- Мешаешь Инквизиции, агент? - спросила Паула без тени гнева, скорее даже довольно, будто у неё появилась ещё одна работа. - Раз так, то я разберусь и с тобой.

- Авель, беги! - закричал Гавел, держась за искалеченную руку. - Ты же не убьёшь её, а по-другому её не остановить!

- Ах! - простонал Авель.

Но было уже слишком поздно. Тень женщины уже мелькнула перед глазами священника. Револьвер дрогнул, Авель не решался выстрелить, а клинки-полумесяцы в её изящных руках уже были у его шеи.

- Задержка в восемь десятых секунды, - сказал Трес.

Если бы он не выстрелил и пули бы не отбили клинки, Авелю не сносить головы. Трес поднялся, продолжая стрелять в монахиню, лишившуюся своего оружия.

- Как вы, ваше святейшество? - раздался голос.

Неожиданно послышались крики, и эхом загрохотал топот армейских сапог. Обернувшись, они увидели ворвавшихся в подземелье солдат, которые наконец-то заподозрили неладное и прибежали выяснить, что случилось. Они целились из своего оружия в мужчин и женщину, стоявших с оружием наготове возле лежащего на полу понтифика.

- С-схватить их! - велел Альфонсо, сидя на полу. - Это убийцы Ватикана!

Паула взглянула на вооружённых военных и слегка цокнула языком - ей будет сложно справиться и с двумя агентами, и с солдатами одновременно. Изящно поведя плечами, она метнула крохотный диск на пол. Он покатился по полу и с грохотом взорвался, солдаты закричали. Помещение заполнилось дымом и слезоточивым газом, военные надсадно закашляли.

- Отец Найтроуд, предлагаю воспользоваться ситуацией и сбежать, - сказал Трес, заметивший, что Леди Смерть уже исчезла из виду. - Задание провалено. Нужно отступать.

Дым постепенно рассеивался. Если они добегут до подземного акведука, то смогут выбраться из замка. Однако сребровласый священник превзошёл все ожидания Треса.

Молча Авель положил револьвер на пол и поднял руки за голову, сдаваясь, а раненый Гавел возник перед ним.

- Иди, отец Трес, - сказал Авель, глядя прямо в лицо Верующему. - Я сдаюсь, а ты беги.

На секунду на лице механического солдата пробежала тень не то досады, не то понимания, и тут же Стрелок, снова приняв равнодушный вид, развернулся.

- Задание провалено. Один человек потерян. Отступление.

VII

Ужин состоял из чёрного хлеба и жидкой прогорклой каши.

- Вкуснятина, - сказал Авель, сидя в одиночестве в клетушке.

Он улыбнулся, но мальчишки, принёсшие ужин, смотрели всё также сурово. Один из них с пулемётом в руках, видимо, главный, лишь коротко кивнул.

- Ешь быстрее и без разговоров, - сказал он. - Мы подождём, пока ты доешь.

- Да-да, хорошо. Так... Боже наш, благослови мне пищу, - поспешно протараторил Авель перед тем, как съесть единственную за сегодня еду. Проглотив кашу за один присест, он стал запихивать хлеб, не прожёвывая. - Так... - Он кашлянул и поскрёб голову, заметив, что мальчишки уставились на еду голодными глазами. Он смущённо улыбнулся и протянул им оставшийся хлеб. - Хотите немного?

- Забрать у узника пищу! - воскликнул мальчик высоким, ещё не сломавшимся голосом. Он в презрением отвернулся, но его глаза предательски метнулись к хлебу.

Авель заметил, что руки у них были ужасно тощие, щёки впалые.

- Подождите, - сказал он.

Мальчишки вскинули оружие, настороженно глядя, как священник ищет по карманам скованными руками. Они не могли понять, что тот хочет.

- Ну-ка, где-то у меня была... Ага, нашёл! - воскликнул Авель.

Мальчишки широко распахнули глаза, когда он вынул небольшую дребезжащую коробочку. Внутри оказались карамельки.

Он протянул им конфеты и сказал:

- У меня есть ещё шоколадные. Я правда уже отъел немного, но угощайтесь, не стесняйтесь.

Мальчишки молчали, гадая, вдруг он что-то замышлял. Они украдкой поглядывали на улыбающегося священника. Не в силах больше терпеть урчание в пустых желудках, они потянулись к коробочке и, схватив сласти, стали уплетать их, все, кроме командира.

