Матвей. Их любовь к нему. Глупо, смешно, но факт остается фактом. Маше бы ненавидеть Майю, как более удачливую соперницу, но женское чутье подсказывало ей, что ситуация далеко не столь однозначна… И она вопреки логике не завидовала Черниковой, а, скорее, жалела ее.
В общем, Маша Зорина решила быть полностью откровенной.
— Вера Михална оказалась… сволочной бабенкой, — сказала она. — Впрочем… не намного сволочнее меня.
И она рассказала Майе все. Как шпионила за ней с Матвеем Вера Михална, как подслушивала, стоя под дверью, когда они оставались в кабинете наедине, как пользовалась громкой связью на базе телефона Матвея, когда тот удалялся с трубкой для «приватных» разговоров… Как потом передавала услышанное ей, Маше.
— Но… зачем?! — побледнела Майя.
— Чтобы я заложила Матвея жене. Что я в общем-то и сделала…
— Ты?!
— Да, я. Я — тоже не сахар, говорю же. Только одно меня может хоть как-то оправдать…
— Ты любишь его?.. — выдохнула Майя.
— Да. Угадала. Люблю. Наивная дура, я думала, что, заревновав, жена не отпустит его в Н-ск. Но Наташа, видимо, оказалась умнее…
— Зачем же ты рассказываешь все это мне?!
— Нам вместе работать. Я не хочу, чтобы между нами бегала черная кошка. Уважать ты меня, конечно, вряд ли теперь будешь, но, может, хотя бы не станешь презирать.
— Ты знаешь, я зауважала тебя уже за то, что ты сказала мне правду. И ведь я тебя не осуждаю, вот что главное. Твои мотивы очень понятны… А вот Вера Михална… Ей-то зачем это было нужно? Неужели она тоже… любит Матвея?!
— Вряд ли, — усмехнулась Мария. — По-моему, она любит только свою драгоценную особу. Зато меня терпеть не может.
— Не понимаю… Если она все тебе рассказывала…
— Она моими же руками хотела себя от меня обезопасить. Интрига почти как в романе! И продумано все, словно в шахматной партии. Ей ужасно не хотелось, чтобы место Матвея заняла я. И она подобрала хороший, беспроигрышный вариант — тебя. Да, да, не мотай головой, ты — умница, и это место — как раз для тебя, тут и Каракатица спорить не стала. И все бы хорошо, кабы не ваша с Матвеем «лубофф»… Прости, не буду больше паясничать. Так вот что эта старая перечница просчитала? Если все у вас пройдет гладко, то Матвей заберет тебя в Н-ск! А значит, на его место скорее всего попаду я. Тут уж, пардон, конечно, но по многим объективным параметрам я имею очень много шансов. А Михалне это — нож острый! Значит, надо сделать так, чтобы Матвей или не уехал вообще, или уехал без тебя. Вот и стала она собирать информацию. Если бы нарыла что-нибудь против тебя — доложила бы Матвею. Он бы тебя бросил и уехал с женой. То же самое, только уже для тебя, она пыталась накопать против Матвея. Результат оказался бы тот же. Но, к ее удивлению и сожалению, вы оба оказались просто верхом целомудрия и порядочности!.. Не надо дуться, это комплимент. В наше время такое встретишь не часто… В общем, не оставалось ничего иного, как продвигать второй вариант — оставить Матвея здесь. Не знаю уж как, но старая шпионка поняла, что я влюблена в Матвея. И принялась меня обрабатывать… Каюсь, я поддалась… Впрочем, как ты уже знаешь, своего она не добилась. И вот тогда-то наша интриганка и совершила самый главный промах. Она пошла… к Каракатице!
— Это еще зачем?!
— Ха, я тоже не сразу сообразила. Просто Вера Михална оказалась продуктом своей эпохи. В советские времена так называемая аморалка строго пресекалась и наказывалась. Начальство обязано было «реагировать на сигналы». И устраивало провинившимся разгоны, объявляло выговоры, лишало премии, препятствовало карьерному росту… Видимо, подобное настолько стало частью характера старой карги, что она забыла, что времена нынче другие. Каракатица выслушала ее очень внимательно, а потом положила перед ней чистый лист и ручку…
— Она тоже собирает на нас досье? — прижала Майя ладони к вспыхнувшим щекам.
