Но тут дядя Стивен вывел на паркет тетю Нелли, а за ними последовали дядя Майкл и его жена, Мэри Чемберс. Сыновья бабушки Оноры, братья моего отца, сам мой папа и дядя Джеймс уже умерли, но через этих дядей и тетей поддерживалась моя родственная связь с отцом, матерью и бабушкой Онорой.

Томми Макгуайр, руководитель группы музыкантов, объявил:

– А теперь – рил!

Толпа громко зааплодировала ему и тут же выстроилась в линии, выкрикивая:

– Молодец, Томми!

Начали формироваться пары: Мейм и Майк, Роза и Джон, а впереди всех – Эд и Мэри. Была там и Энни с каким-то своим приятелем-полицейским, и даже Генриетта плясала с нашим Дорогушей. Данны и Нэши тоже присоединились к рилу.

– Пойдем, Нони, – сказал мне Билл, младший брат Эда.

Но как раз в этот миг сзади к нам подошел Тим Макшейн с Долли под руку – оба улыбались.

– До свидания, Нора, – сказала мне Долли. – Я должна идти. Вечером у меня выступление.

– Спасибо, что пришли, что спели нам, – ответила я.

– Не за что, – небрежно бросила она, коснулась пальцем моего плеча и указала на танцующих. – А еще передайте мою благодарность вашему брату Эду. Скажите ему, я очень рада, что он познакомил меня с Патом Нэшем и нашим будущим губернатором.

– Долли подумывает о том, чтобы купить участок земли на юге, хочет построить себе там замок, – начал Тим.

– Чтобы тихо уйти на покой, – пояснила Долли.

– Но она хочет быть уверена, что городские власти проложат туда канализацию и дороги для нее. Поэтому и пришла сегодня, – добавил Тим.

– Это неправда, – возразила она.

– О, Долли, будь откровенна хоть раз! – проворчал он.

– Ну, я, разумеется, заинтересована в том, чтобы Чикаго разрастался, и если мой скромный участок земли будет…

– Иди к черту, – вдруг заявил Тим.

«Он пьян, – подумала я, – иначе не посмел бы так разговаривать с Долли».

– О, миссис Мак-Ки. – Генриетта прекратила танцевать и вклинилась между Тимом Макшейном и Долли. – Я просто хотела сказать, какая это большая честь для всех нас, Келли, что вы пришли к нам на торжество!

Сестра оживленно щебетала, будто это не она изо всех сил пыталась поломать этот брак. Еще сегодня утром она рыдала, сидя за кухонным столом, пока все остальные одевались, а Майк заверял, что поймет, если она сегодня захочет остаться дома, и что Мейм все равно не будет держать на нее зла. Я же сказала, что мы только порадуемся, если она туда не явится, – спокойнее будет. И вот теперь она распиналась перед Долли Мак-Ки, словно была чуть ли не матерью невесты.

– Какое очаровательное платье, миссис Мак-Ки, а это ожерелье – неужели это настоящие бриллианты?

– Хорошо бы, – пробормотал Тим.

Генриетта взглянула на него.

– Добрый вечер. Я миссис Генриетта Келли. Точнее, Генриетта Келли Келли. Урожденная Келли и вышла замуж тоже за Келли.

– Повезло вам, – ответил Тим.

– Мой бедный муж Билл умер много лет назад, но оставил мне это имя и трех замечательных деток. Одна из них сейчас стала святой сестрой. Ордена Пресвятой Девы Марии.

– Это поистине большая радость, – заметила Долли.

Боже мой, я ведь столько раз жаловалась Тиму на Генриетту, рассказывала ему о ней разные вещи. Он сейчас в таком странном расположении духа… Что, если он повторит что-то из услышанного – что-то обидное для нее?

Но Тим лишь сказал Генриетте:

– До свидания, миссис Келли Келли.

Вот и хорошо. Идите уже!

Но Генриетта продолжала заговаривать зубы Долли и уводить ее от нас с Тимом.

Тим наклонился ко мне и прошептал:

– Я могу уничтожить тебя прямо сейчас. Несколько слов, брошенных в эту толпу, – и она набросится на тебя.

– Заткнись, – прошептала я в ответ.

Слава богу, Генриетта и Долли не обращали на нас внимания, а музыка играла так громко, что Тима больше никто не мог услышать.

