Мухтаров заскрипел зубами, но военинструктор остановил его порыв движением руки:
--Я ещё не закончил. Мнение, которое разделяют все опрошенные мной специалисты, однозначно гласит: в случае начала такой операции ахтыровцы бросят на неприкрытую коммуну все или, во всяком случае, наиболее сконцентрированные свои силы, чтобы захватить наших людей и ресурсы. В этом и заключается суть плана. Оголив коммуну, мы предлагаем врагу напасть на неё и, таким образом, находим основные силы противника сосредоточенными в одном определённом месте, что делает возможным организовать отпор.
--Оставив женщин и детей в заложниках? -- перебила юная дозорная, сама ещё по сути ребёнок, старавшийся изо всех сил заставить всех забыть об этом факте.
--Нет. Я намерен эвакуировать детей и большую часть женщин, кроме добровольцев, на несколько дней, пока идёт операция -- женщин под видом военнообязанных, детей в грузовиках и на подводах, -- вместе с группой, выступающей на охоту. Попросим соседей позаботиться о них, авось колонисты за пару дней не перемрут там от жадности, а наградой им станет освобождение района от банды. Если не получится договориться с соседями, сделаем оперативную базу в ближайшем селе, фактически оккупировав его. Люди Левицкого с нами не особенно церемонились, почему мы-то с ними цацкаться должны?! Но я надеюсь, что колонисты проявят человеческую солидарность в этом случае...
--Ага, -- удовлетворённо произнёс другой дозорный. -- А здесь, значит, оставить замаскированные боевые силы!
--Совершенно верно, -- кивнул Керн. -- Много оставить не получится, основные сокровища -- броневик, пулемёты -- это у нас наперечёт. Поэтому по сигналу о начале штурма грузовик с пулемётчиками и ударной группой должен стремглав ринуться сюда, чтобы ударить налётчикам в тыл. Имейте в виду, что ахтыровцы не дураки и могут заминировать или просто перекопать дорогу между ударной группой и коммуной, поэтому придётся заранее двигаться в объезд. А здесь -- да, здесь останется небольшая группа, и надо будет вооружить большую часть оставшегося населения -- всех, кто способен держать оружие. Возможно, даже актив этот чёртов привлечь!
--Нас, нас оставьте, -- заволновались дозорные.
--Это никак невозможно. Вы местные жители, ахтыровцы знают вас чуть ли не в лицо, как и их подпевалы-куркули. Так что поедете вперёд, на лошадях, с трубами и со всем, что положено в таких случаях. Будете оповещать население об операции, требовать соблюдения гражданской законности, женщин и детей охранять будете, держать связь -- понятно?! Ну, и в ударную группу выделите своих. Вот так вот!
Молодёжь просияла, почуяв дело.
--А кого оставим в обороне? -- подал голос Бенедиктов.
--Тех, кого в колонну посылать не надо. Помощников наших из числа коммунаров, добровольцев, способных стрелять. Актив этот гостиорский подключим, чтоб ему пусто было. Больше некого!
--Нельзя активу оружие давать, -- вдруг сказал глухо Лантанов. -- Это как психу бомбу. Накуролесят сверх меры!
Бенедиктов злобно взглянул на поборника радикальных мер:
--А ты, значит, из актива уже выписался?!
Юрий полыхнул в ответ:
--Товарищ Бенедиктов, не забывайтесь! Я провозвестник светлого будущего, а не вредитель и не трус! Если мне надо умереть за это будущее, я умру не задумываясь! А эти люди спасали свою шкуру, на наших глазах спасали, да ещё имеют наглость учить нас, как жить! Я против того, чтобы им выдавать оружие, товарищ Керн!
--Вот что, ангел мой, -- сказал Керн проникновенно, -- я тоже против того, чтобы им позволять тут шевелиться, но если я прикажу стрелять, то они должны стрелять.
--Нельзя! -- поддержал внезапно Лантанова один из парней-дозорных. -- Вас же они первого и пристрелят, товарищ Керн!
И Керн сдался:
--Ну, нельзя так нельзя. Пусть тогда создают здесь массовку, изображают трудящееся население коммуны. Хоть на что-то они годны, а, Лантанов?!
--Это можно, -- важно согласился Юрий.
--А вы, товарищ Керн, с кем будете? -- спросил один из городских рабочих. -- Здесь останетесь, или пойдёте прочёсывать деревни?
--Здесь останусь, конечно, -- ответил Керн, -- здесь потруднее будет. Ну, и с должности руководителя коммуны меня никто не снимал. Также, как знатока местных условий, оставляю здесь в помощь товарища Ниша... Мухтарова, прошу прощения. А командующим атакующей колонной я назначаю товарища Родченко, -- он указал на одного из городских рабочих. -- Возражений, самоотводов нет? Нет. Отлично, начинаем подготовку. И помните: наш оперативный план -- секретный, все за пределами этой комнаты должны только знать, что мы готовим штурм ахтыровцев всей своей силой. За работу!
