— Я спас Вашей дочери жизнь, и Вы знаете это лучше меня. Если Вы отпустите Стефани на выпускной, со мной она будет в полной безопасности, — отчеканил Дилан, приглушенно вздыхая. Неведомая искра пронзила карие угольки глаз, наполняя их медовым светом.

Роберт поджал губы и сглотнул острый ком, сдавливающий горло. Мужчина наклонил голову набок и окинул ОʼБрайена подозрительно требовательным взглядом. От испепеляющего взгляда сердцебиение Дилана заметно участилось, и он судорожно коснулся воротника красно-синей клетчатой рубашки. Мистер Ховард замер в море колких воспоминаний, усиленно пытаясь выплыть на поверхность. Последние две недели Роберт боролся с угрызениями совести, потому что чувствовал вину из-за попытки Стефани покончить с собой. Он проклинал себя за то, что за свадебными хлопотами старшей дочери не заметил подавленного состояния младшей. Стефани была спасена, но не ним.

— Почему я должен тебе верить? — заметно напрягся мистер Ховард, отпивая щедрый глоток виски.

Перед глазами вновь пробежала мрачная картинка, туманящая его сознание: болезненно-бледное лицо Стефани, потухшие глаза, окантованные свинцовыми кругами, и нервно дрожащие руки. Сердце забарабанило по грудной клетке с неимоверной силой, заставляя мужчину опереться на спинку кресла. Роберт закрыл глаза, приводя дыхание в норму. Дилан невольно смутился, наблюдая за лицом Ховарда, окрашенным пламенем тревоги. Рой мурашек защекотал шею, а мелкая дрожь пробежала по рукам.

ОʼБрайен откровенно пожалел о том, что зацепил Роберта за живое — воскресил в памяти скверный поступок его дочери, о котором, впрочем, сам норовил забыть как о страшном сне. Парень знал, как тяжело пришлось Ховардам, когда они в приподнятом настроении вернулись домой и узнали о госпитализации младшей дочери. Мать пришла в ужас, когда в больнице ей сообщили о попытке Стефани совершить самоубийство. Роберт бесстрастно воспринял слова врача, но Дилан запомнил его взгляд: мрачный, отуманенный отрешенный. Его серые глаза поблекли за долю секунды в тот момент, но ни один мускул на лице не вздрогнул. В тот сумасшедший день сердце любящего отца надорвалось.

— Я люблю Стефани и больше никогда не позволю ей страдать, — уверенно ответил Дилан, и артерия на его шее подозрительно вздулась.

Дилан утруднено дышал, и его воспалённые глаза нервозно бегали по сторонам. Каждое слово камнем врезалось в горло, расплавляя клокочущее в груди сердце. Когда ОʼБрайен испуганно захлопал ресницами, мистер Ховард нахмурился, не проронив ни слова. Дилан поморщился, осознавая глубину произнесенных слов, и резко замолчал. Но важное признание, которое таилось на дне сердца достаточно долго, было сделано как нельзя удачно, хотя и парень сомневался, поверит ли отец Стефани в его правдивость. Роберт одобряюще кивнул, и Дилан не смог сдержать благодарной улыбки. Ховард поверил в неподдельность каждого слова, хотя по своей природе был недоверчивым и резким мужчиной. В голосе ОʼБрайена было то, что убедило Роберта в чистоте его намерений, — упрямство и храбрость как у настоящего мужчины.

*

Последний вечер в стенах школы обещал быть сказочным. Спортзал, украшенный кораллово-красными кружевными тюлями, превратился в праздничный зал, где собрались десятки выпускников. Улыбающиеся девушки в шикарных платьях, переливающихся под пурпурным светом хрустальных люстр. Восторженные парни в изысканных смокингах, обтягивающих их мускулистые тела. Светящиеся шары крутились в такт ритмичной музыке. Бархатный голос певца, блиставшего на сцене, завораживал сердца выпускниц, а парни довольствовались выпивкой, которую приходилось распивать тайком из-за постоянного контроля директора школы.

Официальная часть вечера с вручением аттестатов была давно закончена, но впереди у выпускников была ещё целая ночь, которую они были просто обязаны сделать запоминающейся. Медленная мелодия умерила пыл взбудораженных подростков, которые внезапно почувствовали свободу. Старшеклассники с серьёзными лицами разбрелись по залу, разбиваясь на пары: Лили впервые осмелилась пригласить на танец Марка, Лорен обвивала руками шею Пола, София нежилась в объятиях Дэвида, а Крис обнимал за талию Грейси.

