Так он шел и шел - как Гензель шел бы, если б его крошки не склевали птицы. Молодой человек пошел домой, но никого почему-то не застал (семья как раз тогда снова пошла по соседям собирать народ на его поиски). Лотар удивился - дел днем невпроворот, особенно в лавке, и никого нет дома! Тогда он пошел на площадь, но и там не собиралось никаких толп - а он-то подумал, будто все собрались на казнь. Тогда он, легкий и беззаботный, отправился к возлюбленной. Она так хрупка, что никогда не бывала там, где толпятся люди. Ее могли бы принять за ведьму, но девушка невероятно благочестива и скромна. Наверное, она волновалась и скучала о нем! Сейчас она сидела, перебирала стеклянные четки и Лотару почти не обрадовалась. Он любезно извинился и стал ждать; стеклянные зерна мелькали все быстрей, как блики вязальных спиц. Лотар подумал, что она похожа на молящийся автомат, но тут же устыдился этого. Вошел и вышел мальчик, он гостя не заметил. Лотар тихо кашлянул. Девушка вздрогнула и отложила четки:
- Лотар? Тебя нашли?
- Нет, милая - я сам нашелся!
- Но ты же...
Она сглотнула последнее слово.
- Что я?
Лотару стало страшно. Его возлюбленная умела принимать чувства других, как хорошее зеркало. Она задрожала и позвала:
- Ганс, Ганс, братик!
Мальчик прибежал обратно.
- Ганс, ты кого-нибудь видишь тут? Слышишь?
Тот вытер нос рукавом и важно ответил:
- Нет, милая, тут никого нет. Ты опять навоображала всего.
- Ой, Ганс, ты совсем как отец! Уходи отсюда!
Тот, довольный, убежал. А девушка стала совсем подозрительной:
- Лотар, ты же умер! Ты призрак?
- Что ты, что ты! Призраки приходят по ночам!
Он перекрестился, но даже этим ее не убедил. Она подождала и сказала:
- Если хочешь, приходи еще. Но не смей больше заходить в дом.
Кот вошел, резко выгнулся вверх и зашипел на Лотара; тот хотел его погладить, но зверек забился под кровать.
- Вот видишь! - сказала девушка. - Барсик тебя всегда любил. Значит, ты умер - и не смей больше заходить в дом!
- А как же...
- Мы будем разговаривать во дворе. Все равно тебя никто не увидит, а я - якобы сумасшедшая!
Тут она оскалилась и прищурилась столь злобно, что стала и впрямь похожа на ведьму.
- Поцелуй меня - тогда уйду!
- Не хочу!
- Когда мне подойти?
- Когда захочешь. Но сначала разберись, на каком ты свете.
Простофиля Бенедикт понимал: ее всю жизнь считали сначала чудачкой и капризулей, потом - сумасшедшей. И сейчас Лотар, мертвый, но настоящий, стал ей нужен (а при жизни не был), сделался в ее руках сильнейшим козырем. И Лотар, как и все чувствительные поэты, очень умелый манипулятор, это понял тоже. Его учители, романтические поэты, боготворили Смерть, считали Ее Раем, а он угодил прямо в Ее царство и теперь мог воспользоваться всеми Ее благами!
...
Долго ли, коротко ли, но Лотар разобрался, где находится. В Ад его не взяли, потому что мелкими грехами он себя не выражал и грешил в основном по рассеянности. Тогда он осел в Лимбе. Со схоластами ему было скучновато, и он прибился к Кьеркегору, Сведенборгу и Даниилу Андрееву: потому что так и не нашел Байрона, а с этими великими мужами он прекрасно чувствовал все успокаивающее великолепие Смерти и ненадежность мира дольнего. Три великих философа были к юноше благосклонны, а он иногда навещал и Сократа с его приятелями. Он был совершенно очарован и при любой возможности прорывался к возлюбленной, чтобы рассказать, как прекрасны владения Смерти. Она не слишком верила стихам, но теперь, когда у нее появился друг-привидение, относилась ко всему этому куда доверчивее. Она стала веселей и энергичней, ведь Лотар существовал на самом деле, и его могла видеть только она одна!
- Постой, Лотар! А как ты вырывался?
- Да через любую щель в стене.
