Это моё предположение, я считаю, что было именно так. На самом же деле Халиулла Камалеев в это дело никого не посвящал.

Никто с того света не возвращался, и потому никто не может рассказать о нём.

Тот же, кто говорил с тем светом, может рассказать о нём, но никогда не расскажет.

Халиулла Камалеев сказал только, что дед его простил.

На следующее утро несколько сельчан видели Халиуллу, и выглядел он немного странно. Он стоял в поле, рассказывали они, в том самом месте, где наша деревня и два её холма в рассветных лучах видны как на ладони. Халиулла несколько раз становился на колени и целовал землю. Никто не знает, было ли это связано с его дедом и разговором с ним, но всё было именно так – Халиулла целовал землю. Говорят также, что его видели и через несколько лет после этого случая, уже тогда, когда Халиулла был отцом счастливого и многочисленного семейства – он целовал землю.

Рассказчик опять замолчал, и я опять не перебивал его.

– Я заметил, что вы умеете слушать. Вот что я на это скажу. Есть люди, которые не перебивают говорящего. Есть люди, которые не перебивают молчащего. Но есть люди, которые умеют не перебивать мёртвых. Все те, о которых я рассказал и о которых ещё расскажу, относятся как раз к этому племени. Наша деревня, как вы поняли, весьма своеобразна. «Почему?» – спросите вы, ведь должна же быть этому причина. Ответить на этот вопрос не так просто, но я попробую, мне хочется поделиться с вами соображениями о её происхождении.

Есть в характере моего народа одна особенность. Это безысходность. И происходит она от места проживания. У нас нет гор, где можно спрятаться. Нет тайги, куда можно уйти и сгинуть без следа. Нет моря, где твой парус растает на горизонте, и никто не отыщет тебя в дальних странах. И живём мы давно уже не в степи, где можно доверить свою судьбу коню. Некуда бежать. Везде найдут. Везде поймают. Призовут к ответу. Приставят ко лбу ружьё. Потому-то и характер у нас такой. Хитрый. Изворотливый. Никогда не идущий на обострение.

Однако, я скажу вам, в нашей деревне дело обстояло не так просто. Глянешь в толпу, и всегда блеснёт в ней чей-нибудь отчаянный, непокорный взгляд. Есть несколько разных легенд о происхождении нашей деревни. Согласно одной из них, деревню основал Лотфулла Хасани, боец из отряда Бахтияра Канкаева – одного из полковников Емельяна Пугачёва. Некоторые утверждают, что Лотфулла Хасани и есть Бахтияр Канкаев, поскольку известно, что тот, спасаясь от царских войск, сгинул со своими людьми где-то в далёких селениях, и потому мог сменить имя. Однако Вафа-бабай придерживался другого мнения. Деревня была основана ещё до восстания Емельки Пугачёва, утверждал он. А Лотфулла Хасани привёл сюда людей, уходя от насильственного крещения, устроенного в ту пору властями.

Говорят, Лотфулла Хасани искусно владел саблей. Например, он мог разрубить брошенный в него арбуз. Это несложно, скажет кто-то. Но дело в том, что Хасани успевал разрубить арбуз три раза. Один раз – справа по диагонали, другой раз – слева и третий раз – отвесно сверху вниз, завершая страшную серию. И сам чёрт не успевал заметить, как движется его сабля.

Итак, Лотфулла Хасани повёл доверившихся ему людей искать новое место для земного существования. Надо сказать, что людей увязалось с ним достаточно много. Порой путь их совпадал с движением облаков, что медленно брели в сторону Мекки, а порой они шли, превозмогая ветер, что мог свалить коня. Они совершали намаз под дождём, и дождь был столь обилен, что у самых лиц молящихся проплывали рыбы из близлежащих рек. Они познали засуху, ту самую, когда во рту нет слюны, чтобы плюнуть на своё прошлое. Их путь лежал вдоль болот, где по ночам выходят страшные кикиморы, которые душат человека своим хвостом. А случалось, что дорога уводила в лес, где живут лесные чудовища – шурале. Эти существа имеют свисающие до самых колен груди и длинные-предлинные пальцы, которыми могут защекотать человека до ледяного ужаса, и нет ничего более страшного, чем этот ужас, порождённый смехом.

Таким образом, Лотфулла Хасани водил своих людей несколько лет. Вафа-бабай утверждает, что он водил их семь лет, но в нашей деревне называют и другие цифры, однако теперь их уже никто проверить не может. Во время этого столь долгого путешествия люди не забывали любить друг друга – под покровом ночи ли, в тени ли столетних дубов можно было расслышать торопливый шёпот и стон утоляемой страсти. Время от времени скрип повозки перекрывался криком новорождённого, порой же людям приходилось сделать остановку, чтобы похоронить умершего, – люди являлись на свет и уходили, ведь странствие не означает того, что жизнь остановилась.

