Смысл испытаний, через которые проходит молодой рыцарь, более чем очевиден. Они такие же, как и первые два у Будды. Первое – это испытание желанием. Второе – страхом смерти. Гавейн доказывает свою храбрость, оставаясь верными своему слову чести. Подвязка, однако, оказалась более сильным искушением.

Подойдя к Зеленой часовне, сэр Гавейн услышал, как Зеленый Рыцарь точит топор. Гавейн вошел, и гигант сразу сказал ему: «Клади голову вот сюда, на плаху». Делать нечего, Гавейн так и сделал. Зеленый Рыцарь занес над ним топор, но остановился. «Вытяни немного шею», – сказал он. Гавейн вытянул шею, гигант снова замахнулся, но опять остановился. «Давай еще немного вытяни», – сказал он ему.

Гавейн как мог вытянул шею, и через мгновение на его шее появилась лишь небольшая царапина. Тогда Зеленый Рыцарь, который на самом деле принял облик охотника, сказал ему: «Это за подвязку».

Утверждают, что эта легенда легла в основу при создании ордена Подвязки.

МОЙЕРС: И в чем мораль этой истории?

КЭМПБЕЛЛ: Мораль, я полагаю, заключается в том, что герой в первую очередь должен обладать рыцарскими качествами, такими, как верность, умеренность и смелость. Верность в данном случае имеет отношение к выбранному пути и идеалам рыцарства. Однако верность идеалам как бы проводит разграничительную линию между Гавейном и Буддой. Когда Властелин долга говорит Будде о служении, об исполнении социального долга, предписанного его касте, Будда просто игнорирует это и в ту же ночь достигает просветления и освобождается из круга перерождений.

Гавейн же принадлежит европейской культуре, подобно Одиссею, который остается верным своей земле и возвращается с острова Гелиоса к своей жене Пенелопе. Он принимает обязательства своей жизни, он не жаждет освобождения, он остается преданным своим ценностям. Однако, как мы только что видели, неважно, каким путем мы идем, будет ли это серединный путь Будды или серединный путь Гавейна, путь к самореализации проходит через искушение желаниями и страхом.

Третий возможный путь, более близкий к пути Будды, чем путь Га-вейна, но также подразумевающий верность своим ценностям, описан Ницше в его работе «Так говорил Заратустра». Облекая свое повествование в форму притчи, Ницше говорит о трех трансформациях духа. Первая из них – о верблюде, детстве и юности. Верблюд преклоняет колени и говорит: «Положите груз на мою спину». Это время послушания, получения наставлений и знаний о том, какие требования предъявляются к вам, чтобы вы жили с чувством ответственности.

Но когда верблюд перегружен, он брыкается и убегает в пустыню, где превращается в льва. Чем тяжелее был груз, тем сильнее будет лев. Задача льва – убить дракона, а имя дракона: «Ты должен». На каждой его чешуйке – надпись «ты должен», Некоторые из них появились четыре тысячи лет назад, другие – из заголовков современных утренних газет. И пока верблюд, то есть ребенок, подчиняется всем этим «ты должен», лев, то есть молодой человек, должен отказаться от них и реализовать себя.

Итак, когда дракон мертв, и все его «ты должен» побеждены, лев превращается в ребенка, который осознает свою природу и живет в соответствии с ней, подобно колесу, чье вращение обеспечивается ступицей.

Больше нет необходимости подчиняться. Больше нет правил, основанных на исторических потребностях и задачах общества, только чистый импульс и открытость к существованию.

МОЙЕРС: То есть мы возвращаемся в Эдем?

КЭМПБЕЛЛ: В Эдем перед падением.

МОЙЕРС: От каких именно детских «ты должен» необходимо отказаться?

КЭМПБЕЛЛ: От любых, которые препятствуют самореализации. Для верблюда все долженствования являются обязательными, они необходимы для цивилизованного существования. Именно эта сила превращает человеческое существо в цивилизованного человека. Но этот период молодости также является периодом самопознания, трансформации и превращения во льва. Тогда правила применяются в зависимости от желания, они не подчиняются давлению «ты должен».

