— И ты права, — кивает Ребекка, с любопытством наблюдая за реакцией брата, который поднимает на нее свои темные глаза.
Вот только вместо поддержки, блондинка видит в них осуждение. Недовольство и досаду от того, что неосторожные слова сестры огорчили его жену. И волна ярости, смешанной с жгучей ненавистью накрывает Ребекку, оглушая.
— Я вижу ты не рад мне, Элайджа, — цедит она, зло щуря голубые глаза.
— Ты ошибаешься, сестра, — отзывается вампир, делая шаг в ее сторону, — но я не понимаю твоего поведения. Я думал, ты будешь иначе вести себя узнав, что я, наконец, обрел семью.
— Обрел?! — шипит Ребекка, тяжело дыша, — а как же наша семья?
— Ты знаешь, что я имею в виду, — холодно отзывается Элайджа, крепче прижимая к себе испуганную тоном блондинки Гвен, — то, что у меня есть жена и дочь, не мешает мне любить братьев и тебя.
— Братьев, — истерично смеется Первородная, закатывая глаза, — ты, как и прежде — преданная собачка Клауса! Как и…
— Не смей оскорблять моего мужа! — перебивает ее Алин, делая шаг в сторону блондинки.
— Успокой свою глупую кошечку, — Ребекка переводит взгляд на Элайджу, который пытается отвлечь Гвендолин, не сводящую широко раскрытых глазок с разъярившейся блондинки, — ей со мной не тягаться!
— С кем мне тягаться, тебе лучше поинтересоваться у Кетрин Пирс, — цедит Алин, отбрасывая в сторону руку мужа, пытающегося удержать ее рядом с собой.
— А она — забавная, — смеется Первородная, глядя на брата, — жаль будет испортить такое милое личико.
После ее слов лицо Элайджи каменеет, и он быстрым движением притягивает ведьму к себе, прижимая к груди, вместе с дочерью.
— Тебе лучше уйти, Ребекка, — цедит вампир, не сводя с сестры напряженного взгляда, — поговорим, когда ты придешь в себя.
— Что ж, не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством, — усмехается блондинка и вихрем исчезает за дверью, чтобы никто не успел заметить жгучих слез, что наполнили ее глаза, после холодных слов Элайджи.
Ребекка бежит через лес, не разбирая дороги, и в ее ушах все еще звучит его ледяной голос, которым прежде он разговаривал только с их врагами. И вот теперь, она, по всей видимости, стала относиться к этой же категории.
Первородная почти жалеет о сказанных Алин словах, что были лишь порождением вспышки ярости и ревности, которая захлестнула Ребекку вместе с пониманием того, что она уже никогда не будет для старшего брата на первом месте. Но сделанного — не воротишь, и блондинка смахивает с горящих щек слезы, пытаясь понять, где находится. Огоньки бара она видит почти сразу, и красивые губы растягиваются в слабой улыбке, полной горечи.
Она пьет, не чувствуя вкуса, бокал за бокалом, не обращая внимания на окружающих ее шумных посетителей, что беззаботно веселятся, даже не зная о том, что с ними рядом самое опасное создание на свете пытается залить свою боль обжигающим бурбоном.
Ребекка делает глубокий глоток, залпом допивая последний бокал, когда на соседний стул опускается мужчина. Она мгновенно понимает, что он вампир, ровно также как и он, наверняка, сразу же распознал ее природу. Первородная недовольно щурится, готовясь к драке, но поворачиваясь к незнакомцу на мгновение замирает, пораженная дьявольским обаянием его ленивой улыбки.
— Может погрустим вместе, лапуля?
========== Часть 38 ==========
Кэролайн сделала большой глоток латте, не сводя изумленного взгляда с взбешенной подруги. После визита Ребекки прошло несколько дней, а Алин только сейчас смогла поделиться с ней подробностями произошедшего.
— Лишь представь себе! — никак не могла успокоиться ведьма, зло щурясь, — и я потом еще битый час пыталась объяснить Гвендолин, что ей послышалось слово «потаскушка»!
— Она назвала тебя так при Элайдже? — глаза Кэр стали похожи на блюдца.
— Не меня, — неохотно отозвалась ведьма, жалея, что затронула эту тему.
— А кого же? — нахмурила брови блондинка, пристально глядя на замолчавшую подругу, щеки которой слегка покраснели, — не хочешь ли ты сказать…
— Брось, Кэр, — покачала головой Алин, кусая губу, — эта Ребекка явно не в себе. Надеюсь, она поняла, что мы ей не рады и уже убралась из Мистик Фоллс.
