, ощупывал раны, задавал вопросы, смысл которых всё равно не доходил до него, и, казалось, всяческих хотел помочь, хотя на самом деле делал только хуже. Ему было уже всё равно, что с ним происходит — единственным идущим от сердца желанием было, чтобы Люси не вздумала подходить сюда и видеть его в таком состоянии. Она всегда вот так — осознанно или нет — спасала его, а ему ничего не оставалось ничего другого, кроме как надеяться, что однажды подобный шанс ответить добром на добро подвернётся и ему. Хотя, наверное, в мире не существовало ничего такого, что можно было бы соизмерить с тем, что сделала для него Люси…