Итак, если задуматься над ситуацией, учитывая знание канона, что мы можем сказать? Странный ритуал, который, как я подозреваю, все-таки завершился. И Воландеморт возродился во всей своей змеелицей красе. Кому это выгодно? Подозреваю, что ответ на этот вопрос такой же, как и на “Кто подкинул мое имя в Кубок?”.

Жил-был волшебник Томас Реддл, создал он несколько кусков своей души, да вот беда, развоплотился, неудачно столкнувшись с прежним Гарри Поттером. А если учитывать, что мальчик все-таки умер, то и крестраж в нем, скорей всего, последовал на тот свет. Осталось еще несколько кусков. Вся проблема в том, что основной огрызок где-то шляется, периодически захватывает преподавателей Защиты и пытается возродиться. Можно сколько угодно уничтожать остальные осколки, но пока жив основной, Томас тоже будет существовать. А убить бесплотного призрака невозможно, уже проверено на Пивзе. Кто только не пытался прикончить вредного полтергейста!

Но вернемся к нашим лысым баранам. Тени причудливо изогнулись на потолке, словно следя за ходом мыслей.

Чтобы уничтожить основной осколок, нужно сначала привязать его к определенному, только что созданному телу. “Стальной алхимик”, отпусти меня, не хочу думать о гомункулах! В любом случае берем за аксиому, что Реддл ныне здравствует, значит, пришла пора убрать другие крестражи, а самого маньяка грохнуть последним. Кто это сделает? Да в принципе может любой сильный маг.

И тут мы натыкаемся на Гарри Поттера. Если в нем нет крестража, то нет смысла и трогать мальчика. Но если он есть….. Думаю, тот, кто запульнул мое имя в Кубок, считал именно так. Что я очередной крестраж Томного… тьфу ты, Темного лорда. Значит, надо заставить один крестраж обрабатывать остальные, что может быть проще! Связать его с новым телом Тома, показать, какие зверства тот может творить, дать мотивацию.

И вот тут происходит колоссальный облом! Мало того, что мальчик никаких снов не видит, так еще и на ритуал не попал, не дал свою кровушку.

Кто мог подсунуть имя? Кто мог преодолеть колдовство, если я убрал основных “претендентов” на титул главного помощника в возрождении лордов? Кто так озабочен полным обезвреживанием этих самых Темных лордов всех мастей?

И кто попытался обработать меня на несение Света, причинение Добра и нанесение Справедливости желающим и не желающим?

Директор Дамблдор. Может, я сужу слишком строго, так как лицо самое заинтересованное, но больше на ум не приходит никто. Даже Малфой. Этот скорее удавится за свое благополучие, нежели за войну во имя каких-то пропагандистских лозунгов.

Если он знает о крестражах, то остальные запчасти из конструктора “Собери Темного лорда в домашних условиях” уже уничтожены. А если нет? Снейп не мог разгадать, что за вещицу я ему принес на втором курсе, так как никакого исследования не состоялось. Вполне возможно, он даже не знает об их точном количестве. И ищет подтверждения, догадки. Можно проверить в доме Сириуса, спросить Кричера о медальоне. Правда, в таком случае необходимо запастись сильными транквилизаторами.

И заранее предупредить директора о количестве и внешнем виде остальных крестражей. В конце концов, проделал же я это с Тайной комнатой, кто мешает мне повторить опыт? Но потихоньку, по одному выдавать секреты, никто не поверит в сразу обвалившиеся плюшки и ватрушки. Пусть посчитают выдумкой, предупрежден, значит вооружен.

А потом уже можно будет обследоваться на предмет темных проклятий в Мунго. Или попросить помощи у того же Малфоя, вряд ли он захочет возрождения и диктатуры бывшего хозяина. Но все потом, сначала нарисовать, чтобы иметь алиби и повод для обследования. Не верю, что маги, научившиеся сдерживать оборотничество, прочищать мозги после двенадцатилетнего воздействия дементоров, не сумеют почувствовать темную магию в одном кривом шраме.

Меня больше интересует, что будет делать директор с воссозданным Темным лордом? Если это в самом деле Дамблдор занимался возрождением, то он никуда не отпустит Томми, будет держать в клетке. И не даст сбежать. Без моей крови, без четкого объявления войны, спускать его с поводка бесполезно.