С шумом, со стуком стульев люди стали расходиться из актового зала.
К Керну подошёл Бенедиктов:
--Это что же получается, -- спросил он, -- вы меня на секретное совещание пригласили?
--Ну да, -- кивнул Керн, -- а что? Неужто в вас секреты не держатся? А в организации обороны зданий коммуны мне нужна будет вся ваша помощь. Вы же истопник, значит, знаете наперечёт все здешние подвалы, колодцы и коммуникации.
--Значит, вы мне доверяете, -- полуутвердительным тоном спросил Бенедиктов.
--Доверяю, -- кивнул Керн, -- разумеется. Вы же не бегаете и не орёте впустую, а занимаетесь важным и полезным делом, с чего бы мне вам не доверять? План подземных помещений и коммуникаций поселения у вас есть где-нибудь?
--Будет план, -- пообещал Бенедиктов и убежал куда-то с трясущимися руками.
Военинструктор тяжело вздохнул, глядя ему вслед, и в сопровождении нескольких дозорных направился в радиокомнату -- связываться с соседями-колонистами.
Закипело во дворе, замутилось, заиграло пылью и медью -- импровизированное войско Керна готовилось двинуть в бой. При виде бронетранспортёра что-то давнее, неизбывное шевельнулось в груди многих обитателей коммуны, и к военинструктору потёк жиденький ручей добровольцев, прослышавших о будущей охоте на бандитов и куркулей. Кое-кто из этих добровольцев помнил ещё строевые команды и приёмы обращения с оружием; теперь городские рабочие пытались превратить их в подобие воинского подразделения. Над нестройными рядами гремела идиотская песня, дружно избранная новобранцами в качестве марша: "Над Землёй везде будут петь... столица, водка, советский медведь наш!". Люди помозговитее заправляли бронетранспортёр, готовили его к походу, помогали механику с наладкой и проверкой узлов грузовика.
Тем временем военинструктор распоряжался в коммуне. Укрепления были уже готовы и смотрелись, пожалуй, довольно внушительно. Керн оставил в обороне стрелка с базукой, двух стрелков с лёгкими ручными пулемётами. Остальные обороняющиеся вооружены были автоматами, дробовиками, а кое-кто и пистолетами различных марок, на которые Керн не возлагал в бою особенной надежды. Самым опытным бойцам военинструктор раздал шесть самодельных ручных гранат, одну допотопную противотанковую, два взрывпакета с отрезками бикфордова шнура. В резерве оставалась мелкокалиберная снайперская винтовка охотничьей модели, которую, несмотря на прекрасную оптику и точный бой, и Керн, и Мухтаров оценили как "пукалку" за её патрон двадцать второго калибра.
--На кабаргу пойдёт, -- сказал Керн, -- а на ахтыровца уже не очень. Да и опытные снайперы у нас в основном в первом блоке сидят, я таким не то что винтовку, шило не доверю в нынешних обстоятельствах.
Винтовку он попробовал сплавить уходящей группе, но и там от неё отказались.
--К ней всего девятнадцать патронов, а потом она превратится в ценный ресурс, от которого толку ноль. Прикладом, и то лупить нельзя, прицел попортишь! Таскать её ещё...
И Керн, плюнув, оставил винтовку в оперативном резерве.
К полудню всё было готово. Колонна с переодетыми наспех под солдат женщинами, прикрывая разместившихся на подводе и в грузовике маленьких детей, выступила в поход, имея дирекцией село Замятное, находившееся от коммуны в шести километрах; по дороге детей и часть небоеспособных женщин должны были в лесочке забрать союзники-колонисты, увести к себе под прикрытием ночи на два-три дня. Вечером колонна должна была дислоцироваться в селе, начать проверки, пользуясь мандатом рабочего комитета, а поутру -- выступать дальше, уводя внимание врага от коммуны. Военинструктор проверил ещё раз, что все участники операции чётко понимают суть своей оперативной работы, получил от механика заверения, что грузовик пройдёт ещё не одну сотню километров -- и, благословясь, махнул рукой. Взвился на антенне грузовика красный флажок, заревел натужно бронетранспортёр -- колонна двинулась без лишней помпы, в пыли и грязи весеннего тёплого дня, растянувшись обесцвеченной, линялой змеёй по просёлку. Пока шли машины и люди, Керн стоял в воротах, держал под козырёк, а потом, когда ворота закрылись -- поднялся на обзорную вышку и долго-долго смотрел вслед уходящим. Если бы какой-нибудь гостиор или иной строитель светлого будущего, мало знакомый с историей народных движений, услышал в этот момент Керна, он мог бы упрекнуть его за недостаток революционности и даже за религиозные заблуждения, ибо военинструктор, сам того не осознавая, тихо напевал себе под нос совершенно не атеистическую старинную песенку: "Warownym grodem jest nasz BСg, obrona i schronieniem...".