— Нет, ты не поняла… Она дала ей бумагу, чтобы та написала заявление об уходе. По собственному желанию.
— Чем она это объяснила?
— Откуда мне знать? О том Михална поведать не соизволили, — развела руками Маша. — Но я полагаю, что Каракатице просто стало противно. И потом, подставив непосредственного начальника, кто может дать гарантии, что сотрудник не предаст и вышестоящего? Так что старая перечница сама себе вырыла яму.
Женщины помолчали. Потом Маша исподлобья посмотрела на Майю:
— Ну, что? Простишь меня?.. Как дальше-то будем?
— Посмотрим, — пожала плечами Майя. — Но мне кажется, сработаемся.
Вошедший в кабинет Матвей, застав обнимающихся молодых женщин, лишь изумленно крякнул.
Последний рабочий день года пролетел незаметно и очень напряженно. Помимо основной текучки, нужно было закончить передачу дел Майе, да еще и Машу пришлось срочно вводить в курс.
Задержались допоздна. Снизу, из столовой, уже вовсю лилась музыка и раздавались веселые возгласы.
— Ну, хватит, наверное… — хлопнул ладонью по столу Матвей и остановил взгляд на Майе. Та подняла на него темные усталые глаза, и в кабинете повисло напряженное молчание.
Маша все поняла и вскочила с кресла:
— Ну, я пойду посмотрю, что там… Места хоть займу. Вы ведь спуститесь праздновать?
— Да надо, наверное, — сказал Матвей, с трудом отводя взгляд от чуть раскосых глаз Майи. — Все-таки последний день с сотрудниками. Там вроде мне на прощание что-то приготовили…
— А я — пас, извините, — помотала головой Майя. — Мне в больницу надо… И сын со свекровью уже который день. Замучилась она с ним…
— Ладно, тогда я побежала, — кивнула Маша и скрылась за дверью.
Майя встала и подошла к Матвею, который поднялся ей навстречу. Их глаза снова встретились. А потом и руки. Сплетались и расплетались пальцы, ласкали друг друга, вели отдельную от безмолвно замерших хозяев любовную игру.
Первой не выдержала Майя:
— Матвей, ты прости… Я не смогла ничего сказать Ване. Я сейчас очень нужна ему.
Ей показалось, что в глазах любимого мелькнуло облегчение.
— Я понимаю. Как он?
— Уже лучше. Страшное не подтвердилось, в двух позвонках только трещины, смещения нет, спинной мозг цел. Он сможет ходить… Ты знаешь, он попросил у меня прощения, обещал бросить пить. И я ему верю. По-моему, Ваня многое понял. И даже… попросил принести ему учебники. Хочет учиться, поступить в институт на заочное. Не хочу, говорит, быть дураком при умной жене…
— Молодец, правильно мыслит.
— А как ты?
— Как видишь. Жив, здоров.
— Ты ведь понимаешь, о чем я… Как твоя жена? Ты рассказал ей?
Матвей невольно отвел взгляд:
— Нет. Не получилось пока… — Он хотел добавить что-то еще, как-то оправдаться, но Майя опередила его:
— Вот и хорошо. Это к лучшему. Правда.
Матвей вздрогнул, схватил Майю за локти и уставился на нее умоляющим взглядом:
— Все будет хорошо, Солнышко! Все обязательно будет хорошо! Только… почему ты перестала мне сниться? Приснись мне снова… Пожалуйста, приснись!..
Майя неопределенно, торопливо мотнула головой, высвободила руки и, набросив шубу, поспешила к двери. У самого порога она остановилась, оглянулась, посмотрела на Матвея полными слез глазами и шепнула:
— Я могу сниться тебе до тех пор, пока ты снишься мне… Ты разве не понял?
И она упорхнула в раскрывшуюся ей навстречу дверь. За порогом стояла Маша с бокалом шампанского в руках.
— Все? — спросила она. — Пойдем?
— Все, — кивнул Матвей. — Я думаю, все…
Маша шагнула к нему через порог, подошла так близко, что в ноздри Матвея ударил пьянящий запах акаций, жимолости и меда. Он вдохнул сладкий аромат и услышал, как океанская волна прошелестела по песку:
— Можно, я тоже буду тебе сниться?.. Иногда…
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
