Рука тянется к животу, в котором пульсирует жизнь. Так… приятно. Это ее, только ее.

— Прости, я не хотела бы тебя тревожить, но… мне больше не с кем об этом поговорить.

Медея не хочет говорить, она хочет раствориться в мягкой глубине кресла, но взгляд кузины откровенно паникующий, глаза подозрительно блестят. Мари, ее маленькая Мари, нуждается в ней.

— Помнишь, ты просила меня присмотреться к Артуру?

— Это было почти год назад, — устало напоминает Медея.

— Да, но тогда ты подхватила эту дурную магическую лихорадку, и у меня совсем вылетело из головы. Прости. Я сделала, как ты сказала… Артур… он… Не красив, у него в самом деле нет денег, но я думала, что это не беда. Мне бы хотелось, чтобы у нас было как у вас с Эмори… Прости… Пока… Артур где-то нашел огневиски и набросился на меня, сказал, что я начала отдаляться, а так быть не должно, ему не такое обещали…

Медее, честное слово, не до излияний сестры, но против воли она прислушивается, выбирает информацию, и гнев поднимается в груди. Кто-то пообещал ее дорогую кузину какому-то бедняку? Грубияну, посмевшему поднять на нее руку?!

— Меня тогда спасла Белла Блэк, а после… Все так закружилось. Мне нравится Рабастан Лестрейндж, но… я не знаю, как сказать папе. Как попросить его расторгнуть помолвку с Ноттом. Скоро мы заканчиваем Хогвартс, и… хотели бы пожениться, а после попутешествовать по континенту.

— Твой отец тебя слишком любит, он согласится на любую достойную кандидатуру, равную по значимости Магнусу Нотту. Однако… Артур Уизли — не тот человек, из-за которого стоит ссориться с родителями.

— Да, — Молли выглядит пристыженной, и Медея привычно распахивает объятия. Кузина тут же оказывается на коленях, обнимает ее, гладит по животу, пока еще плоскому, незаметному.

— Поговори с отцом. Ничего страшного не случится, обещаю. А лучше, если Рабастан поговорит.

Молли пунцовеет ушами, но кивает.

— Спасибо.

Через сколько кузина уходит, Медея не знает. Зато теперь понимает, зачем ее отправили сюда, именно в это тело. Исправить, не допустить союза Артура и Молли, не дать сломать жизнь пусть недалекой, но милой и приятной девушке со светлым будущим, в которое теперь можно смотреть с оптимизмом.

Дверь снова скрипит, на этот раз Магнус Нотт прилизанный, не врывается в развевающейся мантии. Выправка боевого мага, нашивки на мантии — знак уполномоченного представителя международной Гильдии. Стихийник, чья сила ощущается даже на расстоянии.

С годами стал только краше. Жаль, Молли не хочет именно его — была бы как за каменной стеной. Впрочем, Лестрейнджи тоже своего не отдают.

— Мадам, — он осторожно опускается на одно колено перед креслом, в котором полулежит Медея, берет тусклую, прозрачную руку в горячие, сильные, мозолистые пальцы. Так странно — ощущать тепло сейчас, когда ей так холодно. — Мадам, — снова зовет мужчина, — если вам когда-нибудь понадобится сила боевых магов, по любой причине, без оплаты и клятв, вам стоит только позвать. Я лично уничтожу каждого, кто осмелится причинить боль вам или вашему ребенку.

— Благодарю, мистер Нотт, — слабая улыбка все же возникает на губах.

Волшебник кивает, прощается и выходит. Через прикосновение он как будто передал толику своего желания жить, потому что Медея впервые за последние дни чувствует голод.

— Фрея! — верная домовушка появляется немедленно, смотрит с такой надеждой, что невольно становится стыдно. — Приготовь мне, пожалуйста, чай с гренками… и омлет, пожалуй.

Впервые за последние дни ей чуть-чуть хочется жить.

***

— Мерлин, это какой-то кошмар! Родственники Басти, родственники Беллы, родственники папы — у меня голова кругом идет! А еще угощения, нужно побеседовать с каждым…

— У меня огромный живот, мутит от запаха духов, меня охраняют все Шаффики вместе взятые, а еще жутко болят ноги.

Кузина пристально смотрит пару секунд и признает:

— Ты победила!

