Он сжимает тонкие пальцы, не сводя глаз с лица жены, которое постепенно разглаживается. Алин слабо улыбается и опускает веки, почти мгновенно погружаясь в сон, пока Элайджа держит ее за руку, охраняя покой своей любимой ведьмы. Когда дыхание жены становится ровным, вампир осторожно выпускает из своей ладони тонкие пальцы, и напоследок обводя полным любви взглядом хрупкое женское тело, тихо выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь. У него есть еще одно важное дело, и Элайджа устремляется в гостиную, где его сын знакомится со своей семьей.

Клаус укачивает маленький сверток, нежно разглядывая крошечное личико, когда старший брат оказывается с ним рядом, протягивая руки. Не говоря ни слова, гибрид передает Элайдже новорожденного, и тот предельно аккуратно принимает из рук брата сына, который смотрит на него темными глазками, приоткрывая маленький ротик.

— Привет, — только и может сказать Элайджа, прижимая к груди укутанного простыней малыша.

На некоторое время в гостиной воцаряется молчание, пока отец и сын изучают другу друга одинаковыми карими глазами, прежде чем с грохотом распахивается входная дверь, и в комнату врывается Ребекка, едва удерживая на руках, извивающуюся от нетерпения Гвен, которая сразу же спрыгивает на пол, и бежит к отцу.

— Это мой братик, папочка? — расширяет она свои синие глазки и Элайджа только кивает, не в силах сказать и слова. Счастье, что он испытывает в этот миг кажется настолько полным, что он прикусывает губу, сдерживаясь, когда лицо Гвендолин становится размытым.

— А где мама?

— Она спит, — вместо отца отвечает ей Деймон, и Гвен поворачивается в сторону Сальваторе, поднимая на него заинтересованный взгляд.

— Это ты спас мамочку?

— Я лишь немного ей помог, — с улыбкой отвечает вампир, щуря глаза, — Алин будет отдыхать несколько часов, может, хочешь горячий шоколад, синеглазка?

— Ты — хороший, — уверенно заключает Гвендолин и переводит глаза на Ребекку, которая прикрывает тонкой ладонью рот, сдерживая смех, наблюдая за происходящим.

— Почему ты смеешься, тетя? — сводит бровки Гвен.

— Потому что я счастлива, детка, — отзывается та, и делает шаг в сторону Элайджи, — можно?

Вампир кивает, и аккуратно передает сестре белый сверток, пока Гвендолин прыгает рядом, пытаясь рассмотреть крошечное личико. Элайджа подхватывает дочь на руки, и она сразу же заглядывает под тонкую простынь, заворожено изучая спящего мальчика.

— Он такой маленький…- наконец выдает она, и вампир тихо смеется, качая головой.

— Хоуп тоже самое сказала про тебя, — говорит он, и Гвен недоверчиво щурится.

— Но теперь я — большая. Правда, папочка? А можно мне увидеть маму? Я не буду ее будить.

Элайджа серьезно кивает, после чего целует румяную щечку и опускает дочь на пол, поднимая вопросительный взгляд на Ребекку. Сестра улыбается, и, удерживая одно рукой племянника, протягивает ладонь Гвендолин.

— Я провожу тебя. И, за одно, уложу твоего братика. Ему тоже нужно немного поспать.

Они идут в спальню, и Элайджа провожает сестру и дочь взглядом, пока дверь за ними не захлопывается. В этот миг братья окружают его, хлопая по плечам, шумно поздравляя, и через мгновение они оказываются у бара, где Деймон уже разливает по бокалам коллекционный бурбон.

Майклсоны воодушевленно реагируют на столько благородный напиток, кивая Сальваторе, Элайджа же не говорит ни слова, только пристально смотрит на хозяина дома, который стойко выдерживает его взгляд.

Новоиспеченный отец делает еще шаг и под недоверчивыми взорами братьев протягивает Деймону руку. Сальваторе картинно кривит губы, но синие глаза, в которых отражается буря самых разных эмоций, с головой выдают вампира, который пытается казаться невозмутимым, пожимая протянутую Первородным ладонь.

— Спасибо, — просто говорит Элайджа, и Деймон только кивает.

В этом коротком слове так много всего, что на мгновение в комнате воцаряется полная тишина, которую нарушает голос Кола.

— Отличный бурбон, Сальваторе!