А потом случилось следующее. Один из мужчин, которого звали Нурали Габбас, вдруг остановил коня. Небо над ним было заполнено летящими птицами.

– Я заметил, что мы идём по кругу, – сказал он. – Вот поляна, вот несколько деревьев вдалеке, а в небе кричат птицы. Мы здесь уже были, но стоянка наша была чуть в стороне. Зачем ты это делаешь, Лотфулла Хасани, зачем ты дурачишь нас? Лучше б мы никуда не уходили из своего дома. И вот, что я тебе скажу. Ты прохвост, Лотфулла Хасани.

Чем можно было ответить на подобные слова? Двое мужчин сошлись в жестоком поединке. Люди смотрели на это молча, поскольку вмешиваться было нельзя. На небе метались птицы, их было несметное количество, и кричали они пронзительными высокими голосами. Наконец, поединок закончился. Нурали Габбас лежал поверженным у ног толпы. Голова его была рассечена тремя страшными сабельными ударами. Воина оплакали и похоронили, а птицы вверху кричали будто детскими голосами. Затем все двинулись дальше, по-прежнему сопровождаемые птичьими криками.

Той же ночью над лагерем стояла полная луна. Лотфулла Хасани ходил между спящими людьми и не находил себе места. Ему мерещилось, что луна кровоточит, рассечённая тремя страшными ударами.

– Не смотри на неё, – говорили ему, – закрой глаза и забудь.

– Не могу, – отвечал он. – Едва закрою глаза, она летит на меня, и я опять бью её саблей.

Так длилось несколько ночей. В то время в одном из селений, что пролегали на пути следования наших странников, проживал некий старик, к которому можно было обратиться за советом. Проведя очередную бессонную ночь, Лотфулла Хасани отправился к старику. Он нашёл его возле деревни, где тот пас деревенское стадо.

Старик внимательно его выслушал, помолчал, а затем сказал:

– Закрой глаза.

Лотфулла Хасани прикрыл веки.

– Что ты видишь? – спросил старик.

– Она опять мчится на меня, у неё есть лицо, оно рассечено три раза, а ещё я слышу страшный крик птиц.

Лотфулла Хасани открыл глаза и увидел перед собой старика, который держал в руках ягнёнка. Затем он вновь закрыл глаза и увидел мчащуюся на него луну. А когда открыл, перед ним стоял ягнёнок. И Лотфулла Хасани опять закрыл глаза. Луна уже не двигалась, рубленые раны на ней исчезали, а вскоре и сама луна стала бледнеть.

– Иди с миром, – услышал он голос старика. – Она будет твоим другом. Более того, она станет родиной твоих детей и потомков.

Лотфулла Хасани не понял последних слов, но поблагодарил старика и ушёл. Говорят, после этого он успокоился, и луна перестала его мучить. Он повёл людей дальше, и согласно легенде, через три луны они нашли то место, которое искали. С той-то поры и ведёт начало наша деревня.

Толковать эту легенду можно по-разному. Но вот что я хотел бы отметить. Ягнёнок здесь появляется не случайно. Это животное, которое приносят в жертву во время праздника Курбан-байрам. Нам намекают на то, что ради высокой цели необходимо жертвовать. Лотфулла Хасани, который испытывает страшную вину, получает прощение. Он убил, но он оправдан.

Вполне возможен следующий вопрос – почему Лотфулла Хасани так долго выбирал место для проживания? Я вижу здесь несколько причин.

Во-первых, не всякое место годилось для того, чтобы начать на нём новую жизнь. В то время, например, действовал указ, изданный ещё царём Иваном Грозным, согласно которому татарам не разрешалось проживать в окрестностях Казани, а точнее – в радиусе сорока вёрст от города. Но вряд ли описываемый случай произошёл неподалёку от Казани, поскольку у Лотфуллы Хасани, как вы поняли, было множество причин скрываться от царских властей. В то время действовал и другой указ того же Ивана Грозного. Татары не имели права селиться вблизи Волги, и опять же было оговорено роковое расстояние, – оно составляло тридцать вёрст (добавлю, что это же касалось реки Камы – тридцать вёрст и реки Мёшы – десять вёрст). В легенде мы явственно слышим крик птиц. Голос этих птиц высок и пронзителен, и мы можем предположить, что это чайки. Следовательно, поединок происходил вблизи большой реки. И потому наши странники должны были отправиться дальше.