— «Странно»? — переспросил доктор. — Что ты имеешь в виду?

— Занятия пропускал, перестал мне звонить… Даже в дом меня не пустил! — вспомнила девушка, обиженно сжимая кулаки.

— О, — только и сказал Кота-сенсей.

— А, и ещё у него депрессия была из-за того козла, — с силой добавила Сакура.

— «Того козла»? — с нервным смешком переспросил мужчина, полагая, что этим самым «козлом» может быть он сам.

— Ну да. Кей хотел выставить свои картины в галерее, а владелец сказал, что это мусор, а не картины. Ну, теперь-то это уже не имеет никакого значения. — И девушка вздохнула.

— Почему? — не понял Кота-сенсей.

— Потому что все его рисунки сгорели, а рисовать больше Кей не сможет.

Кота-сенсей взвился:

— Какой это надо быть скотиной, чтобы такое сказать!

«Кто бы говорил!» — раздался в его голове внутренний голос.

Дни казались одинаковыми, Кей потерял им счёт. Парень сидел, уставившись в одну точку, держа на раскрытой ладони кулончик, и ни на что не реагировал.

«Да, это конец, — мрачно думал он, невидяще глядя в окно. — Не могу же я снова его похитить? Я даже подойти к нему не смогу. Остались только воспоминания, все рисунки сгорели, и я теперь не могу нарисовать новые. Всё это не будет иметь смысла, даже если мне и удастся сделать это снова…»

Лицо его кривилось улыбкой, пустой и бессмысленной, от которой наблюдающий за ним Кота-сенсей просто приходил в ужас. В этом было что-то зловещее — в том, как Кей сидел и ни на что не реагировал, только губы шевелились, но слов нельзя было разобрать.

«Кей, дело ведь не только в руке, верно?» — догадывался доктор, но спросить вслух не решался.

Он не знал, что в эти моменты делал Кей. Всё, что он мог сейчас, — это делать мысленные наброски, чтобы не дать жадной памяти поглотить этот <Такумы> образ…

====== Долгожданная свобода ======

Шум воды приятно успокаивал расстроенные нервы. Такума закрыл глаза и подставил лицо под прохладные струи.

Вода смоет весь негатив, ничего не останется… ни запахов, ни следов, ни ощущений, ни воспоминаний…

Парень протянул руку, нащупывая кран, и вывернул его влево. Вода стала прямо-таки ледяной, он съёжился, стуча зубами, и потряс головой, вытирая лицо тыльными сторонами ладоней. Душ — это первое, что он сделал, вернувшись домой.

Такума выключил воду, отжал волосы.

— Наконец-то объявился.

Такума вздрогнул и обернулся. На пороге ванной комнаты появился парень в потёртых джинсах и линялой толстовке. Он облокотился о косяк, критически смерил Такуму взглядом и хмыкнул. Это был Рэн, сосед Такумы, они снимали квартиру на двоих. Выглядел он очень недовольным.

— Я в твои дела лезть не хочу, — кривя лицо, говорил Рэн. — Скачешь по бабам — дело твоё, но на этот раз ты все границы перешёл. Если завис где-то, мог бы и позвонить. Мне пришлось за тебя ренту вносить всё это время.

Такума смутился. Объяснить своё пропадание он, конечно же, не мог. Только сейчас парень вспомнил, что при нём был телефон тогда, но, наверное, и он сгорел, запрятанный где-нибудь в доме. Но Рэн ждал ответа, так что отвечать всё равно пришлось.

Всё, что мог сделать Такума, — это извиниться. Так он и сделал: согнулся в поклоне, вытянув руки по швам, и забормотал, что это недоразумение, что он вернёт деньги с первой же зарплаты. Рэн фыркнул и несильно стукнул его по макушке кулаком: — Для особо одарённых: тебя едва не отчислили, а с работы уволили. Официальное письмо пришло.

— Ох… — растерялся Такума. — Из огня да в полымя!

А впрочем, этого следовало ожидать: пропасть на такой срок…

«И ведь никто даже и не пытался предположить, что могло что-нибудь случиться…» — не без горечи подумал Такума.

Наверняка всё подумали точно так же, как и Рэн: загулял с очередной бабёнкой…

— Ну, — бодро сказал Рэн, — главное, что ты в порядке. Я рад.

Сложно сказать, радовался ли он появлению Такумы или тому, что Такума обещал вернуть деньги за квартиру, но парень всё-таки почувствовал облегчение, что хоть кто-то о нём тревожился.

