- Ну как? - он снимает с Вишни нелепую шляпу и осторожно целует девочку в затылок, и смотрит в зеркало поверх ее затылка, своими чудными драконьими глазами.

- Я молодец, - Вишня ловит в зеркале его взгляд, - хорошо получилось.

- Спасибо, что пригласила, - нелепая шляпа отлетает куда-то прочь, и горячая рука опять смыкает вокруг Вишни кольцо, пальцы в перстнях ложатся на черно-серебряное шитье, - Это было не твое, тебе такое не идет.

Это объятие - как огненный круг - и тепло за спиной. Ощущение покоя и защиты. Все так, как надо. Ты наконец-то дома. Все так, как и должно быть.

- Не говори в моей голове, - напоминает Вишня.

- Это уже не я, это ты сама, Лавиния, - он улыбается, и Вишня вдруг понимает, кто это. Странно, что раньше не понимала.

- Как тебя зовут?

И он склоняется к ее уху, и шепчет свое имя. В его шепоте и лукавство, и гордость. Он словно читает то, что уже написано у нее перед глазами - бегущей строкой, как субтитры. Ты ведь уже знаешь это, правда? Спасибо, Лавиния, спасибо, что пригласила.

Красный мяч летел, летел над морем - и закачался на волнах, и поплыл в направлении Швеции. С берега раздался рев, и мамаша засучила трикотаны и отправилась выручать мяч. Лека сидела на полотенце с мечтательным лицом, а Вишня - с мрачным. Панамы на ней не было. Лямки ее комбинезона были отстегнуты - она так и пришла от палатки, штаны спустились на бедра и стали наконец-то нормальной длины.

- Где-то сейчас наши принцы? - вздохнула Лека, - Марек и Казик?

- Подушки давят, - предположила Вишня.

- Что у тебя со штанами? - спросила Лека, - И где шляпа?

- Лямки провалились в туалете в очко с говном, - злобно отвечала Вишня, - пока я пыталась их отстирать - на шляпу насрала чайка. Чуть-чуть попало и мне на хвост.

- Ты шутишь? - не поверила Лека.

- Если бы. Дискотэка, как говорит наш Марек, отменяется. Я вся воняю, как золотарь. Как засранный золотарь. Как протухшая треска.

- Переоденься, - предложила Лека, - и вымой голову.

- Второе невозможно, хвост зацементировался. И первое - невозможно, не во что. Не в папины же штанцы - я в них утону. А шляпу я, кстати, выбросила. Тульпа изменит вашу жизнь, да.

- А причем здесь тульпа? - удивилась Лека.

- Да так. У вас в хламе есть - ножницы?

- Зачем? - испугалась Лека.

- Увидишь.

Вишня первым делом обрезала хвост, и Лека помогла ей выстричь коротко затылок - получилось непонятно, то ли средней красоты девочка, то ли неприлично хорошенький мальчик. В любом случае - симпатично. Вишня вернула на нос очки и посмотрела на себя в зеркальце.

- Я похожа теперь на Егора Летова, - сказала она грустно.

- Нет, на Энни Леннокс, - утешила ее Лека.

Вдвоем они отрезали от комбинезона лямки, и Лека утащила вонючие обрезки на помойку. У Павла нашлись подтяжки, и теперь комбинезон опустился ниже и сделался нормальной длины - лежал на кедах, а не болтался над ними, как пролетарское знамя.

- А здорово, - признала Лека, - тульпа изменит вас, это правда.

- Увы, - вздохнула Вишня, - и выест ваш мозг. Теперь я его боюсь.

- Это же выдуманный парень, - успокоила Лека, - Он до первого настоящего.

- Надеюсь, - Вишня еще раз взглянула на себя в зеркальце, покрутила зеркальцем вокруг, держа его на расстоянии, чтобы хоть как-то все рассмотреть, - И правда, неплохо.

Она сидела в палатке, на пенке, на расстегнутом спальнике, поджав под себя ноги. Лека полулежала рядом.

- Я верну отцам ножницы, - сказала Лека и полезла из палатки, - и морально их подготовлю к произошедшей перемене.

- Думаешь, будут гневаться?

- Да им-то что?

Лека выскользнула из палатки - зашуршал гравий под ее легкими ступнями. Вишня запустила пятерню в непривычно короткие волосы.

- Манифик, Лавиния, - он лежал, доверчиво положив голову на ее колени, и она чувствовала - горячую тяжесть и жесткий бант, которым перехвачен был его хвост. Он снял один из своих перстней и теперь играл им, перебрасывая в пальцах. И смотрел на Вишню снизу вверх - смеющимися невозможными глазами.

