Государственный секретарь Хейг напрасно пытался уговорить хунту отступить.

4 мая британская подводная лодка потопила аргентинский крейсер «Хенераль Бельграно», оснащенный современными противокорабельными ракетами «Экзосет». Триста восемь моряков, треть экипажа, погибла. Война стала реальностью. В ответ аргентинский самолет управляемой ракетой поразил британский эсминец «Шеффилд», двадцать один человек погиб. Англичане были смущены потерей боевого корабля в первые же дни войны.

Но Тэтчер сохраняла уверенность. Она сказала в палате общин:

– Позвольте мне ясно обрисовать ситуацию. Мы добиваемся мирного решения, но не мирной капитуляции.

«Стилем аргентинского руководства был мачизм, гипертрофированное стремление культивировать в себе мужское начало, – свидетельствует Александр Хейг. – Аргентинцы не верили, что англичане будут сражаться. Но им предстояло столкнуться с ледяной презрительностью и железной волей госпожи Тэтчер».

Риск поражения на Фолклендах и больших потерь был очень высок. Британский экспедиционный корпус высаживался при слабом прикрытии с воздуха, но плохая погода спасла британцев. И все же они несли потери из-за превосходства аргентинской авиации.

Для человека на ее посту Маргарет Тэтчер была, пожалуй, слишком чувствительной. Когда ей сообщали о потерях, у нее на глаза наворачивались слезы. Она собственноручно писала письма соболезнования семьям всех погибших на войне.

В день, когда Тэтчер должна была выступать в своем округе перед шестью тысячами избирателей, ей сообщили, что два вертолета сбиты и трое человек погибли. Она вышла на трибуну вся в черном, муж держал ее под руку. Она говорила кратко и очень эмоционально:

– Наши солдаты, демонстрирующие поразительные мужество и мастерство, напомнили нам о том, что мы все – одна семья. Как бы ни были они сейчас далеки географически, они с нами.

Когда она спустилась, корреспондент газеты «Дейли миррор» сфотографировал ее плачущей.

Отправленные на острова аргентинские призывники сражались плохо. Они привыкли к теплу, а на островах была зима. Прошедшие подготовку в арктических условиях британские профессионалы морозов не боялись. Что еще помимо выучки британских войск обеспечило Маргарет Тэтчер победу? Удача, которая сопутствовала англичанам. И конечно же, ее целеустремленность.

После того как британские войска высадились на островах, аргентинцы капитулировали. Тэтчер смогла сообщить палате общин, что британский флаг вновь развевается над Фолклендскими островами. Когда она вернулась на Даунинг-стрит, счастливая толпа на улице пела «Правь, Британия».

После победы в войне Тэтчер заинтересовалась внешней политикой. Ей нравилось иметь дело с руководителями государств и правительств. Все больше иностранных политиков стремилось побывать у нее. Она принимала гостей-сенаторов на первом этаже. Усаживалась на краешке софы рядом с камином, который никогда не разжигали, и устремляла взор на гостя. Тот начинал разговор словами:

– Благодарю вас, госпожа премьер-министр, за то, что вы согласились принять меня…

Больше он ничего не успевал сказать. Тэтчер произносила получасовой монолог, не переводя дыхания. После чего потрясенный гость, уходя, бормотал:

– Какая женщина! Какая женщина!

Только ее первый министр иностранных дел лорд Каррингтон, человек обаятельный и с юмором, позволял себе шутить на сей счет. Если она произносила слишком долгие монологи, встречаясь с иностранными лидерами, он писал ей записку: «Он пролетел пятьсот миль, чтобы вас увидеть. Позвольте и ему тоже что-то сказать». Но с китайским лидером Хуа Гофэном получилось иначе. Он говорил без остановки пятьдесят минут. Тэтчер не могла вставить ни слова. Лорд Каррингтон прислал записку: «Как обычно, вы слишком много говорите». К счастью, у Тэтчер под рукой оказался носовой платок, за которым она скрыла улыбку.

Как женщина она могла сказать руководителю государства то, что не решился бы произнести премьер-министр мужского пола. Своим дипломатам она не доверяла, считала, что министерство иностранных дел только тем и занимается, что жертвует интересами собственной страны. Сама она бдительно следила за тем, чтобы Англию не ущемляли.