- А ты чего не ешь? - спросил Авель мальчишку с пулемётом, который спрятал конфету в карман, а его товарищи радостно кричали. - Она не отравлена. Не бойся.

- Сестрёнке отнесу, - ответил мальчик, скривив губы. - Она такого никогда не пробовала.

- Правда? - спросил Авель и смолк.

Судя по их виду, они были родом не из Брно. Возможно, из крестьянских семей, перебравшихся в город.

"Неужели у Нового Ватикана всё так плохо, что они уже берут совсем мальчишек? Когда армия Церкви нападёт, они погибнут первыми", - подумал он.

- Какой ужас! Да что Вацлав творит? - выпалил Авель. - Заставлять детей воевать... Это уж слишком.

- Согласен, - раздался голос Гавела позади негодующего священника. На его худом лице с аккуратной бородкой мелькнула печальная улыбка.

- О-отец Гавел! - воскликнули мальчишки.

- А-ах, не волнуйтесь, - мягко сказал однорукий священник изумлённым ребятам. - Это подарок отца Авеля. Ешьте на здоровье. Не оставите нас наедине? Мне нужно поговорить с ним.

- Н-но, отец, опасно же одному находиться с лазутчиком? - спросил мальчишка с пулемётом, глядя на Гавела умоляющим взглядом. Но добросердечный священник лишь улыбнулся и кивнул, и мальчик подчинился. - Хорошо, уходим. Отец, будьте начеку.

Мальчишки послушно закивали и выскочили из помещения.

Убедившись, что они ушли, Гавел подошёл к Авелю и внимательно посмотрел на него.

- Как ты, Авель? Мне очень жаль. Я просил их быть помягче, но...

- Забудь. Кто эти дети, Вацлав? - спросил тот. Он взглянув на бывшего товарища с лёгким упрёком. - На тебя не похоже давать оружие детям!

- Его святейшество решил превратить мальчишек в солдат, - угрюмо ответил Гавел, качая головой и расстёгивая кандалы одной рукой.

Правой искусственной руки у него не было. После вчерашнего боя её пришлось ампутировать, раны были слишком тяжёлые. Конечно, в Риме, можно было бы сделать протез, но в этом провинциальном городишке такую операцию никак не провести - не было ни оборудования, ни материалов.

- У нас катастрофически не хватает рук ни на войну, ни на строительство. Рабочих очень мало, и солдат недостаточно для обороны тыла.

Гавел тихо вздохнул и мрачно поглядел в единственное окно. Из башни виднелись высокие горы, окружавшие городские стены Брно. В это время года горы должны пылать алыми красками от опавших осенних листьев, но сейчас они были цвета стали и пепла. Среди бесчисленных палаток и военных автомобилей мелькали флаги римской армии - красный крест на белом полотне.

- Когда войска начнут осаду, сопротивления не будет, - сказал Гавел

- Почему вы не отступите? - прямо спросил взволнованный Авель. Проследив за взглядом бывшего товарища, он вздохнул. - С таким малочисленным войском вас только чудо спасёт. Может, лучше сдаться? И мирные жители тогда выживут.

- Авель, ты веришь в Бога? - спросил Гавел прямо.

- Ась? - удивился тот, прищурившись. - Ну, я же священник... хоть все и говорят, что непутёвый... А что до Бога... Ну да, верю в общем-то.

- А я не верю в Бога, - твёрдо сказал Гавел.

- Ась? - Авель снова прищурился, посмотрев на самого глубоко верующего агента АХ.

"Я не верю в Бога", - подумал Гавел, не глядя на поражённого собеседника. - "Существуй Господь, стал бы он благоволить власти, а не справедливости, силе, а не праведности? Почему честные бедняки оказались на грани гибели, почему им приходится поднимать мечи и сражаться?"

Вдали послышался звон колокола из собора Святых Петра и Павла, где проходила коронация, тут же раздался салют. На улицах было безлюдно. Жители, опасаясь нападения армии Церкви, заперлись в домах.

- "Блаженны нищие духом", - тихо произнёс Гавел вымершему городу. - "Веруй и спасёшься". Ложь и не более. Бога нет.

- Вацлав, если ты не веришь в Бога, сдавайся, - сказал Авель отступнику без всякого упрёка и посмотрев на него глазами потерянного ребёнка. - Похоже, кардинал Медичи приказал убить Альфонсо и плевать он хотел на его святейшество Александра. Он любыми способами попытается остановить церемонию, даже если разгромит весь город.