— Извини за всё. Только ни о чём больше не расспрашивай, ладно?

— М-м-м? — Рэн подбоченился и изогнул бровь.

— И что значит это твоё «м-м-м»? — Такума поёжился.

Рэн ухватил его за шею:

— Так я прав был, у девки какой-то зависал, да?

Такума вспыхнул:

— И вовсе нет.

— Да по реакции вижу… — Рэн снова фыркнул и ушёл в свою комнату.

Такума выдохнул.

«Знал бы ты, где я был…» — подумалось ему.

Странно, но эта мысль не вызвала у него содрогания, хотя должна была. Вместо этого парень почему-то подумал: «Интересно, как он там?»

И его даже охватило некоторое беспокойство, ведь Кей тогда был в плохом состоянии. Ну, он должен был выжить, это уж точно… Такума вздрогнул, осознав, что от мыслей о Кее очень сложно избавиться.

«Так! Что это я о нём беспокоюсь? — с раздражением оборвал он сам себя. — Я радоваться должен, что наконец-то свободен и больше никогда в жизни не увижу эту извращённую физиономию!»

За повседневными делами он забылся: нужно было убраться в комнате, за его отсутствие здесь накопилась пыль. Одежду, в которой он пришёл, Такума тщательно выстирал и спрятал в шкаф; она, конечно, напоминала о его злоключениях, но парень сейчас был не в том положении, чтобы разбрасываться вещами. Но к вечеру, когда он переделал все дела, это непонятное чувство вернулось. Такума сел прямо на пол, обхватил виски ладонями.

«Я должен быть рад, — кисло подумал он, — вот только… почему мне так хреново?!»

В принципе, он знал ответ, хотя тот, возможно, приоткрывал лишь часть общей картины.

«Может быть, впервые в жизни я был кому-то нужен…» — Такума дотянулся и облапил подоконник.

В сумерках неярко высвечивала луна. Такуме ещё никогда не было так одиноко, как сейчас. Он по привычке залез за воротник ладонью, но медальона не было. Он скрипнул зубами и ткнулся лбом в подоконник. Вот теперь у него реально ничего не осталось. Такума сполз обратно на пол, вцепился себе в виски: — Идиот! Хватит думать о парне, который тебя трахнул!

(Стены в квартире были тонкие, да и выкрикнул это Такума тоже не тихонько. Рэн вытаращил глаза. «Наверное, я ослышался», — с нервным смешком попытался убедить он сам себя.) Такума решил лечь спать, чтобы избавиться от этих навязчивых мыслей.

«Фигня, — подумал он, укладываясь, — скоро я успокоюсь. Это просто последствия каждодневного стресса. Я уже отвык думать о чём-то другом».

Он ворочался, долго не мог уснуть, но потом сон поймал его.

«Как бы то ни было… — засыпая, подумал Такума, — надеюсь, с ним всё будет в порядке. Человек всё-таки…»

Во сне ему привиделся Кей. Он плыл к нему, улыбался и спрашивал: «Как насчёт поцелуя на сон грядущий?»

Такума подскочил с криком и не сразу понял, что это всего лишь сон, настолько реальным ему это показалось.

— Уф! — выдохнул он, вытирая пот со лба.

После этого Такума ещё несколько раз пытался заснуть, но всё время просыпался, ворочался, сбивал одеяло… Он просто отвык от своей собственной кровати, и всё казалось ему неудобным.

Утром Такума проснулся совершенно разбитым.

«Отвратительно спал, — мрачно думал он, чистя зубы и глядя на своё отражение в зеркале. — И как я умудрялся засыпать там?»

Парень пригладил волосы, выключил воду и вернулся в свою комнату. Там его уже поджидал Рэн.

— И как думаешь выкрутиться из сложившейся ситуации? — поинтересовался он.

Такума поник:

— Э-э… Сессию экстерном сдам, работу другую найду.

— Ты должен стать ответственнее, — важно заявил Рэн, — не ребёнок ведь. Тебя и с другой работы так же турнут, если будешь прогуливать.

— Не буду. — Такума открыл шкаф и достал оттуда футболку.

— Да, шмотки шикарные… Твоя новая подарила? — Рэн ловко протиснулся между дверцей шкафа и Такумой и вытянул с полки ту рубашку, в которой Такума пришёл. — Из бутика, зуб даю! На Кее такую же видел.

— Каком Кее? — опешил Такума. Он не ожидал, что кто-то может знать о Кее.