— Лучший, — закатывает глаза Деймон, — и я бы никогда не подумал, что буду распивать его в своем доме с семейством Первородных, да еще и по такому поводу. До чего я докатился!

И Майклсоны смеются над его шуткой, со звоном сводя бокалы.

========== Часть 48 ==========

Несколько дней спустя.

— Сейчас моя очередь!

Гвендолин сузила синие глазки, глядя на Хоуп, которая держала в руках белый сверток со спящим младенцем.

— Эрик только уснул, ты разбудишь его!

— Это ты разбудишь его своим громким голосом! — повысила тон Гвен, наступая на сестру, и в этот миг в гостиной появилась Алин.

Раскосые глаза внимательно оглядели насупившихся девочек, и пухлые губы на мгновение дрогнули в улыбке, но лицо ведьмы тут же стало серьезным.

— Что здесь происходит, Гвендолин? Почему ты кричишь?

— Хоуп не хочет отдавать мне Эрика! А сейчас моя очередь!

Гвен недовольно прищурилась, бросая быстрый взгляд на сестру.

— Потому что он уснул, — возразила та, поднимая глаза на Алин, — и я хотела отнести его в кроватку.

— Это могу сделать и я!

— Не можешь, ты — маленькая!

Тон беседы нарастал до тех пор, пока не послушались тихие всхлипы Эрика, который заворочался на руках у Хоуп, и Алин поспешила к златовласой колдунье, протягивая руки. Девочка предельно осторожно передала ведьме маленький сверток с плачущим мальчиком, и виновато опустила глаза. Гвендолин последовала ее примеру, и в полной тишине Алин успокоила сына, напевая ему шепотом колыбельную.

— Прости, мамочка, — подняла на нее невинный взгляд Гвен, когда ее брат затих, — мы больше так не будем.

— Я надеюсь, — прищурилась Алин, обводя взглядом маленьких ведьм, — мне хватает споров твоего папы и его родственников по поводу того, кто лучшая нянька для Эрика. Нам еще повезло, что он на удивление спокойный ребенок, с такой-то семейкой…

Ведьма не успела договорить, когда распахнулась входная дверь, и в гостиной появились Элайджа, Клаус и Ребекка под руку с Деймоном.

— Привет, кошечка, — тут же шагнул к Алин муж, обнимая ее за талию и склоняясь к сыну, — ваши крики слышны на улице. О чем спор?

— А как ты думаешь? — вскинула бровь та.

— Опять спорили о том, кто будет нянчить моего любимого мальчика? — вместо брата ответила Ребекка и шагнула к невесте, протягивая руки к племяннику, — дай мне его подержать, Алин.

— Он только заснул, — покачала головой ведьма, — я хотела отнести его в кроватку. А вы пока располагайтесь, я как раз сварила кофе.

— Мы бы предпочли бурбон, — мило улыбнулся Клаус, и стоящие с ним Ребекка и Деймон закивали, усмехаясь.

— А мы — конфеты! — подхватили Гвен и Хоуп.

Алин обреченно закатила глаза и повернулась к мужу.

— Элайджа, — только и смогла выговорить она, после чего, удерживая на руках спящего Эрика, направилась в детскую.

Оказавшись в комнате, раньше принадлежавшей Гвендолин, ведьма, обреченно вздохнув, опустила сына в маленькую кроватку, и замерла, опираясь на ее бортик, не сводя с сопящего мальчика глаз. В такой позе ее и застал муж, который успел к тому времени удовлетворить все желания гостей. Элайджа шагнул к Алин, и мягко сжал теперь уже тонкую талию, притягивая девушку к себе.

— Устала, любовь моя?

Ведьма развернулась в мужских объятьях и, прикусив губу, взглянула на вампира.

— У меня совсем мало сил, они все уходят на кормление Эрика, а мы с тобой очень давно не…

Алин залилась румянцем, когда на лице Элайджи отразилось понимание того, что жена имеет в виду, и его глаза вспыхнули, замирая на пухлых губках пылающей от смущения ведьмы.

— Ты ведь сейчас говоришь о том, о чем я думаю, кошечка? — хрипло проговорил вампир, и его руки скользнули ниже, стискивая округлую девичью попку.

— Я не знаю, о чем ты думаешь, — опустила глаза Алин.

— Уверен, что знаешь, моя распутная ведьма. Это мой долг дать тебе силы для воспитания нашего сына.