- Я боюсь тебя, - мысленно призналась Вишня.

- Не бойся. Я - это ты. Почти весь, - отвечал он вкрадчивым шепотом.

- Как же мы будем - дальше? - Вишню и правда, занимал вопрос, что делать с тульпой в быту. Она будет давать советы? Поддерживать морально? Помогать с уроками?

- Вряд ли, - он нахмурил темные брови, - в наше время были другие науки. Алхимия, астрономия...Астролябии, клепсидры, секстанты. Может получиться конфуз.

Вишня тут же вспомнила, как старик Хоттабыч помогал своему подопечному на географии. Тоже, наверное, был отчасти тульпой. Но, возможно, есть области, где галантный кавалер может оказаться полезен? На свидании, например? Может же он давать полезные советы?

- Ты же можешь? - спросила Вишня.

- Пожалуй, да, - он полюбовался, как играет в перстне драгоценный камень, и вернул его на палец.

- И как? Будешь стоять за спиной и шептать на ухо?

- Увидишь...

- С кем это ты говоришь? - Лека просунула голову в палатку и немедленно влезла вся.

- Сама с собой, - отвечала Вишня, - Я чокнулась.

Коленям ее еще по старой памяти было тепло, но тяжести они уже не ощущали. Он улетел - но обещал вернуться.

- Не чокайся, - попросила Лека, - По крайней мере до вечера. В своем новом образе ты их всех сразишь, и я хочу это видеть.

Отцы на дискотеку не пошли - предпочли отправиться в бар. И правильно. Дискотека-то была одно название - играли мелодии прошлых лет, топтались неуклюжие пары. Скудная светомузыка стыдливо озаряла убогий танцпол. Лека и Вишня не танцевали, стеснялись. То есть стеснялась Вишня, а Лека не хотела одна.

- Так я и думала, принцы не пришли, - сердито констатировала Вишня.

- Придут, - утешила Лека, - Пойдем, спляшем. Хоть согреемся.

- Ага. Вот и песня - чемпион по идиотизму, - прислушалась Вишня к словам очередного шлягера. "Сексуальная кошка - на облаках... волшебная фея..." И после идиотического припева вступила - скрипка.

- Менуэт! - хором воскликнули девочки и шагнули в круг света. Это была не совсем та музыка, и оттого, наверное, вышел у них не то чтобы менуэт - но нечто изломанное, с пируэтами и выгибаниями. Было в этом танце что-то от средневековых сарабанды и вольса - Вишня даже приподняла партнершу в руках и переставила, как это делают в вольсе, и Лека самозабвенно ей подыграла. Лека обожала танцевать и только в такие моменты - по-настоящему жила, и перетекала, как ртуть, из одного танцевального па - уже в следующее. А Вишня представляла себя - героем своей пьесы, и в его шкуре ей танцевалось легко и счастливо, не то что в своей.

Твоя душа - как музей

Гениальных изделий

И редких вещей

И я хотел бы остаться с тобой

Но твое жилище - проклятый дом

Его величество дьявол

Поселился, наверное, в нем...

Принцы пришли и смотрели во все глаза, и Лека их тут же заметила, и стала выгибаться жеманнее. А Вишня - нет, иначе бы застеснялась и немедленно прекратила танцевать. Она увидела их, когда музыка стихла, и она церемонно раскланялась с Лекой, тряхнув новой своей рыжей челкой. Вишня и не помнила, кто из них Марек, а кто - Казик. Но один из них подошел к ней - с жеребячьей грацией - и заглянул в ее глаза своими каштановыми жеребячьими глазами:

- Ты же - Лавиния?

- Да, - деревянно отвечала Вишня. "Где же ты? Где? Я не знаю, что говорить, помоги мне, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!"

- Тебе так больше идет, - он смотрел на нее, и Вишня поняла, что волна любопытства и одобрения может идти не только от тульпы.

- Я подстриглась, - призналась она и поправила на носу очки.

- Очки без стекол? - спросил он со сдержанным восхищением.

- Ага. А ты все-таки - Марек или Казик?

Заиграла музыка - так громко, что Вишня не расслышала ответа. Парень кивнул на танцпол, и Вишня пошла за ним, как на веревочке. Лека и тот, второй, уже танцевали - и Лека доказывала, что не зря который год посещает танцевальную студию. "Где же ты?" - уже без надежды повторила про себя Вишня. Может, все эти тульпы - и правда до первого настоящего парня? Но он обещал, он сказал - "увидишь".