— Она — дворянка, просто из другой страны, — пояснил я.
Медведь повеселел. Дело уходило из его ответственности. Кроме того, Гоби оставалась ему как приз.
— Я, пожалуй, тоже женюсь тогда, господин граф… На Еве, то есть на Гоблинше. Так-то они были такие подруги, что не влезешь между ними, а теперь можно. Но Гоби не уедет к моей матери, останется на войне. Скажите, господин граф, а вы уверены, что Змея уедет от вас, с фронта?
Медведь хорошо знал своих наемниц.
— Придется, — пояснил я, делая рукой округлое движение перед животом.
— Ну это другое дело! Тогда она поедет. И правда, чего ждать? Война, надо спешить. Мало ли…
— Именно, — сказал я. — Помнишь, как девок послали под огонь? Если бы эльф и я за ними не вышли, не было бы у тебя наемниц.
— Вы думаете, это за ними была засада? — насторожился Медведь.
— Скорее всего. Надо бы зубы Лимару посчитать за это задание, но это потом. Сейчас я хочу убрать ее отсюда. Передай мое письмо вверх по команде в полк, а я от себя имею право обратиться в дивизию. У меня в связи с затишьем есть законный отпуск. Завтра, я надеюсь, мы подпишем бумаги и уберемся. До завтра она никуда не идет. А тебе совет, как другу (при слове "друг" Медведь внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал): женись скорее. Подробностей сказать не могу. Но спеши. И присмотри пока за Змеей, прошу тебя. Очень мне все эти засады не нравятся.
— Ясно, — сказал Медведь. — Я присмотрю.
Уже выходя, я повернулся к нему с порога:
— А чего это ты Гоби Евой назвал?
— Так Гоби по-настоящему Евлалией зовут, господин граф, — весело ответил Медведь.
— Так она христианка, что ли? — удивился я.
— Христианка и венедка, господин граф, — пожал плечами сержант. — Или, как они говорят, славянка. Я сам Одину поклоняюсь, как все даны, но это не мешает.
— Не знал… Ну, пока, — сказал я и ушел. Мне надо было спешить в дивизию.
Когда я вечером вернулся, злой Медведь сидел с перевязанным плечом, а девушки, сидя рядом, поили его самогоном и ругались последними словами. Как оказалось, Лимар попытался послать их в дневной секрет за третью поляну. Змея отказалась, как уходящая в отставку. Он ни с того, ни с сего захотел вдруг её пристрелить за неповиновение, но Ветка нацелила на него стрелу, а Гоби своей железной хваткой взяла за руку. Медведь вышел на шум, и Лимар сходу обвинил девиц в бунте. Медведь послушал его, и, как старший по званию, приказал ему убраться. Лимар вдруг схватился за пистолеты и получил по морде от Медведя. Лежа на земле, Лимар все-таки смог выстрелить в Медведя, а затем в Змею.
Гоби опять толкнула, на этот раз Змею, и пуля пролетела мимо, а Ветка пришпилила Лимару руку с пистолетом стрелой к земле. Его разоружили и немного побили ногами. Теперь перевязанного Лимара должны были везти в дивизию на дознание, и побыстрее, так как собравшиеся наемники поговаривали о допросе с огоньком и о петле. По закону о наемных отрядах они могли сделать это, поскольку Лимар давал им клятву как член отряда.
— Теперь понимаешь? — спросил я Медведя.
— Теперь понимаю, господин граф, — мрачно ответил он. — Правы вы были. Завтра же потащу Гоби к полковому жрецу, пока есть время. Он с Одином не в ссоре, распишет в два счета.
Надо было спешить. Я официально заявил наемникам, что Змея выходит замуж за меня и уходит из отряда. На причитающееся ей жалование я завтра устраивал угощение. Отряд и Медведь официально сняли с нее клятву, и наемники спросили, как жертву покушения: не хочет ли она попечь пятки Лимару? Я объяснил, что за этим кто-то стоит, что Лимар — явный шпион, и что я, как офицер, передаю это дело военному следствию. В отряде огорчились, но от Лимара отвязались.
К вечеру из полка прибыли судейские с охраной, и Лимара увезли к прокурору дивизии. Я послал с их конвоем мое письменное обьяснение.
Назавтра стычек с противником не было — спокойный день. Я сговорился с вечера с нашим интендантом, а девочки — с маркитантками, и угощение вышло на славу. Никто особенно не удивился тому, что с утра, взявши пару ребят и Ветку в свидетели, мы с Змеей, Медведь и Гоби сбегали к жрецу и договорились о вступлении в брак.
