Сейчас Оля и Лилька вели самый интересный за несколько дней разговор - надо ли снимать трусы, если тебе вырезают аппендицит?

- Не аппендицит, а аппендикс! - авторитетно сказала толстая Лилька, дочь диетсестры и буйного алкоголика.

Ответ на этот вопрос девочка знала точно. Когда Олеська вместо того, чтобы вернуться из лагеря, угодила в больницу в городе с аппендицитом, девочка спросила бабушку как раз об этом. Так поворчала: "Все вы только об одном и думаете! Может, вашей Олеське там совсем плохо?", но объяснила все, как есть. И сейчас девочка сказала:

- Привет. Не только трусы снимают - еще бреют одно место! Мне бабушка сказала.

Ну, если бабушка сказала - значит, так оно и есть. Девочка сделала то, чего делать не очень-то и надо: Оля и Лилька сидели бы еще долго, выгуливали своих жуков, обсуждали, снимают или не снимают трусы при аппендиците, придумывая бог знает какие жуткие подробности. А теперь тема разговора враз исчерпала себя, и собеседницы растерялись. Но девочка, сама того не желая, пустила разговор по новому руслу.

- А зачем бреют? - невинно спросила Лилька, а Оля сказала:

- Привет, Знайка.

Знайка! Все, назвали - так оно и будет. Прошлым летом передавали из рук в руки "Незнайку на Луне". И прозвали ее Знайкой. Девочка решила - все это потому, что ей выписали очки для школы, и перестала их носить. Мама потребовала объяснений. Дочь заявила, что ее из-за очков прозвали Знайкой, а Знайка - зануда! "Но ты и есть зануда, дочь моя" - важно ответила мама и рассмеялась. А прозвище приклеилось, хотя Знайка носила очки только на уроках. Мама даже на этом сильно не настаивала - отец Знайки близорукий, дочь на него очень похожа, а теперь еще и эти очки...

- Зачем бреют там? - повторила Лилька.

- Дура, - осадила ее Оля. - И этого не знаешь.

- Чтобы волосы в рану не попадали, - добавила ужасов Знайка.

- А все хирурги - мужики! - вздохнула Лилька. - И даже Машкин папа.

- Машкин папа, - властно объяснила Знайка, - Будет смотреть тебе на кишки, а не туда.

- Фу-у, Знайка! Плюнь три раза!

- Тьфу, тьфу, тьфу!

- Пойдем куда-нибудь? - Оля встала и спустила жука с нитки.

- Не, - Знайке было как-то вяло. - Надо белье гладить и огород поливать.

- Ну, ладно.

Знайка пошла дальше, а Оля увела Лильку куда-то к баням - может быть, кормить индюшат.

- Аппендицит бывает, если ты ешь семечки со скорлупой! - постаралась восстановить авторитет глупая Лилька.

- А давай попробуем, съедим их так. Заболеем или нет? - заинтересовалась Оля. Курице теперь не достанется ничего. Знайке было прекрасно известно от бабушки, что аппендицит из-за семечек - полная чепуха. Но говорить об этом сразу не стоило. Вот пусть попробуют и не заболеют - то-то им обидно будет! Нет, все-таки дети живут очень, очень скучно, потому и маются дурью. Им только издеваться интересно, хоть над жуками. Знайке вдруг стало скучно, совсем как взрослой. Ничем до этих детей не достучишься, и нужны им всякие глупости.

Но теперь все было нормальней нормального: состоялся обыкновенный разговор, ее зовут Знайка, а дома есть довольно срочные дела.

***

Но вот только гладить белье Знайка так и не собралась. Она выложила блокнот и карандаш, сменила юбку на зеленые шорты, которые на будущий год уже не налезут, кеды - на синие бабушкины сланцы (ей стало трудно их носить) и повесила на шею ключи от дома и от сарая. Она решила, что дождя не будет - и надо полить огород. Но вместо того, чтобы идти прямо к сараям, она опять ушла влево, за шоссе. Там и был ее "пруд" - кювет, довольно глубокий и широкий. Много лет в нем водились лягушки двух видов и иногда показывались жабы. Все эти годы девочка дралась со всеми, кто желал надуть лягушку через соломинку или оборвать ножки водомерке (за такое даже ее бабушка могла огреть батогом кого угодно). Ловить можно - поймал, посмотрел и отпустил обратно. Или забрал домой и держишь у себя в банке. Только так. В этом году не было нужды драться - повывелись лягушки, и девочка знала, почему.

