-- А об этих у вас какое мнение? -- спросил его Лантанов, когда Керн вышел из седьмого блока.

-- Этим ещё пахать и пахать, -- ответил Керн. -- Нужно только придумать, как убедить их в этом.

-- Вот я и говорю, -- обрадовался Юрий, -- настоящий тягловой скот. Быдло! А туда же, лезут митинги устраивать... Мало я их плёткой! Мало!

В отдельном крошечном флигеле, под номером одиннадцать, жило духовенство. Такового числилось по канцелярской ведомости восемь человек.

Во флигеле не было туалета -- духовенство ходило на двор, в деревянную будку. Заглянув во флигель, Керн обнаружил там две трёхъярусных "шконки" уже знакомой ему самодельной конструкции. На нижнем ярусе сидели сытые бородатые мужчины и играли в шашки. Под одной из шконок здесь тоже жили: там лежал на ватнике ничком бритоголовый человек в оранжевой рваной одежде.

Керн, не вступая в лишние разговоры, деловито пересчитал обитателей флигеля.

-- Одного не хватает, -- сказал он. -- Куда восьмого девали, святые отцы?

-- Ахтырову третий месяц обедню служит, -- сказал нараспев самый молодой из бородачей.

-- Твою мать, -- проговорил дозорный, сопровождавший Керна, и закрыл дверь флигеля снаружи.

Так и закончился визит Керна в одиннадцатый блок.

Он хотел ещё посмотреть на подростковые блоки, но туда его не пустили. Эти блоки назывались "жилыми секторами" и имели свою нумерацию -- номер один -- для девочек, номер два -- для спецконтингента, номер три -- для мальчиков, номер четыре -- штрафной. Тамара Фёдоровна сказала, что сама представит все необходимые данные по подростковой части, и заверила Керна, что подростки не представляют никакой опасности для режима коммуны.

-- С точки зрения трудового и идеологического воспитания, подростки -- наш самый благодарный объект, -- уверяла она Керна. -- Мы даже обсуждали несколько раз, не доверить ли им часть контрольных функций. Например, в составе дозорного патруля подростку выдаётся ружьё. Он горд своим ружьём и готов выполнять приказы. Это суть небольшой военной игры, такой полезной для подростка, но она не должна быть слишком увлекательной: вся эта милитаризующая дисциплина вредно действует на творческую инициативу ребёнка. Как вы знаете, из трудовых коммун Макаренко не вышло ни писателей, ни поэтов, ни даже кинорежиссёров! А нам нужна новая педагогика, творческая. Но, с другой стороны, если человек не приспособлен к творческому труду, то творчески насиловать его совершенно ведь необязательно, его можно приспособить к разным другим функциям! Включая, конечно же, и функцию военную, правильно? Вот я думаю, товарищ Саша: что, если во время, свободное от ваших основных обязанностей, вы как бы выберете по моей рекомендации несколько молодых людей, которых можно обучить военному делу? Займётесь с ними разной дисциплиной, основами строя, обучите за своим и чужим оружием ухаживать? Это ведь было бы очень полезно! Когда Красная Зона победит, представляете, как будет красиво? Трубы, часовые, строй у флага. И среди всего этого -- мои воспитанники, выходцы из трудовой коммуны "Кузня Горящих Сердец"! Правда, это прелесть?

-- Выглядит интересно, -- дипломатично сказал Керн. -- А вот что это у вас такое -- спецконтингент?

Тамара Фёдоровна помялась немного.

-- Не очень важно пока что, -- сказала она наконец. -- Это имеет отношение к гостиорам. Раз вы про них знаете, не будет большой беды, если я расскажу немного. Но только не расспрашивайте меня специально!

Керн улыбнулся:

-- Я умею хранить секреты. Я же военный! Честное слово, я совершенно не стремлюсь проникнуть в ваши тайны. Даже не знаю, с помощью чего гостиоры собираются осуществлять своё тайное возмездие? Романтики ради, надо бы кинжалом!

Тамара Фёдоровна вспыхнула.

-- По-вашему, Саша, я способна справиться с кинжалом?! Вы меня не за того человека принимаете, ей-богу! Нет, у нас всё гуманно. Специальный быстродействующий яд. Даже самые слабые женские руки смогут легко подсыпать или впрыснуть его... Ну ладно. Не будем об этом. В принципе, я не должна это рассказывать постороннему. Идите-ка лучше в душ, а там пора и обедать. Время за полдень, обед будет в два, а пропускать политинформацию перед обедом у нас, кстати, тоже не принято.