Праздновали по-солдатски, все вместе. Собрались все наемники, кроме часовых, и все маркитантки из обоза. Полковой священник в два счета окрутил нас с Калилой и Медведя с Гоби. Он прочел молитвы, ткнул нас лицом в статуэтку богини любви для поцелуя, подписал брачные свидетельства, получил плату и деликатно ушел, чтобы не мешать веселью. И веселье зашумело. Наемники ревели традиционные свадебные песни вроде "Пора в постель, пора в постель, и дай вам боги красивых детей!" так громко, что на пьянку подтянулись свободные от дежурства пикинеры из соседнего полка. Я был готов к этому, и мы вскрыли запасную бочку "зимнего", вымороженного самогона особой крепости. Появилась та же самая музыка из обоза — скрипка, флейта, гармоника и бубен — и солдаты начали танцевать с маркитантками.
Было очень весело. Мы со Змеей и Медведь с Гоби все время целовались на потеху публике, и чувствовали себя великолепно. Я уже хорошо знал обычаи наемников, и меня нисколько не поразило, что в дым пьяные ребята беспощадно следили за порядком и не допустили ни одной драки, даже с пикинерами.
Ночь после свадьбы была самой чудесной ночью в моей жизни. Наконец-то мы до утра были одни в постели, без подруг и сослуживцев вокруг. Нам было что делать и о чем говорить. Мы были пьяны от счастья.
На следующий день Змея получила выходные документы от полка. Я уже имел отпуск на десять дней, и мы собрались ехать домой, представить Калилу родителям. Я собирался оставить ее там и на луну-две вернуться дослужить с наемниками. Затем, как я уже был извещен, меня ждал перевод на море, на Черный флот, базирующийся на столичную гавань.
Перед отъездом я имел интересный разговор с Веткой.
— И что теперь? — спросил я.
— Ну, охрана моя кончена… Завтра подам на конец контракта, через луну освобожусь. Охранять теперь некого. А Гоби замуж вышла за Медведя. Её работа тоже кончилась. Теперь просто воевать будет, защищать-то уже не надо.
— Ты думаешь, она тоже охраняла? — задумчиво спросил я.
— Наверняка. Просто это не эльфы, а какие-то люди нанимали. Я думаю, у семьи Змеи были друзья, которые их не забыли… А меня сам понимаешь кто послал. Мы Лорасо тоже не забыли. А как тебе понравились маркитантки?
Я охотно поменял тему.
— А что с маркитантками? — спросил я.
— Ну, они же шлюхи шлюхами, а рыдали на свадьбе как подружки невесты. В три ручья.
— Ты просто плохо понимаешь людей, — ханжески сказал я. — Вы, как подруги, переживали за нее, а шлюхи — и за нее, и за свою несостоявшуюся судьбу.
— Ну, разве что так, — задумалась Ветка. — Слушай, вот такой больной вопрос… Ты только не бей меня за него по шее…
— Не буду, — удивленно дал слово я.
— Кстати, где сейчас Альта?
— Вчера к брату в порт Панкара улетела. Он там работает воспитателем в детском доме. Ночью она прилетит.
— Так он уже работает? Я думала, он лет через десять раскачается.
— Кирмон поднажал. Ему важно, что Кирдан сможет понимать психологию людей. Зачем — спроси сама.
— Спрошу. Надо будет съездить туда, когда освобожусь. Адрес есть?
— Я оставлю.
— Так вот, вопрос: а как Альта к свадьбе отнесется?
— Уже отнеслась положительно, — сказал я с удовлетворением. — Мы уже давно спланировали женитьбу, и она знала. Видишь ли, Альта еще мала, год до совершеннолетия. И потом, замуж ей за человека нельзя, правила такие.
— Подумаешь, — небрежно сказала Ветка. — Да чихала Альта на все правила. Ты хоть раз видел, как она на тебя иногда смотрит?
— Ты не поняла, — объяснил я. — Это даже не запрет Великого Дракона — это закон. И потом, она, мне кажется, думает, что вот она повзрослеет, а там посмотрим. Скажем, твои тискания с Калилой ее нисколько не удивили. Ну, она немного ревнует Калилу ко мне, конечно. Но и думает, что Калила — красавица и теперь её подруга, и почему бы и нет? А я — муж Калилы — тоже лучший друг. Словом, драконы планируют вперед самое малое на тысячу лет, — повторил я старую шутку магов.