У нее было приспособление - то ли "корейское", то ли "китайское окно" - а на самом деле просто старый аквариум из юннатского кружка. Если опустить его дном поглубже в воду, все в глубине станет видно, как в телевизоре. Но недавно аквариум стал пропускать воду, а пластилин вместо замазки не годился - отваливается он в воде. Так что девочка уже несколько дней искала или замазку, или эпоксидную смолу, из которой когда-то папа отливал искусственные янтари с проволочными комариками внутри - но осторожно, чтобы мама не заметила и не наругала за беспорядок, грязь и глупости вместо домашней работы.

Пруд со стороны дороги зарос низким ивняком, и по самой его середине кто-то позапрошлым летом сбросил целый штабель бревен, словно лестницу. Сейчас бревна совершенно почернели, но не рассохлись и лежали прочно. Под кустом должна быть литровая банка - словно бы подзорная труба вместо широкого окна в водный мир. Но какой-то гад ее нарочно разбил огромным комом земли, и осколки оставил там же! Значит, ничего увидеть не получится. Знайке было понятно, почему в этом году нет лягушек - хотя весной икры было много, целые студенистые лепешки. Из-за лестницы - штабеля пруд наполовину разделился на два затона. В одном давно жила личинка стрекозы (взрослеть она не собиралась, так и жила в воде) - и челюсть ее подобна маске-выкидухе, а во втором поселилась личинка плавунца - она плавает лучше, а челюсти ее как серпы. Девочке было любопытно, что произойдет, если хищницы встретятся, кто кого сожрет - но они не покидали своих ям. Обе, водяной леопард и водяной волк, опустошили пруд, слопали почти всех головастиков.

Судя по всему, должна быть гроза. Маленькая жаба слонялась в траве - а они выходят только в темноте и непосредственно перед сильным дождем. Вода, всегда зеленоватая, теперь казалась черной и непрозрачной. Не было даже вертячек - эти жучки всегда появляются стайками, крутятся-вертятся, словно капельки ртути, вместе сплывают, уходят на дно и меняют место. Руками их не поймать: глаза вертячки поделены надвое, у нее четыре глаза, она видит все опасности сверху и снизу. Сейчас и вертячек не было, только одинокая водомерка стояла в отражении бревна и не двигалась.

Будущим летом этот пруд могут засыпать, но сегодня он выглядит так, словно жильцы его уже покинули. Очень похож на старый дом Фаины Григорьевны, но она-то там живет! Жаль, что разбита банка - насекомые ушли на дно... У этого пруда еще есть шанс - он зарастает элодеей и стрелолистом, но не ряской. Большой дальний пруд с камышами ряской покрыт, как детской мозаикой, и теперь на нем пасутся гуси и утки. Утки дикие, гуси домашние.

Раз смотреть нечем - то и дальше тянуть время смысла нет. Знайка отступила чуть выше на бревна и осмотрелась еще раз. Сколько она тут сидит? Ни одной машины не проехало, а часы она оставила дома, чтобы не намочить. Рядом с этим прудом время словно исчезает, и здесь можно остаться навсегда, как Аленушка на картине. Девочка бросила в воду травинку. Поверхностная пленка чуть прогнулась и выдержала, кругов почти не было. Но кто-то шевельнулся в тени, и Знайку охватило предвкушение - насекомое большое!

На воде лежала она, та самая личинка стрекозы! И она начала превращение в имаго! Треснула на спине ее черная шкура - в воде она казалась зеленой. Знайка поскорее подхватила стрекозу - та не смогла хорошо ухватиться за бревно и упала в воду. Насекомое не шевелилось, не нападало, не вырывалось - просто лежало. Девочка всегда думала, что стрекозы сразу вылезают из мрачной личиночной шкуры зелеными и синими, яркими - но у этой из разрыва просто выпирал мясной горб - вот и все. Личинка захлебнулась и была мертва. Знайка осторожно приложила ее к бревну, потом к сухой травинке в воде - ничего не произошло, лапы не уцепились за опору, а ведь личинки стрекоз очень сильные. Все, мертва. Девочка выпустила стрекозу, та соскользнула на воду, почти не потревожив поверхностной пленки.