— Не захлебнись! — испугался я.

На пляже девушка долго бродила по заводям и рвала кувшинки.

Пока она щипала цветы, я поймал себя на том, что тоскливо смотрю в верховья Дона. Где-то там, в Саратове, живет сейчас моя бывшая жена Таня. Что она делает в это ясное летнее утро? С момента знакомства с Ларисой я не вспоминал о Татьяне.

Подруга пробудила меня от дум, весело шлепнув букетом по лицу.

— О чем задумался, Ермак?

— Да так. Природа! — не признался я. Единственный раз она не прочитала моих мыслей.

— Я ж говорила: чудное место!

Я вырвал букет из ее рук, намереваясь отхлестать по заднице за утреннюю провокацию, но она увернулась и побежала, потом изловчилась и выхватила у меня цветы.

Так мы гонялись друг за другом по желтому песку, как маленькие дети. Вдруг Лариса коварно подставила мне подножку, я упал, она со смехом стала забрасывать золотистыми горстями песка все мое тело, оставляя только голову. Она накидала на меня огромную кучу речного золота, сразу и не выбраться. Наконец, тоже приустав, игрунья сбросила плавки и уселась мне на грудь.

— Ты в моей власти. Хочешь подняться из могилы, поработай языком.

— Беспутная! — прошептал я. — Нас могут увидеть с берега!

— Разве это не чудная картинка? — захохотала плутовка и придвинулась к самому моему подбородку.

Картинка, во всяком случае, для меня, была действительно чудной.

Я приподнял голову, но оказался стеснен в движениях. Лариса сама перескочила на мой рот, запечатав его влажной плотью. Мой язык начал судорожно метаться внутри нее.

Она залила мне бурным соком весь рот, это был первый и единственный раз в жизни, когда я глотал от женщины любовный секрет.

Мы вернулись в лагерь. Я всмотрелся из-за кустов, родители еще не появились.

— Да они уехали в Волгодонск за продуктами, мать вчера говорила, — вспомнила Лариса.

В моем бауле оставалась последняя бутылка коньяка.

Я разлил по чашкам.

— Все равно мне придется покинуть вас, — опрокинул я чашку в рот, — не смогу я быть рядом с твоей матерью, я ведь не женщина, чтобы подлизываться, а она не пойдет на попятную.

— Пойдет, уговорю! — беззаботно проглотила девушка коньяк. — Но упрямая она!

Время до вечера пролетело незаметно, мы рано легли спать, отуманенные благородным напитком и переживаниями.

Проснулся я от шума.

— Как врежу сейчас, чтоб не хватался! — услышал я свирепый голос Ларисиного отца.

Я выглянул из палатки. В тусклом свете затухающего костра по поляне двигались три силуэта. Те самые парни, трое! Владимир, выскочив из палатки в трусах и майке, собирался огреть кого-то из них палкой.

— Подожди, Владимир, я знаю их, — подошел я.

Он опустил палку.

— Так это вы Ларисин отец? — спросил его парень.

— Ну, я.

— А мы думали, он, — кивнул парень в мою сторону.

— О присутствующих не говорят в третьем лице, — угрожающе надвинулся я.

Второй парень, постарше, быстро оценил обстановку:

— Пойдем, Игорь!

Тот, кого звали Игорем, вырвался, он был пьянее и потому петушился больше всех, я узнал в нем того, который утром почти залез Ларисе в трусы.

— Так, — стиснул я его плечи, — тебе давно пора охладиться!

Парень попытался вырваться, но я держал крепко.

— Вы Ларисин муж? — спросил старший из парней.

— Муж, — ответил за меня Владимир.

Я заметил, как скривилась при этих словах Маргарита, оказавшаяся тут же.

— Игорь, дурак, ты думаешь, он отдаст тебе жену? — благоразумно потянул за рубашку страстного воздыхателя третий из компании. — Пошли!

Игорь взглянул на меня взглядом волчонка, которому я не дал схватить его первую жертву. Я готов был свернуть сосунку шею и еле сдержался. Мой взгляд чуть не убил беднягу.

Парни обнялись, поставив главного потерпевшего в середину, и, изображая вдрызг пьяных, шатаясь из стороны в сторону, дружной тройкой зашагали прочь.

