«Я помню, что у меня по щекам текли слезы, что я закрыла лицо руками, когда голосование закончилось. Я не думала о должностях, когда ехала в Палестину. Я собиралась трудиться в киббуце и участвовать в рабочем движении… Ну что ж, стала премьер-министром – и стала, точно так же, как наш молочник во время войны стал командиром заставы на сирийской границе. Ни ему, ни мне особого удовольствия эта работа не доставляла; и он, и я старались выполнить ее как можно лучше».

Самые сложные вопросы она предпочитала обсуждать в неформальной обстановке. Став премьер-министром, она разрешила курить во время заседаний правительства, чтобы сделать их как можно менее казенными.

В свободное время возилась в садике у себя дома. Вечером сама готовила ужин и охотно кормила гостей. В просторной гостиной на бульваре Бен-Маймон в Иерусалиме Голда Меир любила собирать ближний круг своих советников, угощала чаем и кофе и заставляла решать самые важные проблемы. Иногда посиделки затягивались далеко за полночь. На этих встречах обсуждались вопросы, которые ставились на заседаниях правительства, созываемых каждое воскресенье.

Эта привычка беседовать в приватной обстановке осталась у нее еще с тех пор, когда она была министром иностранных дел. После официального приема или обеда она оставляла у себя в служебной квартире на улице лорда Бальфура близких друзей и угощала их кофе.

Став главой правительства, она прежде всего велела немедленно сообщать ей о всех боевых столкновениях – даже ночью.

– Не хочешь же ты, чтобы я тебе звонил в три часа ночи? – ужаснулся ее помощник по военным делам. – Ты же все равно ничего не сможешь сделать, если будут потери.

«Но я знала, что не смогу спать спокойно, если в эту минуту будут умирать наши солдаты, – призналась Голда Меир. – Когда новости были плохие, я уже не могла заснуть. Видя свет в окне, один из телохранителей обыкновенно заходил, чтобы убедиться, что все в порядке. Я заваривала нам чай, и мы рассуждали о том, что происходит на Суэцком канале или севере».

При всем своем политическом чутье Голда Меир совершила непоправимую ошибку. В октябре 1973 года она не смогла распознать признаки приближающейся войны, которая едва не закончилась для Израиля катастрофой. Она считала Израиль с военной точки зрения неуязвимым.

Рассуждала так: арабские армии обречены на поражение, они знают об этом, следовательно, войны быть не может. И ошиблась.

В 1973 году военная разведка загодя знала детали военных планов Египта и Сирии, но до последнего момента пребывала в эйфорической уверенности, что войны не будет. Военные все еще были упоены победой 1967 года и не верили, что египтяне на что-нибудь способны.

А ведь король Иордании Хусейн, сев в вертолет, за десять дней до войны тайно прилетел в Иерусалим и сказал Голде Меир, что сирийская армия вот уже два дня как приведена в боевую готовность. Это может означать только подготовку к новой войне. Они разговаривали на секретном объекте, принадлежавшем израильской разведке Моссад. Голда Меир не поверила иорданскому королю.

Египетские и арабские войска нанесли удар по Израилю в Судный день. Это священный день еврейского календаря. Верующие постятся и проводят день в молитвах и покаянии, раскаиваясь в грехах, которые они совершили. Не выходят газеты, не работают телевидение, радио и транспорт. Закрываются все учреждения, школы, магазины и рестораны. Солдат отпускают в увольнение, чтобы они могли провести этот день вместе с семьей.

Накануне, в пятницу, 5 октября израильская разведка получила сообщение, что семьи русских советников в Сирии спешно собираются и покидают страну. Что за спешка? Почему их эвакуируют?

6 октября рано утром начальник генерального штаба предложил нанести превентивный удар по Египту и Сирии.

– Я против, – ответила Голда Меир. – Никто не знает, что готовит нам будущее, но, возможно, нам понадобится помощь. А если мы нанесем первый удар, то никто нам ничего не даст. Я бы очень хотела сказать «да», потому что понимаю, что это означало бы для нас, но с тяжелым сердцем я вынуждена сказать «нет».