В столовой перед обедом Керна поймал Кристаллов, отвёл в сторону.

-- Ну, как вам наш контингент?

-- Я вам сочувствую, -- честно сказал Керн.

-- Теперь вы понимаете всю необходимость дисциплинарных мер?

-- Быть может, начать с мер экономического характера?

-- Мы и так крепко закрутили им гайку, -- вздохнул товарищ Олег. -- Отобрать у них можно только еду и топливо. Но тогда они скорее восстанут, чем согласятся работать. Это иждивенцы, принципиальные паразиты, привыкшие к тому, что общество им всё даёт. С подростками ещё хоть как-то можно работать, но вот взрослое население... Это готовый материал для куркулей, не более того!

-- Думаете, если перестрелять треть, остальные возьмутся за ум?

-- Треть -- это много. Надо сперва выявить саботажников, пропагандистов. Начинать бить надо с них! Остальные -- стадо, они пойдут за любым вожаком, от которого не пахнет хищным... Но для начала вы должны сбить нам это стадо в кучу!

-- Вы отводите мне роль овчарки?

-- Это не самая плохая роль на свете, не так ли? Овчарка возвращает в стадо заблудших, охраняет от волков, не даёт в обиду пастыря. Защищает его жизнь.

-- Добрый пастырь и сам полагает жизнь свою за овец своих, -- заметил военинструктор.

-- Жидковаты мы для этого, -- возразил Кристаллов. -- А роль овчарки у вас получается прекрасно. Второй день подряд никаких провокаций, никаких выступлений и побегов. Вас боятся! Если б ещё не эта девица, удравшая прямо к куркулям с нашими планами под юбкой!..

-- О, как романтично! Шпионаж?!

-- Да нет, обычное упущение. Ваш новый приятель Юрка Лантанов разоткровенничался при ней в столовой. Она быстро поняла, что к чему, и не дала Юрке шансов испытать на ней своё новое изобретение.

-- Какое изобретение?!

-- А он не хвастался? Тогда неважно. Главное -- она удрала, и теперь куркули будут относиться к нам, мягко говоря, с настороженностью. Ну и хрен с ними, пусть относятся, -- с неожиданной злобой прибавил он. -- Вот когда вы нас всех натаскаете как следует по людям стрелять -- тогда мы от этой нечисти точно камня на камне не оставим. Пользуются, понимаешь, нашим добром! Этих мне как раз совсем не жалко... Пойдёмте, однако, в столовую, товарищ Керн. И не обижайтесь на овчарку. По нынешним временам это комплимент -- быть овчаркой среди баранов, ослов, глухих тетерь! Или вы собак не любите? -- прищурился на него товарищ Олег.

-- Скажем так: отношусь к ним нейтрально, -- ответил Керн.

-- А раз нейтрально, так в чём проблема? Давайте за стол...

Обед, как и говорила Тамара Фёдоровна, начался с политинформации. Выступал товарищ Марат -- худощавый юноша, невзлюбивший Керна и брезговавший его обществом. Он поведал собравшимся, что в Парагвае идут революционные события, и что, хоть в Парагвае и нет пока что Красной Зоны, но, судя по всему, что-то похожее на Красную Зону там, несомненно, есть. После него взяла слово Тамара Фёдоровна и рассказала, что светлая идея Красной Зоны есть идея, несомненно, русская, так как только русский народ-богоносец мог взяться вернуть царство божие на земле, осеняя себя вместо крестного знамения светом красной звезды Марс. Связано это было с тем, что русские напрямую происходят от древней крито-индийской цивилизации.

-- Поэтому многие из нас и носят теперь русские имена, в знак принадлежности к старейшему и славнейшему из родов человеческих, не загрязнённому чуждой кровью -- к роду Ноева сына Иафета, основателя микенской культуры, -- завершила она своё выступление, полное скрытой страсти.

Встав на возвышение в углу столовой, она, Юрий Лантанов и ещё один юноша, также воздерживавшийся от приёма Керна в администрацию коммуны на утреннем совещании, пропели торжественную песню на незнакомом военинструктору языке. Товарищ Олег, любезно наклонившись к уху Керна, пояснил, что этот торжественный гимн называется "Йогиня и Богиня", посвящён таинству рождения живой Вселенной и исполняется только на санскрите перед обедом во вторник.