Она прекрасна в новой мантии, в новом статусе миссис Лестрейндж. По-настоящему расцветает от каждого взгляда супруга, который не ревнует ее разве только к Медее и почему-то Магнусу Нотту, кружащему неподалеку. Так что аловолосая кузина — единственная возможность для молодой хозяйки приема отдохнуть от вереницы новых лиц.

— Уже решили, куда поедете в первую очередь?

— Начать решили с Италии, — улыбается Молли, затем вспыхивает, наклоняется. — Кстати, ты слышала, кто-то убил Томаса Реддла, видного ученого. Представляешь, Отдел Тайн обнаружил, что он многократно проводил в отношении себя страшные темные ритуалы. Вдобавок шантажировал некоторых аристократов, ставил им метки — как скоту какому-то! Собирал армию.

— Почему ты говоришь это мне?

— Беллу тоже пытались завербовать, да и к Басти обращались. Но не это главное. Знакомый Руди из Аврората сообщил, что в столе Реддла найдены записи о будущих рекрутах. Там стояло твое имя. Вроде как он планировал через тебя и твоего ребенка добраться до библиотеки Шаффиков.

— Да что там может быть у них в библиотеке! — отмахивается Медея.

Но Молли серьезна, это пугает.

— Не скажи. У них в библиотеке есть фолианты, которые не снились даже Блэкам! Магия друидов, египетская, восточная.

Медея припоминает, что да, действительно, что-то такое есть, но Шаффики уже давно занимаются исключительно гербологией и чарами — дисциплинами, к которым имеют наибольшую предрасположенность.

— И как погиб несостоявшийся Темный Лорд?

— Сгорел, — Молли пожимает плечами. — Как будто в окно просто влетела молния — или огненный шар — ни следов, ни улик. Подозревали Нотта, как единственного огненного стихийника на островах, но у того алиби — он с группой гонял акромантулов в Запретном лесу. Их там столько развелось! Начали даже на кентавров нападать!

Медее отчего-то нехорошо, внутренности скрутило болезненно. Темный лорд… мертв? Вот так просто? Это невероятно! И красавица Белла не станет сумасшедшей, и Поттеры не погибнут…

— Медея, милая, может, переедешь к нам на время? В родовом особняке защита лучше, чем в твоем коттедже. Пусть Эмори его защитил, но… все равно… мне было бы спокойнее…

— Молли, боюсь, я вынуждена отказаться, — со своим обычным хладнокровием заявляет женщина, так как понимает причину внезапной боли. — Кажется, я отправлюсь в Мунго. Не могла бы ты позвать кого-нибудь из Шаффиков? Не кричи! — одергивает собравшуюся было запаниковать сестру. Не хватало еще испортить праздник, тем более, боль пока еще терпима.

— Миссис Лестрейндж, делайте, как сказала ваша сестра, — крепкая рука не дает упасть, — а я позабочусь о ней.

Магнус Нотт выводит ее под руку на балкон, откуда женщина вместе с примчавшимся братом Эмори порталом перемещается в приемный покой Мунго.

Через шесть часов у нее на руках оказывается маленький Эмори Игнотиус Шаффик, долгожданный наследник, а его дядя усиленно заливает слезами рукав праздничной мантии.

Медея чувствует себя как никогда счастливой.

***

Ее охраняют. Медея понимает это далеко не сразу, загруженная многочисленными родственниками, крутящимися возле долгожданного наследника, который тоже любит привлекать к себе внимание, поднимая в воздух все, что попадается: от игрушки до мамы. Это радует, ведь у ребенка стабильный дар, он сильный маг. Поэтому женщина замечает слежку не в первый месяц и даже не во второй, лишь когда, сидя на качели в саду в редкие минуты перерыва, бросает случайный взгляд на заросли возле дома. И сразу просит о визите возможного инициатора данного безобразия.

Магнус Нотт красив, самоуверен, но не нагл, что определенно делает ему честь.

— Мистер Нотт, безусловно я признаю эстетическую привлекательность оставленного вами на мое попечение мальчика, однако он совершенно не вписывается в концепцию моего сада.

— Вы позволите принять эти слова за комплимент или вновь сошлетесь на банальное проявление вежливости?

Медея не сразу понимает, о чем конкретно идет речь, пока не вспоминает их первую встречу. Воспоминание смутное, кажется, она в самом деле что-то такое говорила, больше отвлеченная переживаниями о будущей встрече с женихом, нежели о расположении молодого боевика.