Выпускники окончательно забыли о глупых предрассудках и отдались головокружительной музыке, которая наркотиком вливалась под кожу, растекаясь по раскаленным венам. Кто знает, может, это будет последний танец в их жизни — школьный вальс или просто медленный танец, — но он навсегда запечатлеется в памяти как нечто особенное и драгоценное.

— Что? — Стефани широко улыбнулась и робко подняла глаза на Дилана. Он чувствовала на себе пристальный взгляд, который разжигал в сердце дикое пламя, струящееся по телу приятной дрожью.

Молочно-белые плечи Ховард продрогли то ли от лёгкой прохлады в просторном зале, то ли от необъяснимого волнения. Стефани бережно держала холодные ладони на плечах у Дилана, медленно двигаясь в такт нежной мелодии. Янтарный блеск карих глаз ослеплял лицо Ховард, и её радости не было предела. Она не знала, что сказал Дилан её отцу и чем его так растрогал, но тот спокойно отпустил дочь на выпускной, провожая её какой-то загадочной улыбкой. Девушка не верила, что танцует с ОʼБрайеном — с бывшим лучшим другом и, возможно, будущим парнем, в которого была безумно влюблена.

— Я до сих пор не могу поверить, что танцую с самой Стефани Ховард — девушкой, которая ещё два месяца назад бегала от меня, — протянул Дилан, не сдерживая довольной улыбки. Его руки крепко обвили талию девушки, а карие глаза засверкали огнём восхищения.

Сердце нервно трепетало в груди от каждого нежного прикосновения Стефани, а голова кружилась от палящих глаз, которые смотрели только на него. Как долго ОʼБрайен жаждал заполучить этот жаркий взгляд, который упорно сверлил его душу до хруста ребер. Дилан сдавленно вздохнул, наблюдая за пурпурными губами девушки, сжатыми в милой улыбке. Ховард погрузила шею Дилана в кольцо своих рук и опустила голову на его плечо.

— Я больше не собираюсь от тебя убегать, — ухмыльнулась Стефани, вздёрнув бровью. Её сверкающие глаза под веером длинных ресниц кружили голову ОʼБрайена.

Дыхание утруднялось с каждым прикосновением девушки, а земля уходила из-под ног. Дилан был опьянён невероятной красотой Ховард настолько, словно опустошил бутылку крепкого виски. Иссиня-черные кудри очерчивали линию изящной шеи, а серебристое приталенное платье открывало белоснежную грудь. Парня с головой накрыла волна удовольствия, потому что выпускной вечер должен был стать решающим в начале их со Стефани отношений, когда все маски, сомнения и непонимание скроются под покрывалом тумана.

— Когда два месяца назад мы столкнулись в коридоре, я впервые заметил, насколько очаровательные у тебя глаза. Я понял, что был последним дураком, обходя стороной такую девушку, — отчеканил Дилан, прижимаясь щекой ко лбу Стефани. Её мраморно-белая кожа была такой теплой и мягкой, что парню хотелось заключить Ховард в крепкие объятия, никогда не выпуская её из своих рук.

Дилан бы не простил себе, если бы вновь по собственной глупости потерял любимую девушку. Сердцебиение учащалось, а в висках ударами тока искрило жуткое беспокойство, которое начало завладевать его телом. Сердце Стефани замирало от каждого бережного касания ОʼБрайена, но слабая улыбка не сходила с её лица, словно она предчувствовала что-то необычное, но в то же время прекрасное.

Ховард растворялась в жарком взгляде карих глаз, чувствуя его каждой клеточкой, каждым вздохом. Но Стефани не решалась посмотреть на ОʼБрайена, пока он так жадно обнимал её за талию. Внезапно горячие руки скользнули по закоченелым плечам Ховард. Дилан коснулся ладонями её подбородка и ласково приподнял лицо, опускаясь пальцами к шее. Стефани замерла в немом ожидании и пристально посмотрела на ОʼБрайена. Горячие ладони Дилана удерживали лицо девушки напротив своего, не давая ей возможности вырваться. Хотя Ховард не собиралась сбегать. Она хотела до конца насладиться моментом, пока Дилан был с ней рядом, пока мучительное напряжение, перерастающее в желание, дурманило голову. Вдруг губы парня впились в алые уста Стефани рваным поцелуем. Короткий терпкий поцелуй, который оба не хотели разрывать. Груда мурашек на шее, полыхающие губы и напряжённое молчание.