А Майкрофт смотрел по сторонам. Он не раз бывал уже в квартире своей невесты, но впервые смотрел на нее чужими, заинтересованными, глазами.
Мебель песочного цвета, гладкие полы, повсюду запах чистоты и лимона. Акварели на стенах, уютные занавески, которые скрывали раскидистые растения на подоконниках. Каждый выходной прогулки в парке или походы в музеи, кинотеатры. Жилище выглядело основательным, не просто временное прибежище. Его любили, обставляли со всей старательностью, надеждами на лучшее.
Напротив сидела рыжеволосая красавица и умница дочь, готовая за мать порвать любого. Даже сейчас она кусала губы, что-то подозревая.
Он понимал, почему Грета согласилась променять вечную войну магического мира на уют и спокойствие обычного общества. Майкрофт лишь не понимал, почему она до сих пор не сказала ему правды. В груди зрела иррациональная обида, на которую он не имел права. По крайне мере, пока не узнает все до самого конца.
- Прошу, - Грета поставила три чашки чая на стол, села на соседнее место. - Так что случилось? На тебе лица нет, Майкрофт.
Холмс вздохнул. Он уже знал, что сделает. Столько лет он шел вперед ради своего положения, отдавал время, силы, собственную жизнь, жертвовал желаниями, семьей. И сейчас он тоже поступит правильно. Если Грета Джоркинс на самом деле Маргарет Поттер, он…
- Вот, - он положил на стол портрет вместе с составленным экспертами отчетом.
Посмотревшая на страницу женщина побледнела как полотно. Лили, сунув любопытный носик, поджала губы и… достала пистолет.
- Что вы планируете делать, мистер Холмс?
Майкрофт не знал, что убьет его быстрее: заклинание из палочки Греты или пуля из пистолета Лили. В том, что младшая Джоркинс пойдет на преступление, он не сомневался. Мать для нее являлась всем, Лили с радостью умерла бы ради нее. И это не Грета так воспитала ее, девочка сама все для себя решила.
А вот Грета не станет его убивать и дочери не позволит, Майкрофт просто знал это.
Он повернулся, притянул к себе пустую кастрюлю, поставил ее на стол под двумя пристальными женскими взглядами. Затем поджег документы и бросил их в посудину.
Даже если Грета Джоркинс на самом деле Маргарет Поттер, он будет просто любить ее.
- Больше экземпляров не существует, электронных носителей нет. Эксперты из независимой лаборатории, с которыми ты не пересекалась. В подробности дела я их, разумеется, не вводил.
Лили расслабилась и убрала пистолет.
- Думаю, вам надо пообщаться, - подмигнула девушка и вышла из кухни танцующей походкой.
- Она не рассматривает карьеру в качестве полевого агента? - с интересом спросил Майкрофт. - Столь гибкая психика не должна пропадать.
Все это время смотрящая в стол Грета нервно хохотнула, а затем разрыдалась. Горько, с чувством, выплескивая всю боль, пережитые страх и напряжение.
Майкрофт притянул ее к себе и посадил на колени, прижимая к груди. Вина жгла каленым железом. Испугал, заставил понервничать. Дал усомниться в себе. Больше он таких ошибок не допустит. Грета станет Холмс и никуда от него не денется. Равно как и ее заноза-Лили.
- Прости, это все нервы, - повинилась женщина, вытирая слезы.
Майкрофт выпустил ее из своих объятий, и Грета вернулась на прежнее место, отпила холодный чай.
- Спрашивай, ты же хочешь что-то узнать, - губы еще дрожали, но она нашла в себе силы слегка улыбнуться.
- Как ты стала Гретой Джоркинс? Что произошло с Гарри Поттер?
Невеста покрутила чашку, на пальце блеснуло кольцо из белого золота. Бриллианты Грета тоже не слишком жаловала, и Холмс приобрел плоское украшение, весьма красивое. На изящной руке смотрелось превосходно.
- После битвы за Хогвартс я пробралась в свою башню и завалилась спать. Совсем не осталось сил. Моя мать отдала за меня жизнь, поставила защиту, которой хватило на семнадцать лет. По сути, я сделала то же самое. Умерла за своих друзей. Только не учла одного: мама умерла навсегда, а я вернулась. В то время, как ее жизнь легла в основу защиты, свою я подпитывала из собственных резервов. Защищала всех, кто был тогда в Хогвартсе. И выдохлась к окончанию. Я убила Тома, мы победили. И все, на что хватило меня, это лечь спать.
