— Ну, мама… — надула губки девочка, — один маленький кексик… И я буду самой послушной в мире!
Алин рассмеялась, и Гвен последовала ее примеру, обвивая тонкими ручками материнскую шею, и прижимая каштановую головку к ее груди.
— Ты самая лучшая мамочка на свете!
Ведьма не смогла сдержать улыбки, притягивая к себе дочь, и спустя полчаса они вместе с Гвендолин ставили в духовку формочки с шоколадным тестом.
После завтрака, когда Гвен отправилась в свою комнату, чтобы принести игрушки, Алин решилась позвонить Элайдже. Но к ее досаде муж оказался недоступен, и ведьма, недовольно сведя брови, опустилась на низкий диван. Такое развитие событий ей совсем не нравилось. Хотя Элайджа и передал ей через дочь поцелуй, раньше он никогда не уезжал не попрощавшись. Чтобы развеять свои сомнения Алин набрала номер Кэролайн, которая тут же ответила, будто ожидала ее звонка.
— Привет, ведьма!
— Привет, Кэр. Ты случайно не знаешь…
— Зачем Элайджа и Клаус поехали в Новый Орлеан? — тут же отозвалась блондинка.
— Откуда ты…
— Элайджа заходил к нам перед их отъездом. И судя по его помятому виду, попрощались вы не лучшим образом.
— Мы немного повздорили, — призналась Алин, — и зачем же они уехали?
— Какая-то заварушка среди местных ведьм, не думаю, что что-то серьезное, — беспечно проговорила Кэролайн, — поверь, они вернутся со дня на день.
— Я ему звонила, — невесело отозвалась зеленоглазая колдунья, — но телефон был недоступен…
— Не бери в голову, милая, — тут же ответила блондинка, — как только Клаус позвонит, я попрошу его…
— Не нужно, — перебила подругу Алин, — думаю, ты права. Дождусь их возвращения.
— Вот и славно, — заключила Кэр, — и пока мы одни, почему бы нам не устроить девичник? Приходите к нам вечером вместе с Гвен.
— Ладно, — кивнула ведьма, и на этом они попрощались.
Следующие несколько дней пролетели незаметно, и Алин, в ожидании возвращения мужа, уже забыла об их глупой ссоре, желая лишь скорее оказаться в его объятьях. Они с Гвен как раз гостили в доме Майклсонов, когда на его пороге появился улыбающийся Клаус. Завидевшая его Хоуп, мгновенно бросилась к отцу в объятья, и сидящая с ней рядом Гвендолин поспешила последовать примеру сестры.
— А где папочка? — было первым вопросом девочки, когда гибрид, улыбаясь, поднял ее на руки.
— Даже не поприветствуешь любимого дядю, папина дочка? — прищурился он, разглядывая маленькое личико племянницы.
— Привет, — нетерпеливо отозвалась Гвен, и ее синие глаза слегка прищурились, — он не с тобой?
— Он немного занят, любовь моя, — склонил голову Клаус и его пристальный взгляд устремился в сторону Алин, — ты побудь у нас, а мама ему поможет. И потом они оба придут за тобой. Ты ведь хочешь посмотреть, какие я вам с Хоуп привез подарки?
— Да! — хором ответили девочки, и гибрид, улыбаясь, увлек их в темный коридор, ведущий в библиотеку.
Уже на пороге он обернулся и, глядя на встревоженную Алин, медленно проговорил:
— Твой занудный муженек весь извелся за эти дни, ведьма. Уж не знаю, что там между вами произошло, но думаю самое время с этим разобраться. Он ждет тебя в вашем доме.
========== Часть 3 ==========
Элайджа замирает, глядя, как Алин спит одна на их широкой кровати, и сам не замечает, как делает первый шаг. Почти невесомо он касается смоляных волос, кончиками пальцев очерчивает контур пухлых губ. Ему хочется разбудить ее поцелуем, подмять под себя нежное тело, но несколько часов назад жена весьма недвусмысленно дала понять, что не нуждается в его внимании.
Вампир знает, что виноват перед ней. И дело не в том, что он не сказал ей о поездке в Новый Орлеан, не желая волновать и без того взвинченную ведьму. Совсем-совсем не в этом. Причина их размолвки сладко спит в соседней спальне, и Элайджа хмурит брови, думая о том, что вновь пошел на поводу у своей маленькой дочери, не смотря на все обещания жене быть с ней строже.