— Ой да то не вечер, да не вечер, мне малым-мало спалось, — громко затянули они песню, удаляясь.

— Этот нахал залез прямо в палатку, — процедил Владимир сквозь зубы.

— Пошли спать! — дернула его жена, обжегши меня цыганским взглядом.

На следующее утро я опять проснулся ни свет ни заря, не чувствуя рядом Ларисы. Хотел выскочить из палатки, но услышал голоса:

— Мама, я его люблю.

— Что ты понимаешь в любви в шестнадцать лет?

— Понимаю.

— Он старик для тебя! Я хотела тебя с Сергеем познакомить, из нашего дома, ему двадцать пять, красавец и уже начальник группы на атомном. Увидел тебя на фото и говорит: «Я женюсь на ней!»

— Ты не рано, мать, замуж меня выдаешь?

— Рано-то рано, но там ты изгуляешься вся, уже изгулялась, — нервно бросила Маргарита дочери.

— Ты имеешь в виду Вадика? — ощетинилась та.

— Вадик! — усмехнулась Маргарита. — Вадик он для меня, а для тебя Вадим, как там его по отчеству?

— Никак! — отрезала Лариса.

— Забыла, как вырвала тебя из рук… этого уголовника.

— Ладно, мама.

— Хорошо, хоть я вовремя прикатила в город, — не успокаивалась Маргарита.

Я понял, что тут какая-то тайна и, конечно, опять ничего хорошего.

— Ладно, ладно, — вдруг повеселела Лариса, — я познакомлюсь с Сергеем.

— А этот пусть уезжает, — ухватилась мать.

— Не-ет, — протянула дочь, — он не узнает.

«Какова, какова! — прошептал я. — Уже сговорились обмануть меня за спиной!»

— Если ты не скажешь ему сама, то скажу я! — непримиримо произнесла мать.

Лариса соскочила с нашего любимого бугорка, я увидел это в разрез палатки, и всунулась вовнутрь.

— Ты не спишь? — удивилась она.

— Я все слышал.

— Да я так, чтоб она отстала.

— Нет, Лариса, я ухожу.

— Как хочешь! — вспыхнула девушка и вынырнула назад.

Вещи мои были собраны, я решил не переодеваться и решительно выбрался из палатки.

Отец с матерью находились в своем убежище, Лариса сидела на нашем пригорке, спиной ко мне, сцепив руки в замок. Я бросил последний взгляд на любимый силуэт и зашагал к автобусу.

Билетов на самолет до Е-бурга не было. Купил на Пермь, и то на следующий день.

Устроился в местной гостинице и отправился по городу, убивать время.

Побродил по магазинам, прошелся вдоль величественных корпусов «Атоммаша», купил мороженое и сел на скамейку.

Тоска!

Ноги сами понесли к дому, где жили родители Ларисы.

«Зачем?» — сверлила мысль.

На скамейке перед домом… сидела она. В легком полупрозрачном сиреневом платье, сомкнув крепкие загорелые коленки. Она смотрела в другом направлении и не заметила, как я подошел.

— Лара!

Девушка вздрогнула, как-то медленно поднялась, словно ее оставили силы, и без слов обняла меня за шею. Мы даже не поцеловались, только стояли и молчали.

— Пойдем в дом, — прошептала наконец она.

— Там мать? — испугался я.

— Мы договорились, все нормально, — потянула Лариса меня на крыльцо.

— А мы думали, ты уже улетел, — радостно встретила «теща».

— Садись, садись! — засуетился отец. — Сейчас коньячку!

Гостеприимство Владимира не удивило меня, но… Маргарита?

Она объяснила все сама, как только опрокинули по первой.

— Мы тут решили на семейном совете, — обвела она рукой родню, — живите с Ларисой!

«За что такая милость»? — хмыкнул я про себя.

— Ты человек взрослый, ученый, девочку пока сюда взять мы не можем, ей надо колледж закончить, мы думаем, что ты поможешь ей учиться.

— Конечно, помогу! — с готовностью откликнулся я на степенную речь «тещи».

— Это ей папа внушил, — шепнула Лариса мне на ухо.

Отец довольно улыбался, и я понял, что в душе он больше матери переживает за судьбу дочери, но не высказывается — молчун по характеру.

— Только одно условие, — продолжила «теща», — прекратите пить!