Но он не унимался:

– Все они, твои тети, дяди, твой старший брат, эти высокомерные Ларни, все эти политики… Буквально каждый в Бриджпорте и Брайтон-парке будет презирать тебя. Отец Салливан прочтет проповедь о твоем распутстве с кафедры церкви Святой Бригитты. – Он засмеялся. – Вот будет забавно! – Внезапно он замахал руками. – Дамы и господа!

Теперь его голос звучал достаточно громко, и некоторые гости вокруг нас повернулись к нему.

– Прошу тебя, Тим. Пожалуйста, – умоляла я.

Томми Макгуайр на сцене для оркестра видел жест Тима. Он улыбнулся ему и поднял руку, приглушая музыку и останавливая рил.

Томми решил, что Тим подает знак: Долли снова хочет спеть. Уже очень скоро воцарится тишина и Тим действительно уничтожит меня.

Танцующие пары ждали.

– Объявление! – громко произнес Тим.

Долли повернулась ко мне, и наши взгляды встретились.

«Она знает, что он собирается сделать, – подумала я. – Вот он, ее шанс для мести. Даже Роза и Мейм не смогут понять меня и не поймут. Свадьба Майка будет испорчена. Останется горький осадок. Никаких радостных воспоминаний, лишь всеобщее разочарование во мне».

Генриетта продолжала глупо улыбаться.

И тут Долли обратилась к Тиму:

– Нет.

Лишь одно слово, короткое и резкое, как удар. Она взяла Тима под руку, а второй послала извиняющийся и все объясняющий жест Томми: «Пора идти. Слишком устала. До свидания». И напоследок – воздушный поцелуй для Томми.

Тот понимающе кивнул и дал команду музыкантам выровнять ритм, после чего рил возобновился.

Долли за спинами у нас повела Тима к дверям. Они ушли.

Коленки у меня дрожали, но я кое-как добралась до стула и села.

– О боже! – вырвалось у меня.

Получилось вслух и довольно громко.

Генриетта услышала это и плюхнулась на стул рядом со мной.

– Нони, в самом деле! – с укором посмотрела она на меня. – Упоминать имя Господа всуе. Что бы люди подумали, если бы тебя услышали!

Я истерически расхохоталась. Если бы ты только знала…

Спасибо тебе, Пресвятая Богородица. Спасибо тебе, мама. Спасибо вам, все святые женщины, не бывшие ни девственницами, ни мученицами. Спасибо.

Этого больше не повторится. Обещаю всем вам. Все. Прощай, Тим Макшейн.

Когда мы вышли из спортивного зала, на улице было морозно. Температура упала с плюс двадцати четырех градусов до минус десяти. Это было удивительно даже для Чикаго. Всему виной сильный северный ветер, «Голубой Северянин», как образно называли его воскресные газеты. Наверно, это был знак. Сама природа подсказывала мне, что нужно уходить от Тима Макшейна.

Я опасалась выходить из дома в понедельник утром, потому что была уверена: Тим Макшейн где-то подстережет меня, прежде чем я доберусь до работы.

«Я мог бы уничтожить тебя». Эти слова все еще звучали у меня в голове. Но сбудься его угроза, обо все узнает Долли. Хотя она, наверное, и так знает. Это она остановила его. Этим своим «нет». А как он тогда посмотрел на нее. Он ненавидит нас обеих. Выпивка. Алкоголь делает его подлым. Тим, похоже, подмешал что-то в пунш. Даже Март был готов, когда дошел домой. Генриетта тоже подвыпила и без умолку болтала о Долли и Тиме, пока я уже сама была готова заорать и выложить ей всю правду. «Я мог бы уничтожить тебя!» – сказал он мне. Я и сама могла бы себя уничтожить, сгоряча сболтнув лишнее.

Но перед зданием «Уорд» «Олдсмобиля» с заведенным двигателем не было. Я с облегчением благополучно добралась до своей студии. Это было мое убежище. Я взяла большой лист бумаги и начала рисовать эскиз платья Долли. По памяти. Никогда не понимала эти складки и защипы, но, возможно, я тоже могу предложить их… Сшито, вероятно, из атласа, как свадебное платье. Наши клиенты тоже смогут купить «парижскую модель» для какого-нибудь особого случая. Впрочем, все было довольно сложно.

После ухода Розы наши выкройки разрабатывала Сьюзи Ханрахан. Молодая девушка из Бриджпорта, амбициозная, но любезная, она, похоже, долго у меня не проработает. Хотя мне она говорила, что намерена остаться здесь даже после замужества, мол, за детьми будет присматривать ее мать. «Мой Фрэнк меня поймет. Пусть только попробует не понять!» Что ж, я желала ей удачи.