А через несколько часов египетские и сирийские войска одновременно нанесли удар по Израилю.

Сначала казалось, что наступающие армии будут быстро разгромлены: нужно только время провести мобилизацию и развернуть силы. Но Сирия и Египет хорошо подготовились. Египетские войска форсировали Суэцкий канал, закрепились на восточном берегу и стали накапливать силы для продолжения наступления. Израиль потерял много самолетов из-за точного попадания советских зенитных ракет и не смог помешать египтянам переправиться через Суэцкий канал.

Наступил момент, когда израильтянам казалось, что война проиграна. Египтяне успешно наступали. Сирийские войска вот-вот могли захватить северный Израиль. Еврейское государство не просто потерпело бы поражение. Оно было бы уничтожено.

8 октября министр обороны Моше Даян, не склонный к сентиментальности, в отчаянии сказал главе правительства:

– Я не уверен, что мы сможем продержаться. Это конец.

«Я не могла плакать, – вспоминала Голда Меир. – Я закрыла глаза и минуту просидела неподвижно. Если бы я за эти годы не научилась быть сильной, я бы рассыпалась. Но я выдержала».

Считается, что Израиль давно располагает ядерным оружием. Во время визита в Соединенные Штаты журналисты ее спрашивали:

– Применит ли Израиль ядерное оружие, если его существование будет под угрозой?

Голда Меир ушла от прямого ответа:

– По моему мнению, мы не так плохо управляемся и обычным оружием.

Говорят, что в тот день, после разговора с министром обороны Моше Даяном, она приказала собрать ядерное оружие и подготовить его к бою. Боеголовки уже были установлены на ракетах «Иерихон-1». Но тут совершилось чудо. Военное счастье вновь улыбнулось Израилю.

8 октября сирийские танковые колонны были остановлены на Голанских высотах. Израильские войска перешли в контрнаступление. Сирийским командирам не хватало стойкости, они легко поддавались панике и бросали свои части. Когда боевые действия прекратились, до Дамаска израильским войскам оставалось всего тридцать пять километров.

Иссяк и наступательный порыв египетской армии. 14 октября на Синайском полуострове произошло крупнейшее после Второй мировой войны танковое сражение. Танкисты генерала Ариэля Шарона противостояли наступавшим бронетанковым частям египетской армии. Египтяне потеряли более четырехсот машин, Шарон – сорок, в десять раз меньше. С Синайского полуострова главе правительства позвонил начальник генерального штаба:

– Голда, все будет в порядке. Мы – опять мы, и они – опять они.

Но окончательный военный успех ничего не значил для родителей, чьи сыновья погибли на поле боя или попали в плен.

«Бывали дни, когда я еле заставляла себя встретиться с родителями попавших в плен солдат. Мне нечего было им сказать. Египтяне и сирийцы отказывались дать Красному кресту списки пленных израильтян через много месяцев после прекращения огня.

Много есть такого, чего я лично никогда не прощу египтянам и сирийцам, но прежде всего вот этого: так долго, из чистой злобы, они придерживали информацию, играя на горе родителей».

Голда Меир расплатилась своей карьерой за трагедию октябрьской войны 1973 года. Как и министр обороны знаменитый Моше Даян, которым прежде восхищались. Им не простили потерь в войне:

«Я видела, как Даяна трясло, когда он приходил с похорон, где матери толкали к нему своих детей, крича: «Ты убил их отца!», где люди, шедшие за гробом, грозили ему кулаком и обзывали его убийцей».

Поразительным образом именно октябрьская война подтолкнула главных противников – Египет и Израиль – к заключению мира. Но переговоры с Египтом начались только после того, как Голда Меир ушла в отставку. Она не могла преодолеть себя. Умом она давно поняла, что Израилю придется уступить часть территорий арабским государствам, готовым подписать мирный договор. Но сама она не могла пойти на это.