Вот только он ничего не может поделать с собой, стоит Гвен поднять на него свои синие невинные глазки, и попросить о чем бы то ни было. Когда она только родилась, Элайджа клялся Алин, что опыт с Хоуп научил его быть стойким к детским капризам. Майклсон и сам верил в это, пока маленькие губки Гвендолин не сказали в первый раз «папа». И их не по годам умная дочь очень быстро поняла силу своей власти над отцом.
Погруженный в свои мысли Элайджа не замечает, как наступает утро. Всю ночь вампир не спускал глаз со спящей жены, так и не решаясь лечь рядом, но стоит ему подумать о том, чтобы разбудить ее для прощального поцелуя, он слышит тихие вздохи, доносящиеся из комнаты Гвендолин.
Майклсон вихрем устремляется в спальню дочери, и, приоткрыв дверь, видит, что Гвен сидит на кроватке и трет свои глазки, сонно зевая.
— Ты пришел пожелать мне доброго утра, папочка? — выговаривает она, поднимая на Элайджу мутный взгляд.
— И сказать, что на несколько дней уезжаю в Новый Орлеан, любовь моя, — улыбается вампир, подходя к дочери, — я не стал будить маму, поэтому, когда она проснется, передай ей это.
И Майклсон целует маленькую щечку, а Гвен обвивает его шею тонкими руками, прижимаясь к отцу всем телом.
— Ты же ненадолго, папочка? — щурится она, не сводя пристального взгляда с лица вампира.
— Вовсе нет, детка, — отвечает Элайджа, — и как только я вернусь, мы можем съездить куда-нибудь все вместе.
— Правда? — радостно восклицает Гвендолин, и ее блестящие глазки не отрываются от темных глаз вампира, — я очень хочу, папа!
— Но ты должна быть хорошей девочкой, — пытается строжиться Майклсон, — и слушаться маму.
Гвен часто кивает, хлопая невинными синими глазками.
— Я люблю тебя, — выговаривает Элайджа, и целует маленькие щечки, прижавшейся к нему дочери, — ты - мое сокровище, Гвендолин.
— И я люблю тебя, папочка, — отзывается та, — возвращайся скорей.
Вампир мягко отстраняет дочь от себя, опуская ее на кроватку, и, улыбаясь, отходит к двери. Вихрем Элайджа преодолевает гостиную, и оказывается на низком крыльце. Несколько секунд он стоит, прислушиваясь к ровному дыханию жены, прежде чем устремиться в гущу леса к дому Клауса.
Поездка в Новый Орлеан проходит без особых происшествий. Майклсоны одной встречей подавляют бунт ведьм, и Элайджа, отведя душу участием в короткой драке, думает лишь о том, как скорее вернуться к жене. Клаус сообщает ему, что Алин спрашивала о их поездке у Кэролайн, и вампир не может сдержать улыбки. Его маленькая гордая ведьма не смотря ни на что волнуется о своем муже.
Они возвращаются в Мистик Фоллс вечером третьего дня и, пропустив по бокалу бурбона в Гриле, расстаются с братом, обмениваясь понимающими улыбками. Клаус идет к себе, где, как ему успела поведать жена, находится Алин с дочерью, а Элайджа собирается направиться домой, когда его окликает знакомый женский голос.
— Чем обязан, Катерина? — разворачивается он, видя перед собой призывно улыбающуюся Кетрин Пирс.
— О, лишь хотела выпить с тобой за нашу старую дружбу, — выговаривает она, протягивая вампиру бокал с бурбоном.
— Я спешу, — бросает ей Майклсон, намереваясь уйти, но тонкая ладонь сжимает его предплечье.
— Ты слишком благороден, чтобы отказать даме в последней просьбе.
— Последней? — вскидывает бровь вампир.
— О да, — кивает Пирс, — я ведь собираюсь навсегда покинуть этот мерзкий городок. После твоей женитьбы здесь не осталось совсем ничего интересного.
— Что ж, — пожимает плечами Элайджа, — удачи.
И делает глубокий глоток, из протянутого Кетрин бокала.
Бурбон неожиданно обжигает горло, странно ударяя в голову, и вампир сводит брови поднимая взгляд на свою собеседницу, но перед ним стоит уже совсем не Пирс. Его губы растягиваются в улыбке, когда он скользит нежным взглядом по смоляным локонам, раскосым зеленым глазам, маленькому носику, пухлым губкам.
— Пойдем домой, Элайджа, — слышит он голос жены, которая улыбается ему непривычно распутной улыбкой. Вот только эта незначительная деталь, мгновенно вылетает из головы вампира, когда тонкие пальцы касаются груди, и Алин склоняется к его лицу.