Миттеран сказал о Тэтчер, что «у нее глаза Калигулы и губы Мэрилин Монро». Первое его мало смущало, а второе явно нравилось. Встреча Тэтчер и Миттерана была больше похожа на флирт, чем на переговоры, и обоим это очень нравилось.

Маргарет Тэтчер была благодарна всем, кто помог ей во время войны, в частности генералу Аугусто Пиночету, хотя ее симпатия к чилийскому диктатору смущала многих ее поклонников.

«Во время Фолклендской войны, – объясняла Тэтчер, – Чили предоставила нам жизненно важную информацию, без которой наши потери были бы значительно серьезнее. Наибольшее значение имела разведывательная информация. Чилийские военно-воздушные силы предупреждали нас о воздушных налетах аргентинской авиации.

Когда чилийскую радиолокационную станцию раннего обнаружения пришлось отключить на сутки для технического обслуживания, последствия были трагическими. В тот день, 8 июня, аргентинские военно-воздушные силы уничтожили два наших десантных корабля, что привело к тяжелым потерям… Моя признательность чилийскому президенту и стране в целом, несомненно, повлияли на мое поведение, когда экс-президент Пиночет оказался в сложном положении».

Когда генерал Пиночет приехал в Англию на медицинское обследование, Испания выдала ордер на его арест. Генерала считали ответственным за гибель испанцев, оказавшихся в момент военного переворота в 1973 году в Чили.

Британские судебные власти выполнили предписание. Тэтчер возмутилась: она была благодарна Пиночету за помощь и помнила, что Испания, напротив, во время Фолклендской войны поддерживала Аргентину. Она демонстративно навещала генерала в поместье Уэнтуорт неподалеку от Лондона, где Пиночет находился под усиленной охраной. Она пустила в ход весь свой авторитет, чтобы бывшего чилийского президента отпустили.

«Поскольку Аугусто Пиночет по состоянию здоровья не мог предстать перед судом, ему в конце концов позволили вернуться в Чили, – торжествовала Тэтчер. – Когда чилийский самолет уже стоял на взлетной полосе, я привезла Пиночету в подарок серебряное блюдо с изображением разгрома испанской армады в 1588 году с запиской:

«Ваш арест в Великобритании – величайшая несправедливость, которая никогда не должна была случиться. Такие блюда стали делать в Англии в честь другой победы над Испанией. Не сомневаюсь, что Вы оцените этот символ по достоинству!»

Меня позабавило, что испанцы, которые все еще страдают от комплекса неполноценности по поводу разгрома армады, пришла в ярость от моего подарка, а министра иностранных дел Испании чуть не хватил удар. Я, очевидно, попала в точку».

Собственно говоря, тэтчеризм, ее политические идеи и политическая практика – это философия утилитаризма: все в жизни можно перевести на язык цифр, и все нужно оценивать с точки зрения эффективности. Фолклендская война была единственным событием, когда деньги не имели для нее значения. Это была война во имя чести.

До начала войны Маргарет Тэтчер считали очень непопулярным премьер-министром. После Фолклендской войны она стала главной фигурой британской политики и оставалась у власти еще восемь лет. После победы на войне она стала восприниматься как вторая королева. Оппозиция жаловалась на то, что ее практически невозможно критиковать.

На дипломатическом приеме в Лондоне она стала выговаривать министру обороны Майклу Портило за неправильное сокращение военного бюджета. Он довольно неуклюже пытался ее успокоить. Она резким тоном сказала:

– Майкл, вы когда-нибудь выигрывали войну? А я выигрывала!

Когда в Советском Союзе восходящую звезду британской политики Маргарет Тэтчер назвали «железной леди», ей это очень понравилось. Выступая с трибуны, она говорила:

– Леди и джентльмены, я стою перед вами в вечернем платье, мои волосы тщательно уложены, я не пренебрегаю косметикой, и это я – «железная леди» западного мира? Так меня называют русские. Они правы! Я такая и есть, потому что защищаю ценности и свободы, которые составляют основу нашего образа жизни.