— Я бы на это не рассчитывала, — сузила глаза Кэролайн, что-то обдумывая, — сомневаюсь, что Клаус и Элайджа…
— Так ты с ней знакома? — удивилась ведьма, буравя подругу пристальным взглядом.
— Нет, — свела брови та, качая головой, — но Клаус… Он рассказывал мне о ней. Ребекка была их любимицей. Правда он…хм… был к ней несколько строг…
— С завидной регулярностью устраивал ей отдых в гробу с колом в груди? — усмехнулась Алин.
— Он изменился! — тут же вступилась за мужа Кэр, — ведь тогда в его жизни не было меня…
— Тогда тебя и на свете не было, — продолжила подтрунивать над блондинкой ее подруга.
— Не вижу причин для веселья, моя распутная ведьма, — тем же тоном отозвалась Кэролайн, и лицо Алин смущенно вспыхнуло, — Ребекка — избалованная капризная девочка, привыкшая получать все, что хочет. Вроде… Хоуп.
— Или Гвендолин, — мрачно добавила зеленоглазая колдунья, — да, с такой семьей это вполне понятно. Знаешь, мне даже стало немного ее жаль. Она так смотрела на Гвен…
— Клаус говорил, что Ребекка всегда искала любовь, — тихо проговорила блондинка, — даже хотела выпить лекарство от вампиризма, чтобы создать собственную семью. Но, как видишь…
Ведьма прикусила губу, не находя слов. Ее злость на Первородную исчезла, уступив место сочувствию. Алин ни на что бы не променяла возможность иметь семью. И Гвендолин. По инерции она коснулась своего совсем еще плоского живота, что не ускользнуло от внимательного взгляда Кэролайн.
— Не думаю, что стоит спешить радовать ее новостью о твоей беременности, — покачала головой Кэр, — реакция может быть… непредсказуемой.
— Не уверена, что мы еще встретимся, — задумчиво произнесла Алин, — думаю, Элайджа понял, что сестра не в восторге от его выбора.
— Ну, по крайней мере, надеюсь, она не явится сюда, — закатила глаза блондинка, — ни к чему ей волновать Гвендолин перед премьерой. Это ведь ее первая роль?
— Вовсе нет, — улыбнулась ведьма, отвлекаясь на приятную тему, — она ведь играла в детском клубе, когда мы были в Калифорнии. Правда ей досталась лишь роль бабочки… Но поверь, эту бабочку запомнили все зрители.
— Надеюсь, и с ролью лисички она справится также хорошо, — протянула Кэр, перебирая бумаги на своем столе.
— Даже не сомневайся, она та еще хитрая лиса, — усмехнулась Алин, поглядывая на часы, — странно, что Элайджа еще не пришел. Пойду, пожалуй, посмотрю, как там моя маленькая прима.
Улыбнувшись на прощание подруге, девушка скрылась за дверью ее кабинета, направляясь в большой зал, где они вместе с учениками соорудили импровизированную сцену для их первой поставки, идею которой предложила Гвендолин. Детский клуб в отеле произвел на маленькую колдунью неизгладимое впечатление, и она мгновенно заразила своим пылом всех остальных маленьких магов, которые буквально потребовали у Алин создать театральный кружок.
Прошло лишь пару дней, а дети уже организовали первую постановку про жизнь животных, в которой Гвен, конечно же, принимала не последнее участие. Алин пришлось провести ночь за шитьем костюма лисички, в то время как ее маленькая дочь ходила по гостиной с серьезным видом, разучивая свой текст, состоящий из трех предложений. Элайджа едва не лопнул от гордости, когда она играла перед ним свою крошечную роль, облачившись в украшенное рыжим мехом одеяние, которое Алин худо-бедно удалось закончить к утру.
И сейчас ведьма, подходя к кабинету для внеклассных занятий, которые они по случаю переоборудовали в гримерку, слышала ласковый голос мужа, который успокаивал их взволнованную дочь.
— Ты же прирожденная актриса, любовь моя, — так уверенно и твердо сказал он, что Алин едва смогла сдержать улыбку, — волноваться не о чем. Тебе все будут тебе аплодировать.
— А если нет? — слабым голосом отозвалась Гвен, когда ведьма уже открывала дверь.