Такой подход хорошо известен каждому, кто обучается искусствам. Если вы учитесь у великого художника, то перенимаете его технику и тщательно следуете его инструкциям. Но наступает такой момент, когда вы должны использовать эту технику по-своему, изменить ее под себя, а не копировать. Приходит время для подвигов льва. Вы даже можете забыть о правилах, поскольку они уже освоены. Вы художник. Вы воспринимаете мир глазами художника, который изменил свое прежнее «я». Потому что ты отличаешься от тех, кто никогда не занимался искусством.

МОЙЕРС: Вы говорите, приходит время. Но как ребенок поймет, что настало время? Например, в древних обществах мальчик проходил определенный ритуал и понимал, что время пришло. Он осознавал, что он уже не ребенок и должен избавиться от влияния других, взять свою жизнь в свои руки. Сегодня в нашем обществе нет ни такого четкого момента, ни какого-либо ритуала, благодаря которым мой сын понял бы, что он теперь мужчина. Где совершается этот переход в наше время?

КЭМПБЕЛЛ: У меня нет ответа. Я думаю, что мальчик поймет это, когда будет готов. Птицы знают, когда начать летать. В нашем доме, прямо над верандой, где мы обычно завтракаем, есть гнездо, в котором выросло несколько поколений птиц. Эти крохи никогда не ошибаются. Они сидят на ветке, пока не осознают, что пришло время летать, а затем улетают. Я так думаю, что это знание приходит изнутри.

Я могу привести вам примеры из жизни студентов, которые занимаются в художественных студиях. Наступает момент, когда они понимают, что учитель дал им все, что мог. Другими словами, они уже овладели определенными навыками и полностью готовы «лететь» в одиночку. И многие из преподавателей позволяют своим ученикам сделать это. Более того, они даже ждут от них этого. Другие же, однако, хотят, чтобы у них были последователи, поэтому не позволяют ученикам уходить. И вот тогда ученикам приходится говорить учителю грубости и вести себя неподобающим образом, чтобы получить возможность идти свои путем. Но это вина учителя. Он должен знать, что его ученик уже готов принять свой собственный творческий путь и что он должен позволить ему «улететь». Из учеников, которых я знаю, действительно способные понимают, когда настало время.

МОЙЕРС: В одной старой молитве говорится: «Научи меня, Господи, когда отпускать». Мы все должны это знать, не так ли?

КЭМПБЕЛЛ: Это большая проблема, с которой сталкивается каждый родитель. На мой взгляд, быть родителем – одно из самых трудных дел в жизни. Думая о том, от чего отказались мои отец и мать, чтобы создать семью, я не могу не быть им благодарным.

Мой отец был бизнесменом, и, конечно, он был бы очень счастлив, если бы его сын пошел по его стопам, а он мог бы передать ему свое дело. Я действительно занимался этим пару месяцев, потом сказал себе: «Нет, я не могу этого делать». И он оставил меня, он не настаивал. В жизни наступает такой момент, когда ты должен проверить, можешь ли ты «летать» самостоятельно.

МОЙЕРС: Мифы нужны для того, чтобы помочь нам понять, когда следует освободиться от чего-то.

КЭМПБЕЛЛ: Мифы дают нам понять многое. Например, они говорят, что в определенном возрасте пора становиться взрослым. Этот возраст приблизителен и зависит от человека, то есть он может быть разным для каждого. Есть люди, которые развиваются позже и достигают определенного жизненного этапа в более позднем возрасте. Но вы точно должны знать, где вы находитесь и какой вы. Каждый человек проживает одну жизнь и не должен проживать ее за шестерых. Надо быть очень внимательным.

МОЙЕРС: А как насчет счастья? Я молодой человек и хочу быть счастливым. Что мифы могут рассказать мне о счастье?

КЭМПБЕЛЛ: Чтобы обрести счастье, нужно понимать, что именно доставляет вам счастье. Истинное счастье – не радость, восторг, а именно глубокое переживание счастья. Это требует определенного самоанализа. Что делает меня счастливым? Делайте именно это, несмотря на то, что говорят окружающие. Это то, что я называю «следовать за своим счастьем».