Но кто знает, как на самом деле размышляют гении. Как Скарлетт, я подумаю об этом завтра.

- Эванс, давненько не виделись! - Зорана обняла крепко, даже послышался хруст костей. - Неужели соскучился по моему гювечу?

- Ох, Зорана, вы себе не представляете, как соскучился! - вдохнул аромат, текущий из лавки с наслаждением, пока руки сами расставляли мольберт и доставали листы и карандаши.

Мегги приветственно махнула рукой, занятая парой пожилых людей, что хотели бы карикатуру на память о Камдене. На кончике носа, в окружении веснушек, красовалось яркое черное пятно. Снова рисовала только грифелем, а затем чесала нос. Неисправима!

- Весь учебный год только о нем и мечтал, - закатил глаза. В животе согласно заурчало, на что женщина рассмеялась и передала мне пластиковую тарелку с уже приготовленной Раданом порцией.

- Перекуси, пока клиенты не набежали, - морщинки-лучики разбежались от глаз. - Как учеба?

Раннее утро, только Мегги повезло с клиентами, основная масса туристов пока еще спала или посещала другие достопримечательности, так что можно и поболтать.

- Год выдался напряженным, но все закончилось. Наконец-то могу расслабиться и отдохнуть как следует.

Для нашей компании работа являлась лучшим отдыхом, хотя бы потому, что Зорана, Радан, Мегги и я обожали свою деятельность. Кто готовить, а кто рисовать. Правильно говорят: “Найди себе работу по душе, и не будешь работать ни дня”.

В обеденный перерыв Мегги подошла с уже привычными стаканчиками с чаем. Мы поднялись на шлюз, обменялись бутербродами, хихикая, как заговорщики.

Выставка, на которую мне удалось ее сплавить в самый первый раз, дала плоды. Девушка не стала известной в мгновение ока, разумеется, нет, так это не происходит. Однако ее заметили, критики дали довольно-таки положительные отзывы, не без замечаний, но ведь и подруга всего лишь студентка.

- Как у тебя дела?

Вместо ответа девушка подняла руку, тыльной стороной ко мне. На безымянном пальце горел золотом тонкий ободок кольца.

- Кажется, твое проклятие все-таки сбылось, - она усмехнулась. - Я стану мамочкой для Тревора.

Мило покраснела, уткнулась взглядом в темную воду под мостом.

- Поздравляю! Или… - неожиданно обеспокоился. У Мегги большая семья и мало денег. Она могла заставить себя ради благополучия матери и младших братьев.

- Нет-нет, что ты! - правильно поняла девушка, сделала глубокий глоток. - Просто…. Не имеет значения, что он старше меня, это только Дэвида беспокоит. Однако… вокруг него всегда полно известных женщин, популярных моделей. По сравнению с ними я выгляжу… бледно.

Оставалось только закатить глаза.

- Он мужчина, старше тебя, тут ты права. Значит, у него было время все обдумать, нагуляться, а теперь он созрел для семейной жизни. С тобой. Он выбрал тебя, а не кого-то иного.

Мегги посмотрела с такой надеждой, что хотелось дать подзатыльник Дэвиду Дэвису - ну, и имечко! - за то, что не сказал сам. За то, что психологом работает мальчишка-художник на мосту рядом со шлюзом.

- Твой друг дело говорит, дорогая, - смутно знакомый голос. Дэвиса-старшего с тех пор я не видел, успел слегка подзабыть.

Мегги пискнула, развернулась резко… и попала в руки своего жениха.

- Я люблю тебя, я выбрал тебя. И больше никто мне не нужен. Мать Тревора была моделью, так что, поверь, в них я разбираюсь. Ты в сотню раз лучше.

С каждым словом девушка краснела все больше и больше.

Обязательно надо нарисовать картину, где эта пара на мосту в Камдене, обнимается и целуется. Целуется?! Ну, и шустрые же люди пошли!

Барахла в доме Блэков накопилось немерено. То есть, не барахла, а важных, темных артефактов. Но кто знает, как я на самом деле думаю о табакерке с паучьими лапками или о шторах со страстью к крепким объятиям.

В первую очередь мы решили отреставрировать все древесное, сменить обои. Будь воля Сириуса, он бы оформил дом в красно-золотистых тонах. Удалось уговорить на нейтральное синее с серебром. Вроде и от меня, и от… меня, хи-хи-хи.