Проснулась я уже в психиатрическом отделении Мунго. Там мне популярно объяснили, что до того дня не существовало прецедентов, когда хранилище части души оставалось бы целым и невредимым. Поэтому меня нужно… исследовать, проверить, не ранена ли, не пропала ли магия. И так далее, и тому подобное. В то время я любила весь свет, верила им. Изо дня в день меня поили зельями, проверяли. Ко мне приходили друзья, желали выздоровления. Поклонники слали письма.
А через две недели я поняла, что никто меня выпускать не собирается. Состояние признано удовлетворительным, здоровье в норме, но…. Молоденькая ведьма из регистратуры пронесла ко мне тайком прессу. Обычно у меня ее отбирали, говоря, что не следует волноваться, читая о погибших и раненных, об отлове оставшихся сообщников.
Никакого отлова не существовало. Шли суды над Пожирателями Смерти, их состояние переходило во власть чиновников министерства, к пострадавшим в ходе войны. Мои друзья давали интервью, участвовали в процессах против “врагов”.
А главную Героиню признали невменяемой. Слишком большая нагрузка и ответственность привели к тому, что Маргарет Поттер заполучила расстройство личности. Ходили слухи, проскальзывали намеки, что я заполучила себе часть силы Темного лорда, что теперь пойду по его стопам. Стану таким же чудовищем.
Сначала хотелось рвать и метать, хотелось требовать выпустить меня отсюда. Меня спасли слова одного учителя. Профессор никогда меня не любил, даже ненавидел. Но всегда защищал, оберегал, по-своему заботился. Даже не обо мне, а о матери, в память о ней. Так вот, он всегда считал, что я сначала действую, а затем уже долго и со вкусом раскаиваюсь в содеянном.
Меня это остановило. Из Мунго просто так не выпустят, так что приходилось действовать хитростью. Иначе… иначе я бы лишилась Лили.
Благодаря все той же ведьме мне удалось выбраться из больницы. После чего я закрылась в доме, доставшемся по наследству от крестного. Единственный раз, когда я показалась на людях, перед самым своим отправлением в мир маглов, был на суде над Люциусом Малфоем. Мы недолюбливали друг друга, однако в тот момент во мне говорило желание сделать все в пику обществу, как можно больше досадить тем, кто посчитал, будто может решать за меня. Глупо, немного самонадеянно, но таков возраст. Я пришла на суд, я солгала на суде. Ради Малфоя и его семьи. Сказала, что они всегда помогали, работали на меня, на моего наставника. Что они были шпионами на стороне Света. Их оправдали, а я исчезла. Переехала в Кардифф. Часть наследства перевела в фунты, сделала себе поддельный паспорт. За деньги можно и не такое, а магией можно убедить кого угодно в чем угодно. В тот момент мне было плевать на методы, я хотела жить, хотела, чтобы мой ребенок жил. Хотела оставить позади грязь, все обвинения и нелепую славу.
Она тяжело дышала, стискивала палочку изо всех сил.
- Почему ты не сказала ничего друзьям? - Майкрофт смотрел на невесту с болью.
- Потому что у меня не осталось друзей, - вскинула голову Грета. - В зале суда Рон начал кричать, что я во всем виновата. В смерти его брата, в смерти остальных. Что я должна была погибнуть за них, должна была сделать все раньше, чтобы никому не пришлось умирать. Тысячи магов испугались пяти десятков, подчинились им чуть ли не с радостью. Те, кто имел образование, силы, ждал, когда же их проблемы решит вчерашняя школьница, - Грета говорила зло, буквально выплевывая слова. - А я всего лишь Пожирательская подстилка, продалась…. В общем, Рон много чего говорил. И я видела по глазам остальных, что они согласны с его доводами.
Пожирательская…. Майкрофт знал, что так называли последователей главного террориста. Неужели Грету…. От этой мысли стало нехорошо.
- Тебя… изнасиловали?
- Что? - женщина удивленно хлопнула глазами, отвлекаясь от кипящих внутри эмоций. - Нет, нет, не изнасиловали. Все произошло по доброй воле. Незадолго до битвы за школу, я проникла внутрь и пришла к директору. Не составило труда догадаться, кто нам помогал все это время. Проблема лишь в том, что профессор не хотел жить, хотел лишь завершить эту ненормальную войну. Я пришла к нему сама и попросила…. С его стороны это была жалость, с моей - желание хоть ненадолго почувствовать себя живой. Потом уже, в Мунго, я поняла, что беременна. На самом деле, я провела там два месяца, а не один, как говорилось в газетах. Меня упрятали в отделение сразу. Но в первый месяц Лили никак себя не проявляла, и врачи не заметили, да и не проверяли нарочно. А когда я догадалась…. Мне было ради чего жить, сражаться. Сбегать.