В один прекрасный день она достала из сундука бальное платье покойной матушки. Платья такие вышли из моды вместе с воинственным Наполеоном. Но, раз Лотар рассказывал о самом Сократе, она решила, что "греческое" белое платье с травянисто-зеленым поясом под грудью и изумрудная лента в волосах подойдут! И потребовала от возлюбленного, чтобы он немедленно увел ее за собой. А вот Лотар не был уверен, что все получится так, как надо.
Бенедикт ощущал: юноша испугался, даже к таком браку не готовился, и его пока все устраивало. Он ходит в гости, а Она его любезно принимает. Лотара напугала решительность возлюбленной. Он захотел стать достойным ее и тоже повел себя решительно - подхватил на руки и пронес сквозь какие-то старые ворота. Он забыл, какие именно. И вот после этого на внутренний взор Бенедикта пал холодный туман. Произошло что-то, чего Лотар так и не понял. Когда все прояснилось, он увидел: Сократ и Барух усадили девушку в кресле в каким-то странном месте, где у ног плещется перламутровый свет. Выражение ее лица понять было невозможно, а Лотар плакал настоящими мокрыми слезами!
- Вот так, - закончил он. - Я тогда не понял, но она сошла с ума! Я должен пойти в Ад за это, но не могу, не могу ее бросить.
- А чего же хочешь ты?
- Перевести ее обратно, но не могу! - у него и углы рта растянулись, как у ревущего малыша, и в кудри на висках он вцепился, но слез не было.
Бенедикт переждал его раскачивания, успокаивать не стал; юноша устыдился, собрался и снова ухватился за спинку кресла.
Вот тогда-то старик легко задел юношу за плечо:
- Лотар, ты ни разу не назвал ее по имени. Как ее зовут?
- Что? Лене, ее зовут Лене.
- Позволь мне обойти ее! - почти зашептал Бенедикт. - Ты драться не будешь?
- Нет. Проходите. Но зачем?
- Потом скажу, сначала посмотрю, - Бенедикт и сам не знал, для чего он это делает. Людвиг обошел некое препятствие, он сам обогнул очаг, хватая голову Элиа...
Старик мягко отстранил юношу, обошел кресло, взглянул девушке в лицо. Свет здесь напоминал уже не перламутр, а невесомую воду, просвеченную Солнцем, переливы на дне ручья. Свет этот был так силен, что ни Лене не отбрасывала тени на Лотара, ни Бенедикт не затенял ее лица.
- Лене! - позвал он.
Девушка не закрывала глаз - смотрела в поток и чуть улыбалась. Свет делал прозрачными ее черты, и она казалась хрустальной. Голубые глаза, но правый зрачок немного убежал в сторону, как если бы этим глазом Лене плохо видела. Ямочки на щеках, чистая кожа, улыбка и взгляд - глубокий, втянутый в светлую бездну.
- Лотар! - окликнул Бенедикт. - Ты видел ее лицо?
- Нет, свет мешает. Ей плохо? - насторожился Лотар и потянулся через каменную спинку и волосы Лене. Бенедикт снова мягко остановил его:
- Нет, совсем нет... Мне кажется, она переживает блаженство. Ты уверен, что надо возвращать ее обратно?
- Вы думаете, она здесь... счастлива?
- Проверим. Иди сюда.
Лотар обошел кресло с другой стороны и встал рядом. Бенедикт привык, что люди становятся с каждым веком все выше и выше (очень рослый в свое время ректор в глазах его бывших подростков-чиновников выглядел вполне обыкновенно, мальчик мог бы перерасти его), но Лотар дотягивался только до его виска, когда очень старался казаться взрослым.
- Слушай, Лотар! Сейчас ты будешь звать ее и отступать. А я буду следить за ее лицом.
- Зачем? - насторожился мальчик.
- Попробую понять, что она чувствует.
- Ладно.
- Тогда зови и иди!
- Лене, Лене!
Лотар потрогал ее за плечо (видимо, раньше он себе этого не позволял, а сейчас словно сам боялся обжечься и ее повредить), а потом осторожно отступил на шаг.
- Не переставай звать, не переставай уходить!
Бенедикт отвлекся от юноши и всмотрелся в лицо Лене. Сначала изменился взгляд, теперь правый глаз не казался слепым.
- Лене, Лене!
Глаза девушки задвигались подобно маятнику - так смотрят сны, но не помнят об этом.
- Лене!
Улыбка ее стала тревожной; свет ослаб и померк, он больше не играл ее волосами.
- Все, Лотар, стой!
- Что мне делать?
